Лиана Мориарти - Большая маленькая ложь
Мадлен рассмеялась:
– Когда-нибудь, Абигейл, когда тебе будет тридцать, я повторю тебе кое-что из того, что ты наговорила мне за последний год…
Абигейл бросила на стол ложку:
– Я говорю только, чтобы ты не расстраивалась, если не выиграешь!
– Да-да, о’кей, спасибо, – примирительно сказала Мадлен.
Они с Эдом иногда смеялись над Абигейл, когда та и не думала быть смешной и не понимала, над чем они смеются. Вот и сейчас она смутилась, а потом разозлилась.
– Я просто не понимаю, почему ты все время как будто соревнуешься с ней, – сердито проговорила Абигейл. – Ведь ты не собираешься снова замуж за папу, тогда в чем твоя проблема?
– Абигейл, – начал Эд, – мне не нравится твой тон. Говори с мамой повежливей.
Мадлен, глядя на Эда, слегка покачала головой:
– Господи!
Абигейл отодвинула свою тарелку и встала.
О горе мне! – подумала Мадлен. Утренние сцены. Чтобы наблюдать за сестрой, Хлоя вывернулась из рук Мадлен.
– Мне уже и сказать ничего нельзя! – Абигейл дрожала всем телом. – Не могу быть собой в собственном доме! Не могу отдохнуть!
Мадлен вспомнила о первой вспышке гнева Абигейл, когда той было около трех. До этого Мадлен считала, что дочь никогда не будет выходить из себя, и все благодаря ее хорошему воспитанию. И каким шоком для нее было видеть, как маленькое тельце Абигейл сотрясается от сильных переживаний. Дочка хотела доесть шоколадную лягушку, которую уронила на пол супермаркета. Мадлен следовало оставить бедного ребенка в покое.
– Абигейл, не надо так переживать. Успокойся, – сказал Эд.
Спасибо, дорогой, подумала Мадлен, это всегда помогает, правда ведь? Когда просишь женщину успокоиться.
– Ма-ам! Я нашел только один ботинок! – завопил Фред из коридора.
– Минутку, Фред! – отозвалась Мадлен.
Абигейл медленно покачала головой, словно была возмущена вопиющим обращением, которое ей приходилось терпеть.
– Знаешь что, мама? – не глядя на Мадлен, проговорила она. – Я собиралась сказать тебе об этом позже, но скажу сейчас.
– МА-АМ! – вопил Фред.
– Мамочка занята! – пронзительным голосом произнесла Хлоя.
– Посмотри под кроватью! – прокричал Эд.
У Мадлен звенело в ушах.
– Что такое, Абигейл?
– Я решила все время жить у папы и Бонни.
– Что ты сказала? – спросила Мадлен, хотя она все слышала.
Она уже давно боялась этого, но все твердили: «Нет-нет, этого не случится. Абигейл никогда этого не сделает. Ей нужна мама». Но Мадлен понимала, что все к этому идет. Знала, что это случится. Ей хотелось накричать на Эда: «Зачем ты велел ей успокоиться!»
– Просто я чувствую, что для меня так лучше, – сказала Абигейл. – В духовном смысле.
Она уже не дрожала и спокойно отнесла свою тарелку в раковину. В последнее время она начала ходить так же, как Бонни: выпрямив спину, как балерина, устремив взор на какую-нибудь воображаемую точку на горизонте.
У Хлои сморщилось лицо.
– Не хочу, чтобы Абигейл жила со своим папой!
Из ее глаз полились слезы. Потекла краска с зеленых молний, нарисованных у нее на щеках.
– МА-АМ! – опять закричал Фред.
Соседи подумают, что его убивают.
Эд уронил голову на руки.
– Если ты действительно этого хочешь, – сказала Мадлен.
Абигейл повернула голову и встретилась с ней глазами, и на миг они остались вдвоем, как было все эти годы. Мадлен и Абигейл. Девочки Маккензи. Тогда их жизнь была спокойной и простой. Перед школой они, бывало, вместе завтракали в постели, сидя бок о бок и подложив подушки под спины. Мадлен выдержала ее взгляд. Помнишь, Абигейл? Помнишь, как мы жили с тобой?
Абигейл отвернулась:
– Да, я этого хочу.
* * *Стью. Я ходил на спортивный праздник. Гонка мамаш была охренительно смешной. Извините, вырвалось. Но некоторые из этих женщин… Можно было подумать, это Олимпийские игры. Я не шучу.
Саманта. Чепуха! Не слушайте моего мужа. Никто не принимал этого всерьез. Я смеялась до колик.
* * *Натан тоже был на празднике. Мадлен не поверила своим глазам, когда наткнулась на него у палатки, где жарились сосиски. Он держал за руку Скай. Надо же было им встретиться именно в это утро.
Обычно на спортивных праздниках папаш было немного, в основном отцы, работающие дома, или те, у которых дети занимались спортом. И вот бывший муж Мадлен берет отгул и приходит сюда в полосатой рубашке поло и шортах, бейсбольной кепке и темных очках, типичной униформе Доброго Папочки.
