Наталья Солнцева - К чему снится кровь
«С этим надо что-то делать…»
Вялая мысль о Борисе Ивановиче одиноко проплыла в ее опустошенном сознании.
«Пожалуй, не стоит откладывать. Сегодня же пойду к нему. Наверняка он сможет справиться с хроническим бронхитом. Все-таки у него докторская степень…»
Борис Иванович гордился своими медицинскими познаниями, умением ставить правильный диагноз почти безо всяких анализов и рентгенов, которыми так увлекались его коллеги. Кроме того, будучи человеком богобоязненным и очень умным, как он сам думал, он имел необыкновенную во врачебной среде широту взглядов, практиковал народную медицину, траволечение, всякие нетрадиционные методы и подходил к каждому больному строго индивидуально.
Начинал он работу с пациентом всегда с неторопливой задушевной беседы о житье-бытье, располагая человека к себе как будто искренней заинтересованностью в его судьбе. Все проблемы со здоровьем он всегда ловко увязывал с проблемами жизненными и духовными, которые и привели пациента к печальному итогу.
Несмотря на медицинскую специализацию невропатолога, Борис Иванович лечил любые заболевания, к нему можно было обращаться по любому поводу, даже просто «выплакаться в жилетку». Особенно это его качество ценили женщины, которые ходили к нему табунами, жаловались на своих мужей, на нехватку денег, непослушных детей и вообще на все-все. И каждую он терпеливо выслушивал, проникновенно рассказывал о высших ценностях, демонстрировал полное понимание и участие, давал надежду. Одним словом, возвращал интерес к жизни, который оказывался самым тесным образом связанным с интересом к самому Борису Ивановичу, – не только как к личности, но и как к мужчине.
Борис Иванович приходил на работу раньше всех. Доехать от его дома до Свиблово, где находилась платная поликлиника, в которой он вел прием и занимался научной деятельностью, было делом сорока минут.
Доктор вежливо поздоровался с вахтером, сидевшим за отгороженной стеклом стойкой. Он считал, что к простым людям надо относиться с уважением, так как это является неотъемлемым признаком интеллигентности.
Застоявшийся воздух кабинета заставил его поморщиться. Опять забыли проветрить! Он был ярым сторонником здорового образа жизни и непримиримым, беспощадным врагом вредных привычек. Воздух должен быть свежим. Поэтому Борис Иванович первым делом открыл настежь окно, откуда сразу ворвался шум большого города, утренняя сырость, крики грузчиков из магазина напротив, стук ящиков.
– О Господи, повсюду суета мирская, – вздохнул доктор и принялся поливать цветы, которые он очень любил и разводил в огромных количествах.
Стены кабинета были отделаны под дерево и украшены изделиями народного промысла из бересты, засушенных цветов и лозы. Ничего не должно было напоминать людям, которые приходили сюда, о больнице и болезнях.
Валерия вошла без стука. То есть она не собиралась входить, а просто толкнула дверь, почти не сомневаясь, что та заперта. В такую рань вряд ли кто может оказаться на рабочем месте. Неожиданно дверь открылась, и ей ничего не оставалось, как войти.
– Здравствуйте, – неуверенно произнесла она, глядя на Бориса Ивановича, свежевыбритого, с аккуратными черными усиками, в голубом выглаженном халате, который удивленно застыл с лейкой посередине кабинета.
– Какие люди! – преувеличенно обрадовался он. – Что вас привело ко мне? Надеюсь, не болезнь?
– Отчасти…
Валерия чувствовала себя скованно, не знала, куда деть сумочку и перекладывала ее из руки в руку. Сказывалась нервозность последних дней, нездоровье. Обычно она в любой обстановке вела себя непринужденно. Разозлившись, она глубоко вздохнула и только приготовилась рассказывать о своих проблемах, как Борис Иванович заговорил сам:
– Как успехи, великолепный знаток английского? Много работы? Я всегда поражался вашему трудолюбию!
Разговаривая с Борисом Ивановичем, который заказывал ей переводы, Валерия ловила себя на том, что в его сладких и хвалебных речах, подчеркнутом уважении к ней и к другим людям сквозит тщательно замаскированное осуждение и, возможно, презрение и нелюбовь. Тогда она начинала корить себя за излишнюю мнительность. Но червячок сомнения портил все впечатление от правильных и вроде бы добрых слов доктора. Так и сейчас, за его похвалой она ощутила насмешку.
Валерия тут же остановила себя. Кто она такая, чтобы судить этого человека? Тем более что она пришла к нему за помощью.
Борис Иванович, бросающий на нее проникновенные взгляды, заметил некоторое смятение, истолковал это по-своему и тут же отреагировал.
