Ларс Кеплер - Песочный человек
– Надо поторапливаться, – заметил Поллок.
– Но Саге не все ясно в задании, – напомнил Йона.
– Это просто потому, что оно черт знает как тяжело… Я хочу сказать – как мне держаться, если я не знаю, как измениться… конкретно – как?
Поллок протянул Саге тонкую пластиковую папку.
– В первый день ты поместишь в комнате дневного пребывания маленький микрофон, оптоволоконный приемник и передатчик, – сказал Вернер.
Поллок передал Саге пластиковый пакет с микрофоном.
– Мне его сунуть в задницу?
– Нет. В этой больнице устраивают полные обыски, – заметил Вернер.
– Ты его проглотишь, а потом выблюешь, пока он не опустился в двенадцатиперстную кишку… а потом снова проглотишь, – объяснил Поллок.
– Не жди дольше четырех часов, – предостерег Вернер.
– То есть я должна держать его в себе, пока не пристрою в комнате дневного пребывания.
– В фургоне будут сидеть сотрудники, которые станут вести прослушивание в режиме реального времени, – продолжал Поллок.
– Ладно, эту часть я поняла. Давайте мне приговор суда первой инстанции, давайте все это говно про принудительное лечение и так далее и тому подобное…
– Все это нужно, чтобы…
– …я могла продолжать. Понятно… И вот я знаю свое прошлое, попадаю в нужное отделение, устанавливаю микрофон, но… – Взгляд Саги стал тяжелым, губы побелели, когда она посмотрела в лицо каждому по очереди. – Но с чего… с чего вдруг Вальтер станет что-то рассказывать мне?
Глава 64
Натан поднялся, Карлос обеими руками закрывал лицо, Вернер тыкал пальцем в кнопки телефона.
– Не понимаю, с чего Вальтер станет говорить со мной, – повторила Сага.
– Естественно, наша затея – авантюра, – заметил Йона.
– В этом отделении три отдельных комнаты-изолятора и общая дневная с беговой дорожкой и телевизором за армированным стеклом, – стал объяснять Вернер. – Вальтер тринадцать лет просидел в отделении один, и я не знаю, как часто использовалась дневная комната.
Натан подвинул Саге чертеж специального отделения и пальцем обозначил прямую линию от камеры Вальтера до комнаты дневного пребывания.
– Если нам не везет по полной, то… Персонал не разрешает пациентам видеться друг с другом, тут мы ничего не сможем сделать, – признался Карлос.
– Понимаю, – сосредоточенно сказала Сага. – Но я все думаю о том, что понятия не имею… ни фига не имею понятия о том, как мне подобраться к Вальтеру.
– По нашему плану ты будешь настаивать на встрече с адвокатом из административного суда, потребуешь, чтобы комиссия по новой оценила степень риска, – сказал Карлос.
– Кому я об этом скажу?
– Главному врачу Роланду Брулину. – Вернер положил перед ней фотографию.
– Вальтер очень ограничен в передвижениях, – сказал Поллок. – Так что он станет внимательно наблюдать за тобой и в конце концов начнет задавать вопросы. Потому что твое присутствие – это для него окно во внешний мир.
– Чего мне от него ждать? – спросила Сага.
– Он хочет бежать, – серьезно сказал Йона.
– Бежать? – с сомнением спросил Карлос и постучал по кипе докладов. – Он за все время не сделал ни одной попытки…
– Он не пытался, потому что не был уверен в успехе, – перебил Йона.
– И вы думаете, что он в такой ситуации скажет что-нибудь, что приведет вас к капсуле? – Сага не скрывала, что настроена скептически.
– Мы знаем, что у Вальтера есть сообщник… Фактически это означает, что он способен полагаться на других людей, – сказал Йона.
– В таком случае он не параноик, – заметил Поллок.
– Уже легче, – улыбнулась Сага.
– Никто из нас не думает, что Вальтер укажет прямое направление, – сказал Йона. – Но если ты его разговоришь, он рано или поздно скажет что-то, что приведет нас к Фелисии.
– Ты ведь уже говорил с ним, – заметила Сага.
– Да, он заговорил со мной. Надеялся, что я изменю свои свидетельские показания… но за все это время он никого не коснулся лично.
– Так почему он заговорит о чем-то конкретном со мной?
– Потому что ты исключительная. – Йона посмотрел ей в глаза.
Глава 65
Сага поднялась и, обхватив себя руками, смотрела в окно на снег с дождем.
– Сложность в том, что мы должны обосновать перевод в специальное отделение Лёвенстрёмской больницы и в то же время найти преступление и диагноз, которые не повлекли бы за собой лечение тяжелыми препаратами, – заметил Вернер.
