Джеффри Дивер - Слеза дьявола
— Есть! — воскликнула она.
— Что? Что такое? — нетерпеливо спросил Паркер.
— Двое из парней Бейкера нашли несколько патронов, окрашенных черной краской, под одним из кресел в фойе отеля «Времена года» в Джорджтауне. Все до единого оперативники уже мчатся туда.
11
— Там много народа?
— В отеле? — переспросил Кейдж, отрываясь от своего мобильника, чтобы ответить Паркеру. — Да, черт возьми. Яблоку негде упасть. Наш человек, который уже на месте, говорит, что к бару в вестибюле не протолкнуться. Там какой-то прием. А в полуподвальных банкетных залах в самом разгаре уже четыре новогодние вечеринки. Многие фирмы разрешили сегодня своим сотрудникам уйти пораньше. Там никак не меньше тысячи человек.
Паркер даже представить себе не мог, что можно было натворить, вооружившись автоматом, в замкнутом пространстве переполненного банкетного зала.
Тоби Геллер настроил свою рацию на волну, которой пользовались оперативники, и вывел звук на громкоговорители.
— Говорит командир операции «Санта-2». Ко всем подразделениям. Код двенадцать во «Временах года» на Эм-стрит. Повторяю, код двенадцать. Неизвестный преступник на территории отеля. Описание отсутствует. Вероятно, вооружен автоматом «узи» с подавителем звука. Вам дается зеленый свет. Повторяю, дается зеленый свет.
Это означало разрешение стрелять на поражение без предварительного требования бросить оружие и сдаться.
Десятки офицеров наводнят отель в считанные минуты. Смогут ли они схватить его? Хотя даже если нет, подумал Паркер, они по крайней мере напугают его, заставив ретироваться, не причинив никому вреда.
Но все же существовала вероятность, что они его скрутят. Арестуют или, окажи он сопротивление, пристрелят на месте. И тогда весь этот ужас закончится. А Паркер сможет вернуться домой к своим детям.
Чем они сейчас занимаются? — подумал он.
Беспокоят ли все еще его сына мысли о Лодочнике?
«О, Робби, ну как мне убедить тебя, что волноваться больше не о чем? Лодочника давно нет в живых. Но видишь ли, сегодня и прямо сейчас мы столкнулись с новым Лодочником, который даже хуже того. Такова уж природа всякого зла, сынок. Оно выбирается из своей могилы снова и снова, а мы никак не можем покончить с ним навсегда…»
Рация замолчала.
Ждать было труднее всего. Вот о чем Паркер совершенно забыл за годы после ухода со службы. Как трудно привыкнуть просто сидеть и ждать.
— Первые машины начали прибывать туда, — объявил Кейдж, не отрывавшийся от сотового телефона.
Паркер опять склонился над запиской.
Мэр Кеннеди!
Конец света грянет. Диггер на свободе и нету способа его остановить.
Потом он бросил взгляд на конверт.
Он перечитал список найденных на нем микрочастиц. Посмотрел на копии бумаги конверта, сделанные под аппаратом ЭДА, с едва заметными буквами «т», «е», «л».
В его ушах до сих пор звенели слова Райма:
О, этот конверт говорит о многом, но с ним все совершенно иначе. Он говорит гораздо больше, чем заметно с первого взгляда.
Потом вспомнил, как сам чуть ранее убеждал Лукас в том, что психолингвисты из центра ошиблись и на самом деле преступник обладал высочайшим интеллектом.
Он резко вскинул голову и посмотрел на Лукас.
— В чем дело? — спросила она, заметив обескураженное выражение его лица.
Он быстро взял себя в руки и ответил уже совершенно спокойно:
— Мы ошиблись. Попались на его удочку. Атаки на «Времена года» не будет.
Все присутствующие замерли, изумленно уставившись на него.
— Остановите операцию в отеле. Полицейских, агентов ФБР… Остановите их!
— Что вы такое говорите? — в полном недоумении спросила Лукас.
— Эти буквы на конверте… Они нас обманули.
Кейдж и Лукас переглянулись.
— Они увели нас в сторону от места, где на самом деле будет нанесен второй удар.
— Буквы? Обманули? — Сид Арделл был совершенно сбит с толку и посмотрел на Лукас. — Что за чушь он несет?
Паркер словно и не слышал его.
— Остановите их! — выкрикнул он.
Кейдж потянулся к телефону, но Лукас жестом заставила его подождать.
— Сделайте же это! — продолжал Паркер. — Оперативные группы должны переместиться. Их нельзя в полном составе сосредоточить в отеле.
— Но ведь стрелок там, Паркер, — попытался урезонить его Харди. — Они нашли патроны. Это не может быть случайностью.