– Так для тебя это… первый опыт! – сказала Мадлен.
Она заметила у него на шее свисток. Боже правый, он здесь волонтер и участник. Вот Эд всегда выступал в школе в роли волонтера, но сегодня ему надо было завершать работу. И Натан изображал из себя Эда. Он притворялся хорошим человеком, и все этому верили.
– Конечно! – Натан широко улыбнулся, но затем ухмылка сошла с его лица, поскольку его осенило, что в начальной школе его старшая дочь, вероятно, тоже участвовала в спортивных праздниках.
Разумеется, в последнее время он следил за всеми занятиями Абигейл. Спортом Абигейл не занималась, но она играла на скрипке. Натан с Бонни посещали каждый концерт, улыбались и хлопали, будто делали это с самого начала, будто возили ее на музыкальные занятия в Питершам, где негде было припарковаться, будто помогали платить за все эти уроки, которые Мадлен не могла себе позволить как мать-одиночка, а ее бывший муж не заплатил ни единого цента.
А теперь она выбирает его.
– Абигейл говорила с тобой о… – Натан чуть поморщился, словно затрагивал деликатный вопрос о здоровье.
– О том, чтобы жить у тебя? – спросила Мадлен. – Да. Как раз сегодня утром.
Боль была физически осязаемой. Как начало тяжелого гриппа. Как предательство.
Он взглянул на нее:
– Как ты к этому…
– Да все нормально, – сказала Мадлен.
Она не доставит ему удовольствия.
– Нам надо будет решить вопрос о деньгах, – сказал Натан.
Теперь, став примерным семьянином, он платил алименты за Абигейл. Платил вовремя и не жаловался. Ни один из них не упоминал о первых десяти годах жизни Абигейл, когда, очевидно, деньги на еду и одежду ей были не нужны.
– Так ты хочешь сказать, что теперь я должна платить тебе алименты? – спросила Мадлен.
Натан был явно ошарашен.
– О нет, я не это имел в виду…
– Но ты прав. Это только справедливо, если она в основном будет жить у тебя.
– Я, конечно же, не стал бы брать у тебя деньги, Мэдди, – сказал он. – Учитывая, что все эти годы я был не в состоянии… – Лицо его перекосилось. – Послушай, я понимаю, что был не самым лучшим отцом, когда Абигейл была маленькой. Я никогда не заговорил бы о деньгах. Просто в данный момент мы в стесненных обстоятельствах.
– Может, тебе продать эту шикарную спортивную машину? – предложила Мадлен.
– Угу, – обиженно промямлил Натан. – Возможно. Ты права. Хотя она стоит не так уж много… Ладно, посмотрим.
Скай подняла на отца большие встревоженные глаза, опять незаметно моргнув, как это обычно делала Абигейл. Мадлен увидела, как Натан бодро улыбнулся маленькой дочери и сжал ее руку. Мадлен только что пристыдила его. Она стыдила его, пока он стоял, держа за руку свою дочурку.
Бывшим мужьям следует жить в других пригородных районах. Им следует посылать детей в другие школы. Нужно придумать закон, который предотвращал бы проживание в одном районе. Совершенно не обязательно мучить себя переживаниями из-за измены и чувства вины на спортивном празднике с участием твоего ребенка. Подобные чувства нельзя выносить на публику.
– Натан, зачем тебе понадобилось переехать сюда? – со вздохом спросила она.
– Что? – не понял Натан.
– Мадлен! Начинается состязание мам подготовительного класса! Вы участвуете?
Это была мисс Барнс, волосы завязаны в высокий конский хвост, кожа сияет, как у американского чирлидера. Она выглядела свежей и цветущей. Соблазнительный персик. Даже более соблазнительная, чем Бонни. У нее не обвисали веки. Не обвисало ничего. Все в ее яркой молодой жизни было ясным, простым и веселым. Чтобы лучше разглядеть ее, Натан снял темные очки. Он заметно взбодрился даже от одного ее вида. Эд отреагировал бы точно так же.
– Начинайте, мисс Барнс, – сказала Мадлен.
* * *Сержант уголовной полиции Эдриан Куинлан. Мы исследуем отношения жертвы с каждым родителем, посетившим вечер викторин.
Харпер. Да, по сути дела, у меня есть определенные теории.
Стью. Теории? У меня нет ничего. Ничего, кроме похмелья.
Глава 25
Мамы детей из подготовительного класса выстроились в неровную шумную линию на старте забега. От их темных очков отражался солнечный свет. Небо было как гигантский голубой купол. На горизонте сапфирами поблескивало море. Джейн улыбнулась другим мамам, мамы улыбнулись ей в ответ. Все было очень мило. Вполне дружелюбно. «Не сомневаюсь, что все это только у тебя в голове, – сказала как-то мать Джейн. – Все уже забыли эту глупую неразбериху в ознакомительный день».