– Задание провалится, если тебя привяжут ремнями к койке или применят электрошок, – деловито добавил Поллок.
– Черт, – прошептала Сага и повернулась к собравшимся.
– Юрек Вальтер очень умен, – сказал Йона. – Манипулировать им нелегко, а лгать ему – крайне опасно.
– Мы должны создать личность-совершенство. – Вернер коротко глянул на Сагу.
– Я много об этом думал. И решил, что в основе я дам тебе шизоидное расстройство личности. – Поллок прищурился на Сагу, и от его глаз потянулись глубокие морщины.
– Хватит ли? – спросил Карлос.
– Если добавить повторяющиеся психотические состояния и эпизоды буйного поведения…
– Отлично, – кивнула Сага. На щеках у нее выступили красные пятна.
– Будешь принимать по восемь миллиграммов трилафона три раза в день. Это нестрашно.
– А насколько на самом деле опасно это задание? – спросил наконец Вернер – сама Сага так и не задала этот вопрос.
– Вальтер очень опасен. Второй заключенный, который прибудет в больницу вместе с Сагой, опасен тоже. А когда Сага окажется на месте, мы не сможем влиять на события, – честно ответил Поллок.
– То есть вы вообще не гарантируете моему агенту безопасность? – спросил Вернер.
– Нет, – ответил Карлос.
– Сага, ты отдаешь себе в этом отчет? – спросил Вернер.
– Да.
– О задании будет известно только небольшой группе, у нас нет никакой возможности знать, что происходит в специальном отделении Лёвенстрёма, – сказал Поллок. – Так что если мы по какой-то причине потеряем связь с тобой, то через двадцать семь часов прервем задание – но в эти двадцать семь часов тебе придется выкручиваться самостоятельно.
Йона положил перед Сагой подробный план отделения и указал ручкой на дневную комнату.
– Как видишь, здесь – двери шлюз-камеры, а там – три двери с автоматическим замком, – сказал он. – В крайнем случае ты можешь попытаться забаррикадироваться здесь, и, может быть, еще здесь и здесь, хоть это и нелегко… А если ты окажешься перед вот этим шлюзом, то место оператора и вот эта область будут лучше всего.
– Вот здесь можно пройти? – Сага показала место на плане.
– Да, а вот здесь – нет. – Йона пометил крестиком дверь, которую нельзя было одолеть, не имея карточки и не зная цифрового кода.
– Запрешься и будешь ждать помощи… – Карлос зашуршал лежащими на столе бумагами. – А если что-то пойдет не так на более поздней стадии, я хочу показать тебе…
– Погоди, – перебил Йона. – Запомнила чертеж?
– Да.
Карлос вытащил большую карту местности возле больницы.
– Первым делом спасательная машина въедет сюда. – Он указал дорожку позади больницы. – Остановим ее с краю площадки для отдыха… Но если ты не сможешь выбраться сюда, просто беги в лес вот к этой точке.
– Хорошо.
– Спецгруппа, вероятно, пойдет сюда… и по подземному коридору, будет зависеть от сигнала тревоги.
– Если о задании не станет известно, мы можем вывести тебя из игры и восстановить реальное положение вещей, – сказал Вернер. – Ничего не произойдет, мы восстановим прежние данные в базе Управления судопроизводства. Тебе не выносили приговор, тебя никуда не заключали.
В комнате воцарилась тишина – словно все неправдоподобие задачи вдруг предстало во всей своей непривлекательной ясности.
– Сколько человек вообще верит, что я выполню задание? – тихо спросила Сага.
Карлос неуверенно кивнул и что-то пробормотал.
Йона только покачал головой.
– Может быть, ты его выполнишь, – произнес Поллок. – Но задание это трудное и опасное.
– Ты постарайся, – сказал Вернер и на миг положил ей на плечо свою большую руку.
Глава 66
Сага забрала составленную Поллоком биографическую справку с собой, в розовую спальню с изображениями Беллы Торн и Зендаи на стенах. Через пятнадцать минут она вернулась на кухню. Медленно вошла, остановилась посредине. Тень от длинных ресниц дрожала на щеках. Мужчины замолчали. Все взгляды устремились на хрупкую фигурку с бритой головой.
– Меня зовут Натали Андерссон, у меня шизоидное расстройство личности, которое сделало меня интровертом, – начала Сага, садясь на стул. – А еще у меня периодически бывают психотические состояния, с эпизодами буйного поведения. Поэтому я принимаю трилафон. Теперь мне хватает восьми миллиграммов, три раза в день. Маленькие белые таблетки… из-за них у меня болит грудь, и я не могу спать на животе. Еще мне дают циправил, тридцать миллиграммов… или сероксат, двадцать миллиграммов.