— Разумеется, это не случайность. Диггер намеренно подбросил их, а сам отправился туда, где реально намечено устроить бойню. В другом месте, а не в отеле.
Он умоляюще посмотрел на Кейджа.
— Прикажи машинам пока остановиться!
— Нет! — решительно отрезала Лукас. Ее узкое лицо все пылало от злости.
Но Паркер, неотрывно глядя на записку, продолжал:
— Он был слишком умен, чтобы оставить буквы на конверте по недомыслию. Он откровенно пытался обвести нас вокруг пальца с микрочастицами на конверте. То же самое с буквами, вдавленными в него. С этими самыми «т», «е», «л».
— Но мы же с таким трудом сумели их обнаружить, — возразила Лукас. — Их бы вообще никто не нашел, не будь вас с нами.
— Он знал… Наш преступник отлично знал, что вы мобилизуете все силы. Понимал, с кем ему придется иметь дело. Помните мой анализ его личности? — Он еще раз постучал пальцем по записке. — Он обладал изощренным умом. Умел мыслить стратегически. Понимал, что если подбрасывать нам обманные улики, то самые утонченные. В противном случае мы бы не поддались на уловку. Нет-нет, надо немедленно возвращать опергруппы, где бы они сейчас ни находились. И держать их в полной готовности, пока мы не вычислим, куда направился стрелок на самом деле.
— То есть опять ждать? — Харди ушам своим не верил и лишь развел руками.
— Сейчас без пяти четыре, — прошептал Сид.
Кейдж пожал плечами и посмотрел на Лукас. Последнее слово оставалось за ней.
— Вы должны это сделать, — настаивал Паркер.
Он видел, как Лукас подняла свои каменные глаза в сторону настенных часов, и их минутная стрелка в этот же момент перескочила на следующее деление.
В отеле было лучше, чем в этом месте.
Диггер оглядывается по сторонам и чувствует, что в этом театре есть нечто, что совсем ему не по душе.
Пакет со щеночками был… Пакет казался уместен в том красивом отеле.
Здесь он выглядит странно.
Это ведь… Щелк… Это ведь театр Мейсона на востоке Джорджтауна. Диггер стоит в вестибюле и разглядывает деревянную резьбу на стене. Там вырезаны цветы, но они не желтые и не красные. Они деревянные и темные. Такой темной бывает кровь. О, а это что такое? Змеи? Да, вырезанные в дереве змеи. И женщины с грудями, как у Памелы.
Гм.
Но никаких животных.
Ни одного щенка. Ни единого.
Он вошел в театр, и никто не остановил его. Представление подходило к концу. «Ближе к окончанию спектакля ты можешь войти почти в любой театр, — объяснил ему человек, который говорит обо всем, — и никто не обратит на тебя внимания. Подумают, что ты просто приехал, чтобы забрать кого-то домой».
Вот и собравшимся в фойе билетерам он до лампочки. Они заняты своими разговорами о спорте, ресторанах, встрече Нового года.
Обо всем таком, короче.
Уже почти четыре.
Диггер не был в театре или в концертном зале уже несколько лет. Вместе с Памелой… Клик… С Памелой он однажды ходил куда-то слушать музыку. Но это был не спектакль. Не балет. Что это было? Какое-то место, где люди танцевали. И слушали музыку… Люди в забавных шляпах, как у ковбоев. Там играли на гитарах, пели. Диггер даже запомнил одну песню. И сейчас начал про себя негромко мурлыкать:
Я очень стараюсь тебя разлюбить,
Но только сильнее влюбляюсь.
Но здесь сегодня никто не поет. Здесь дают балет. Детский утренник.
Смешно. Балет для детей… Даже звучит как-то нелепо.
Диггер смотрит на стену, где висит афиша. На ней страшная картинка, которая ему не нравится. Страшнее, чем врата ада. Нарисовали какого-то солдата с огромной деревянной челюстью в высокой голубой шляпе. «Жутко. Нет… Клик… Нет, такое не по мне».
Он пересекает вестибюль, размышляя, что Памеле больше понравились бы ковбойские шляпы, а не эта странная челюсть. Когда она отправлялась слушать, как поют мужчины в ковбойских шляпах, то всегда наряжалась в платья, яркие, как ее цветы. Друг Диггера Уильям тоже иногда надевал такую шляпу. И они шли все вместе. Кажется, им было весело, но он не уверен в этом.
Диггер без помех добирается до буфета в фойе, который уже закрыт, и находит позади стойки служебную дверь, открывает ее и поднимается по ступенькам, пахнущим пролитой содовой водой. Вдоль стен стоят картонные коробки с бумажными стаканчиками, салфетками, конфетами «Мишки Гамми» и батончиками «Твиззлерс».
