Анна Князева - Ключ от проклятой комнаты

Когда Казанцева вышла за дверь, ее немедленно обступили сотрудники.

– Ну что?.. Как?.. Что сказала? – Вопросы посыпались со всех сторон.

– Уволила, – улыбнулась Лера.

– И что теперь? – поинтересовалась заведующая консалтинговым отделом.

– Теперь вызывает вас. – Лера виновато пожала плечами.

Все смолкли.

– Ну, все… – проронил Гриньков.

– Да нет. У нее всего три подруги, – утешила всех Лера.

– Я и говорю, ансамбль песни и пляски…

Лерина бабушка-профессорша постоянно твердила: «Умеренность – залог хорошего воспитания». Пока Лера была ребенком, она с этим соглашалась.

В семнадцать она предъявила бабушке другую, не менее здравую точку зрения: «Остерегайтесь умеренности, удача сопутствует тем, кто предается излишествам».

Когда бабушка умерла, Лера стала жить, руководствуясь и тем, и другим правилом. Все зависело от того, сколько денег оставалось в ее кошельке.

Увольнение из конторы Шостока избавляло ее от многих неприятных моментов. Например, от невольного соучастия в деле Евгении Кузьмичевой. Если раньше Лера хотела уйти, но не решалась, то теперь все получилось само собой.

Однако в увольнении были свои минусы. На Лере «висел» кредит за машину, и у нее не имелось никаких сбережений. Она не умела копить деньги.

Отправившись на обед, она с грустью размышляла о том, что скоро этот маршрут станет всего лишь частью ее биографии. Между тем дверь приемной дирекции бизнес-центра открылась. В проеме возник мужчина в спецовке. Он попятился, вытаскивая оранжевую кушетку, которую за другой конец поддерживал еще один человек. Затем вынесли кожаный диван, коробки, торшер и серебристый холодильник.

Лера остановилась, любопытство «съело» все ее мысли. Она зашла в приемную.

– Что у вас происходит?

– Ш-ш-ш-ш… – Маша приложила палец к губам. – Кравченко увольняют.

– Какое совпадение, – заметила Лера.

– Кого еще?

– Меня, – спокойно ответила она и улыбнулась, раскинув руки. – Теперь я свободна как ветер.

– Щас пукнешь и улетишь, – съязвила Маша. Когда дело касалось денег, ее милое простодушие перерождалось в зрелый сарказм. – На что будешь жить? Чем будешь платить за кредит?

– Что-нибудь придумаю.

– «Придумаю…» Подожди. – Маша сняла трубку: – Галееву… Ирина? Это Волкова Маша… Насчет Казанцевой… Неужели берет? Да что-о-о ты?! Завтра? В девять часов утра? Спасибо! – Опустив трубку, она повернулась к Лере:

– Радуйся! Лобов тебя взял!

– Куда?

– В «Домовой». Вместо Риты.

– Нет… Я не понравилась ему, а он не понравился мне. Нет.

– Да! – отрезала Маша. – Кредит чем будешь платить? – Она вдруг сделала большие глаза и снова приложила палец к губам: – Ш-ш-ш-ш…

Из кабинета Кравченко вышел бодрый старик в дорогом пальто и наглаженных брюках.

– Всего хорошего.

– До свидания, Григорий Федорович, – с готовностью ответила Маша.

Когда старик скрылся, Лера спросила:

– Кто это?

– Тесть Игоря.

– Тот самый Кравченко из ЦК КПСС? – вспомнила Лера. – А я думала, что он тугослышащий, полуовощной старик.

– Полуовощной? Крепкий как огурец. Игоря Петровича увольняет. Я еще не рассказала тебе. Садись…

– Он здесь? – Лера указала на дверь кабинета.

– Игорь Петрович? Нет.

– Тогда идем пообедаем, по дороге расскажешь.

Еще не дойдя до кафе, Лера узнала все подробности того, что случилось в комнате отдыха. Ее нисколько не удивило, что главной фигуранткой в этой истории была жена Шостока.

«Вдова Шостока», – мысленно поправилась Лера.

В кафе они сели за столик.

– Значит, Кравченко увольняют за то, что он изменил жене?

– Именно. Накрылась моя машинка…

– Но как его тесть повлиял на хозяина бизнес-центра?

– Он и есть хозяин, – сказала Маша. – Вернее, один из. Акционер и член совета директоров.

– Вот оно что…

– Бедный Игорь Петрович. Это было так унизительно, – Маша непроизвольно вздрогнула. – Вывернули кабинет наизнанку. Потом все забрали и унесли. Даже ковролин с пола сняли.

– Зачем?

– Показательная порка. Видела бы ты Шанта-Жорку. Везде сунула свой нос.

– Филиция Павловна? Эта могла… – Лера позвала официантку: – Будьте любезны!

– Еще одна информация… – Маша понизила голос: – После убийства Шостока я пошла в туалет…

– Ну?

– Слышу, кто-то плачет… – Маша запнулась, голос ее дрогнул.

