Круиз на краю бездны - Людмила Мартова
– Как отравили? – опешила я.
– Да известно как. Дурман-травой. Я же говорю, бабка моя колдуньей была и знахаркой, научила меня травы собирать и смешивать. Вот я и смешала. Все-то думали, что он допился до смерти. Косились на меня, конечно, не без этого. Но наверняка не знали. И я с тех пор уж полвека спокойно живу одна. Сама себе хозяйка. Так что тебя, девка, судить не буду. Ты сделала, что решила. Значит, так и надо.
Назавтра после этого разговора я покинула тети-Машин дом. В том, чтобы делить кров с убийцей, было что-то жуткое. Из Селизова я на перекладных добралась-таки до Рязани. Тетя Маша не взяла с меня ни копейки, даже еще пятерку дала на дорогу. Двадцать шестого июня 1969 года я сошла с электрички на Казанском вокзале.
В Москве я до этого была лишь однажды. Мама Аля привозила меня, когда я окончила школу. Робости я не испытывала, ведь у меня цель. Этой целью был наизусть заученный адрес, записанный на клочке бумаги, который я до сих пор хранила. Химический карандаш, которым он был записан, сильно пострадал от речной воды, но я все равно не могла выкинуть Лёнину записку, покрытую синими разводами.
Я была все в той же юбке и блузке, в которых вышла из дома почти полтора месяца назад. Кофту свою я утопила, сапоги оставила на берегу. Туфли, разношенные, немодные, но все-таки целые, мне дала баба Маша. Июнь был теплым, так что я не мерзла. Мне даже в голову не приходило, в каком виде я окажусь на пороге Лёниной квартиры. Просто для меня это не имело никакого значения.
Я добралась до нужного мне адреса, то и дело спрашивая дорогу у прохожих, поднялась на этаж, где располагалась Лёнина квартира, нажала на кнопку звонка и замерла в ожидании, услышав рассыпчатую трель. Через время, показавшееся мне вечностью, дверь распахнулась, и я увидела Лёню.
Он был именно таким, каким запомнился мне в ту нашу единственную, такую короткую встречу. При виде меня он отступил на шаг, охнул, рванул вперед, подхватил меня на руки.
– Ты приехала? Боже мой, ты действительно приехала.
– Я же обещала, – счастливо засмеялась я. – Лёня, любимый, дорогой, я же сказала тебе, что решу все дела и обязательно приеду. И вот я здесь.
– Проходи, что же ты стоишь на пороге. Господи, ты же чудом меня застала, я должен был ехать за город, на дачу. Меня там родители ждут.
– Родители? Ты должен уехать?
Я расстроилась так сильно, что чуть не заплакала.
– Нет-нет, любовь моя. Разумеется, я никуда не поеду. Я сейчас позвоню и скажу, что меня вызвали к пациенту. Проходи. Ты, наверное, голодная с дороги.
Он втащил меня в квартиру и захлопнул дверь, за которой мне предстояло провести два самых счастливых месяца моей жизни. То лето 1969 года я запомнила навсегда. Каждый из шестидесяти дней, которые я провела в квартире дома в Денежном переулке, отпечатался в моей памяти в мельчайших подробностях.
Мы с Лёней жили там вдвоем. Нам никто не мешал. Родители его лето проводили на даче. Лёня ездил туда периодически, без меня. Признаться, меня удивляло, что он не торопится представить меня родным, но я понимала, отчего он так поступает. Ведь юридически меня не существовало.
Я считалась погибшей, утонувшей, у меня нет документов, и мысль о том, что их как-то придется восстанавливать, вызывала у меня физическую дрожь. Правда, особо я об этом не думала. Все мои мысли занимал Лёня с нашей счастливой жизнью, которую мы вели вдвоем.
Как я и думала, он купил мне кое-что из одежды, так что, когда мы вместе выбирались в кино, в театр и даже в рестораны, выглядела я не хуже других. А еще подарил кольцо. Старинное, очень дорогое, с огромным изумрудом. Сказал, что оно когда-то принадлежало его бабушке по отцовской линии, и перед смертью она отдала ее внуку для той женщины, которую он по-настоящему полюбит.
Мне нравилось сидеть дома, готовить еду, ждать этого лучшего в мире мужчину с работы, а после ужина забираться в постель, откуда мы практически не вылезали. То безумие, которое случилось между нами в яблоневом саду, повторялось снова и снова. Пламя, бушующее в моей крови, длилось и длилось, и каждый раз я по-прежнему сгорала в нем без остатка, чтобы вскоре возродиться снова.
Тот день, в который все кончилось, я тоже запомнила навсегда в мельчайших подробностях. На календаре было двадцать пятое августа.
– Малыш, когда ты планируешь возвращаться домой? – спросил меня Лёня, когда мы пили утром кофе.
Я раньше никогда не пила кофе, а он приучил меня к этому напитку, который варил собственноручно в маленькой турке на плите, сопровождая процесс какими-то бесконечными рассказами про все, что связано с кофе.
– Куда? – Я даже не поняла, что он имеет в виду.
Не было у меня никакого другого дома, кроме того, в котором я сейчас находилась.
– В Касимов. Просто у меня родители в субботу переезжают с дачи обратно в город. Вольная жизнь кончилась.
– Как это кончилась? – Слова с трудом выходили из гортани, которую как будто парализовало. – Лёня, ты хочешь сказать, что мы больше не сможем тут жить?
– Ну конечно не сможем, – пришла его пора удивляться. – Малыш, ты же не думала, что мы можем обосноваться тут навсегда. Это квартира моих родителей, они живут тут, и дед тоже, так что мне никогда бы не позволили привести сюда женщину.
– И где мы будем жить? – в отчаянии спросила я. – Может быть, мы снимем квартиру? Или комнату? Я понимаю, что это дорого, но я смогу найти работу. Потом, когда восстановлю документы.
– Восстановишь документы? Ты что, потеряла паспорт? Или у тебя его украли?
Мне пришлось ему все рассказать. За время моего рассказа я старалась не смотреть на лицо моего любимого мужчины. Я подняла на него глаза, только когда закончила, и ужаснулась незнакомой черной маске, которая была на месте этого лица.
– Да-а-а-а, – протянул Лёня мрачно. – Я даже не думал, что ты настолько безбашенная. Ты хочешь сказать, что все это время твоя семья считает тебя мертвой?
Я молчала, потому что именно так и было.
– А как ты вообще собиралась жить дальше?! – закричал Лёня и тут же осекся. Никогда раньше он не