– Вы сегодня совсем другая, не такая, как всегда. Я вижу, вас что-то беспокоит, гнетет.
– Видите ли… У меня бронхит. Я кашляю.
Борис Иванович поднял томный взгляд, излучающий сочувствие, медленно перерастающее в недоумение. Как?! К нему пришли лечить заурядный бронхит? Что себе позволяют некоторые люди! С бронхитом может справиться любой участковый врач…
– Ну, что ж. Жить будете, – он снисходительно улыбнулся. – Травки, мед, содовые ингаляции. Думаю, через недельку все будет в порядке.
– Вы меня не поняли. – Валерия вздохнула. Она почувствовала, что напрасно пришла сюда, но раз уж пришла… – У меня какой-то странный бронхит. Внезапные приступы кашля, переходящего в удушье. Мне становится нечем дышать. Совсем нечем.
Она хотела добавить, что приступы удушья сопровождаются паническим страхом, что на нее словно наваливается что-то темное, холодное и неумолимое, как сама смерть, что… Но передумала. Ей стало абсолютно ясно, что Борис Иванович ничего не поймет. Может быть, хоть даст какой-то медицинский совет? Доктор наук все-таки.
– Так это астматические явления! – он даже обрадовался, что все так просто. – Купите ингалятор, но не злоупотребляйте. Вам надо подлечить нервы. Все болезни связаны с нервами, с душевными переживаниями. Необходимо обрести спокойствие.
– Недавно погиб мой друг… После его смерти все потеряло смысл. И вообще… со мной происходят странные вещи…
– Так вот в чем дело! Это большое горе. Его нужно пережить. Своего друга вы не вернете, а здоровье потеряете. Знаете что? – Борис Иванович взял со стола свой блокнот, надел очки и стал что-то искать. – Я вам дам телефон одного интереснейшего человека. Это мой добрый знакомый. Вы сможете ему все рассказать. Он, как это теперь принято называть, экстрасенс. Модное словечко. Ха-ха!
Доктор спохватился и восстановил на лице благодушное выражение.
– Его зовут Игнат. Скажете, что от меня, и он примет вас без очереди.
* * *Человек в черном неторопливо шел по улице. У него болела голова, поэтому прохладное утро было очень кстати. В последнее время он чувствовал себя все хуже и хуже. Его мучили кошмары. Просыпаясь по ночам, он долго не мог прийти в себя, лежал и смотрел на темный квадрат окна, ощущая себя пустой оболочкой, из которой ушла радость жизни, надежды и даже слезы. Оказывается, способность плакать говорит о том, что не все еще потеряно. У него не осталось даже слез…
Из стеклянных дверей поликлиники вышла молодая дама в коротком красном платье без рукавов, черноволосая, невысокая. Человек в черном хорошо ее рассмотрел. Она приближалась к нему по кленовой аллее, рассеянно глядя по сторонам, была чем-то расстроена. Странно, что его еще что-то интересует, особенно женщина!
Тренированные реакции – великая вещь. Шестым чувством, никак не иначе, человек в черном уловил, что за дамой наблюдает не он один. Темно-синий внедорожник медленно ехал по дороге, слегка в отдалении, сопровождая женщину. Муж, поклонник, любовник? А может быть, частный детектив, нанятый сумасшедшим ревнивцем?
Дама, явно занятая своими невеселыми мыслями, ничего вокруг не замечала. Какие у нее дивные глаза – темные, миндалевидные, как бы подернутые дымкой, с длиннющими черными ресницами… мечтательные. Какие они, вероятно, чудные в минуты страсти!..
Человек вдруг вспомнил другие глаза под соболиными бровями и глухо застонал. Сознание его помутилось. В эту минуту дама почти поравнялась с ним.
– Что с вами? – ее смугловатое лицо, ярко накрашенные губы оказались очень близко. – Вам нехорошо? Нужно присесть…
Она помогла ему добраться до скамейки и села рядом. Человек в черном глубоко вдохнул несколько раз… сознание прояснилось, и он краем глаза заметил, что внедорожник тоже остановился. В нескольких шагах сзади, за деревьями.
– Вам лучше? – Валерия обрадовалась, что взгляд незнакомца прояснился.
Ей не понравился этот человек, его суровое лицо, страшные мутные глаза, глубокая морщина на переносице. Но ему вдруг стало плохо, он чуть не упал. Она не могла пройти мимо.
– Извините, я, кажется, доставил вам беспокойство…
– Ну что вы! Я тоже неважно себя чувствую. Иду от врача… – она растерянно посмотрела в сторону поликлиники, удивляясь, что говорит все это незнакомому человеку.