– Ну? – снова спросила Лера.

– Заглянула в мужскую комнату, а там – Дед Мороз.

– Тот, что вел представление?

– Он сказал кому-то по телефону: «Все кончено. Я все сделал и больше ничего не должен тебе».

– Думаешь, это он стрелял в Шостока?

– А зачем плакал? – спросила Маша, волнуясь. – Почему говорил такие слова?

– Расскажи про это Губанову.

– Начальнику службы безопасности? Я видела его. Хорошенький…

Лера равнодушно пожала плечами.

– Ясно, – сказала Маша. – Он – твой, я – вне игры.

– Ерунда. – Лера начала заводиться. – Не говори глупости. Сегодня в шесть вечера мы с ним едем искать старика Федорова. Ты поедешь?

– Конечно. Хочу посмотреть, на кого ты запала.

Лера подняла руку, чтобы шлепнуть ее по плечу, но так и застыла. К столу подошел Васин:

– Валерия Николаевна, пройдемте.

– С вещами? – спросила Маша.

Следователь шутку не поддержал:

– Пока – без вещей. А там будет видно.

Глава 26

Трындец

– Как уехал? – Ева не верила переводчице. – Я только вчера вечером сидела рядом с Андреа на карнавале.

– Вот так! В пять утра позвонил и попросил отвезти его в Шереметьево. Улетел рейсом Москва – Милан, – переводчица нисколько не огорчалась.

– Не выдержал парень, – сказала Ева. – Еще это убийство…

– На прощание сказал, что когда-нибудь мы все друг друга перестреляем. И некого будет стричь…

– Он забрал своего кота?

– Забрал.

– Тогда все. Трындец. Нужно искать замену. – Ева была обескуражена. Роман с итальянцем закончился так же быстро, как начался.

На столе зазвонил телефон.

– Да… – в трубку сказали только одно слово. Услышав его, Ева вскрикнула: – Лола!

Все пришло в движение: сотрудники разбежались по кабинетам, уборщица терла пол, переводчица Тина забилась в угол.

– Лола… Лола… Лола, – слышалось там и тут.

Лола Торадзе была хозяйкой русских салонов «Саваста Фьоре». Несколько лет назад ее муж купил это право у итальянца.

С тех пор Лола дистанционно (из рублевского дома, с курорта Сент-Мориц или с острова Капри) управляла своей собственностью.

Сотрудники боялись ее смертельно, дело доходило до обмороков. Поэтому с охранниками бизнес-центра существовала договоренность: как только «Мерседес» Лолы въезжал в подземный гараж, в салон сразу звонили.

Ева бросилась к зеркалу, оглядев себя, одернула блузку. Она переместилась к стойке и скинула все, что на ней лежало, в верхний ящик стола.

Всякий раз повторялось одно и то же. Дверь открывалась ровно на четверть, в образовавшуюся щель бочком вползала Лола. Она была низкого роста, вероятно, поэтому предпочитала сшитые на заказ туфли на платформе.

Несмотря на то что все надетое на нее было сверхдорогим, и туфли, и одежда казались на редкость однообразными. Cколько бы Лола ни меняла наряды, создавалось впечатление, что носит она одно и то же.

Лицо Лолы не выражало ни единой эмоции. Двигалась она по заранее определенной траектории в единожды заданном ритме. Говорила медленно, растягивая слова, как будто после инсульта.

Натуральные волосы Лолы были чернее краснодарской ночи, она же предпочитала белокурые. Чтобы обесцветить корни волос или навести глянец по всей длине, требовались литры красителей и танталовы муки. Близость желанной цели и невозможность ее достичь – вот что сводило с ума колористов фирмы «Саваста Фьоре».

Дверь отворилась ровно на четверть. В салон втиснулась Лола.

– Здравствуйте… – Ева втянула живот.

– Ко мне-е-е в кабине-е-ет, – не убыстряя и не замедляя шага, Лола проследовала мимо нее.

Зайдя в кабинет, она поставила сумку на стол, медленно его обошла, подобрала юбку, внимательно оглядела кресло и тихо в него опустилась.

– Са-адитесь.

Ева, в отличие от хозяйки, просто хлопнулась на сиденье.

– Что-о-о… у вас… происхо-о-одит? – Лола не считала нужным смотреть в глаза.

– Андреа сбежал в Италию.

– Рейс но-омер две-енадцать восемьдесят пя-ять в семь пятьдеся-ят утра.

– Ну, вот и вы слышали… – без особого энтузиазма сказала Ева. – А я только сейчас узнала от переводчицы. Андреа позвонил в пять…

– Не-е так бы-ыстро…

– Он позвонил в пять утра…

– Это меня не инте-ересует. – Лола прошлась взглядом по Евиной кофточке. – Что… на-а-амерева-а-аетесь… де-елать?

– Искать замену.

– Где? – Наконец Лола посмотрела Еве в глаза. Один ее зрачок был больше другого, отчего казалось, что глаз косит.

– В нашем салоне на Кутузовском.