Круиз на краю бездны - Людмила Мартова
– Как где? С тобой?
– Нюта, ты понимаешь, что ты – чужая жена? Как ты можешь жить со мной?
– Так же, как жила эти два месяца. Это время тебя же не смущало, что я чужая жена.
– Нет, меня это не смущало, потому что я сам, в некотором роде, чужой муж.
– Что? – Я смотрела на него, ничего не понимая.
– Нюта. У меня есть невеста. Надежда. Мы с ней знакомы с детства. Выросли вместе. Она тоже врач. У нас свадьба назначена на середину октября.
Слова доносились до меня как сквозь вату. Свадьба? В середине октября? Надежда? Ах да, надежда. Она все еще не покидала меня. Я цеплялась за то, что все услышанное лишь недоразумение, которое сейчас развеется.
– Почему ты мне сразу не сказал?
– Я про все на свете забыл, когда тебя увидел. Надя на лето уехала со своими родителями в Крым. Она всю зиму болела, и ей прописали морской воздух. Она возвращается в воскресенье. Назавтра после того, как родители приедут с дачи. Нюта, ну, ты ведь не могла думать, что все может быть так просто. Уехала из Касимова, приехала ко мне, и мы сразу поженимся.
Я не могла ему сказать, что именно так и думала. Точнее, детали нашей будущей жизни, разумеется, счастливой, были скрыты от меня за какой-то плотной завесой, словно они вообще не имели значения.
Я прошла в комнату, в которой мы жили эти два месяца, и начала медленно переодеваться в ту одежду, в которой приехала из Касимова.
– Нюта, постой. Ты не можешь уйти просто так. Куда ты собралась? Тебе есть куда идти?
Я отодвинула Лёню рукой, вышла из квартиры, спустилась по лестнице. Тяжелая дверь захлопнулась за моей спиной. Я вздрогнула, словно от удара, и медленно пошла по улице, убыстряя шаги. Вокруг меня бурлил, шумел, веселился, грустил, злился, дышал, жил большой город, до которого мне не было никакого дела.
Моя жизнь уже во второй раз за такое короткое время кончилась. В тот день Лёня меня убил.
Наше время. День четвертыйКасимов
Поведение академика серьезно напрягало Орлова, потому что подобная нервность была вовсе не в характере Леонида Петровича. Сколько Иван его знал, Лурье всегда являл образец спокойствия и невозмутимости, даже в самых экстремальных ситуациях. Впрочем, немного подумав, Орлов решил не зацикливаться над тем, что не имело к нему непосредственного отношения.
Вырванный из привычной рабочей круговерти сначала длительной болезнью, а теперь еще и свалившимся на голову путешествием, в которое он совершенно не стремился, Лурье чувствовал себя не в своей тарелке. Собственно говоря, вся затея с работой над диссертацией и сводилась к тому, чтобы хотя бы пару часов в день трудоголик-академик мол чувствовать себя занятым делом. Видимо, не помогало.
Предыдущий вечер сам Орлов провел не без приятности. Угощение коктейлями Таисии Ермолаевой, затеянное для того, чтобы избавиться от Музы (звучало забавно, и Орлов усмехнулся), вылилось в прекрасную почти двухчасовую беседу, в которой они с ермолаевской дочкой, казалось, успели поговорить обо всем на свете.
Эта молодая женщина, которую Иван помнил совсем девчушкой, оказалась прекрасной собеседницей: умной, тонкой, в меру ироничной, полностью лишенной того дурацкого кокетства, которое присуще большинству женщин. Слушая Таисию, Орлов откровенно любовался ее нежным, одухотворенным личиком, удивляясь про себя, когда она успела вырасти. Или это он сам уже такой старый?
О Таисии Ермолаевой он думал, засыпая, и это было довольно необычно, потому что не в привычках Орлова вообще думать о женщинах, тем более малознакомых. Проваливаясь в сон, он подивился этому обстоятельству, но подобная странность, скорее всего, вызвана глубоким следом, который оставил в его жизни Александр Ермолаев.
Иван с огромным уважением относился к заведующему отделением, в котором начинал свою врачебную практику, и если о чем и сожалел, так только о том, что в результате размолвки при своем увольнении потерял возможность общаться с Ермолаевым дальше, бывать в его гостеприимном доме, где потчевали изумительным ирландским рагу. Перед тем как окончательно заснуть, он даже на мгновение почуял аромат, который исходил от волшебной баранины с овощами, изумился причудам работы мозга, потому что никакой бараниной в каюте идущего по Оке теплохода пахнуть не могло, и через секунду уже крепко спал.
Проснулся он в районе шести утра, как поступал всегда, чувствуя время без всякого будильника и ощущая себя совершенно выспавшимся. За окном каюты стояла та утренняя тишина, которая бывает только на реке. Лишь ровно и мощно гудел двигатель, била по бортам рассекаемая вода, да где-то вдалеке пели птицы.
Орлов вдруг подумал, что в этом мерном движении есть что-то невыразимо спокойное. Никто не может остановить теплоход, идущий по маршруту. Никто не может сойти с него, пока в четырнадцать часов дня он, как и положено по расписанию, не пришвартуется к пристани в Касимове. Никто до этого времени не может оказаться сейчас в ином месте, пересесть на другой теплоход, поезд или автомобиль. Фатальность, пугающая и успокаивающая одновременно.
Ресторан на завтрак открывался в семь утра, и до этого времени Орлов прекрасно провел время в тренажерном зале, где был единственным посетителем. Остальные пассажиры пользовались отпуском на полную катушку и мирно спали в своих каютах. На завтраке Орлов тоже пребывал в гордом одиночестве. Есть в семь утра никто не хотел. И даже старушка, громко рассказывающая свои небылицы, оказалось, сегодня не настроена на ранний завтрак.
Странно, кстати. Все предыдущие дни, когда Орлов приходил в ресторан, она уже восседала за своим столиком в сопровождении верной дуэньи, Лизы, кажется. Таисия Ермолаева завтракала позже, это Орлов тоже уже знал наверняка, вот только данная информация решительно ничего ему не давала. Сердясь на себя неведомо за что, Орлов без всякого аппетита съел два яйца пашот, по куску ветчины и сыра, выпил две чашки сносного кофе и откинул салфетку, чувствуя себя готовым к новому дню. Рабочему, разумеется.
Лурье, правда, вчера говорил что-то о том, что хотел бы в Касимове отправиться на экскурсию. Орлова это удивило, судя по описанию, дырой этот Касимов был редкостной, но Леонид Петрович пробормотал что-то о том, что давным-давно бывал в этом городишке, и ему интересно посмотреть, что тут изменилось. Что ж, экскурсия так экскурсия, Орлов не имел ничего против, тем более что знал: пришвартоваться к берегу они должны не раньше двух часов пополудни, а до этого времени вполне еще можно заняться диссертацией.
Ресторан потихоньку наполнялся народом. Пришла
