Совок 13 - Вадим Агарев
— Вы даже не представляете, как я рад, уважаемый Матвей Осипович, что просьба товарища Копылова для вас не пустой звук! — начал я аккуратно поджигать мосты и мостики за спиной щедрого ко мне толстяка, — Мне Сергей Степанович так и сказал! Что к его просьбе вы отнесётесь с должным уважением и дефицита от меня прятать не станете! Я у него сегодня вечером буду в гостях и обязательно расскажу, как вы его уважаете!
Поливая уши мебельщика елеем, я насколько только мог, лицемерил и косил под недалёкого пионера в коротких штанишках. Раньше срока спрятавшего в карман свой испачканный в чернилах красный галстук и нацепившего комсомольский значок. Стараясь сохранять простодырую пустоту в глазах, я внимательно сёк поляну и отслеживал реакции матёрого торгаша. По всему выходило, что образ блатного и алчного придурка мне удался. Лицо Матвея утратило какой-либо рельеф и светилось довольством. А глаза и лысина сверкали, излучая радость и христианскую доброту к ближнему. В данном случае, как мне хотелось верить, ко мне. Яхнович опарыша заглотил и провздетого в него крючка не заметил.
— Именно так, Серёжа! — поощрил меня лучезарной улыбкой мебельный магнат, — Именно так! Очень меня обяжете, если всё вами сказанное донесёте до Сергея Степановича! Я правильно вас понял, вы вхожи в дом товарища Копылова?
На какое-то мгновенье Яхнович утратил над собой контроль и в его глазах сверкнуло хищное любопытство. И я понял, что соцкоммерс мной был сильно недооценён.
— И в дом, и в семью! — беспечно проговорился я, с любопытством глазея по стенам кабинета, которые блистали разноцветным глянцем ВАЗовских плакатов-календарей ватманского формата.
— Более того, имею твёрдое намерение сочетаться законным браком с Натальей Сергеевной Копыловой! — неохотно оторвал я взгляд от кроваво-красной четырёхглазой «тройки» в экспортном исполнении. — Но с мебелью я тороплюсь не по этой причине, — сменил я выражение лица на невозможно озабоченное, — Видите ли в чем дело, Матвей Осипович… — я замялся, колеблясь, стоит ли делиться конфиденциальной информацией, — Дело в том, что в эту пятницу мне орден вручать будут. Сам Григорий Трофимович Севостьянов! Если вы, конечно, понимаете, о ком я! — приглушил я голос до шепота, которым заговорщики обычно обсуждают госпереворот за день до трансляции «Лебединого озера».
— Понимаю… — тоже шепотом проблеял Яхнович и его лысина покрылась испариной. — Серёжа, а вы случаем не шутите? — после двухсекундного замешательства чуть громче спросил он, шумно высморкавшись в большой клетчатый платок, извлеченный из брючного кармана.
К слову сказать, будучи в некотором замешательстве, вместо слова «шутите», коммерс уже начал было произносить чуть менее благозвучное «п#здите». Но к чести Матвея Осиповича стоит признать, что уже на втором слоге он опомнился и неформальную лексику переформатировал в более приемлемую.
Не в полной мере состоявшаяся, но всё же имевшая место конфузия мне пришлась по душе. И я решил не упускать возможности, чтобы всерьёз разобидеться. Образ юноши бледного, да еще со взором горящим, мне сейчас будет, как нельзя, кстати!
— Вы, любезный, за своей речью-то следите! — уже без дураков сделал я самое строгое лицо, на какое оказался способен и, встав со стула, навис над хозяином кабинета, — Перед вами, гражданин Яхнович, офицер милиции, состоящий в должности следователя! И, чтоб вы понимали, по результатам моего расследования в область недавно прибыла межведомственная следственная бригада из Москвы! В составе комиссии КПК и ЦК КПСС! Надеюсь, вы в курсе этого?
Медленно достав из внутреннего кармана удостоверение, я развернул его и ткнул в лицо объекту «адриатической» вербовки. Объект впился глазами в мою ксиву и потеть стал еще интенсивнее.
Я полностью отказался от доверительного шепота и теперь уже старался рокотать голосом басовитого кошерного дядьки. Когда-то и очень давно зачитывавшего советским людям сводки «Совинформбюро». Не факт, что мне удалось полностью скопировать манеру и тембр Юдки Берковича, но нужное впечатление на Матвея Осипыча я произвёл. Теперь мокрой у него была не только лысина. Поскольку мебельная негоция еще не состоялась, то думать, что штаны у торговца тоже не сухие, мне в данный момент не хотелось. Тем не менее, крупные капли стекали уже не только с его головы, но и с лица. Которое уже было не таким безмятежным и добрым, как в начале нашей беседы. И сытый румянец на пухлых щеках тоже куда-то пропал. Вместо него на мокрой физиономии матершинника проступила бледная и нездоровая серость. Как у туберкулёзного покойника.
— В курсе… — под моим немигающим взглядом был вынужден ответствовать Яхнович. По нашему обоюдному с ним ощущению, скорее уже гражданин, нежели товарищ. — Я в курсе… Я просто не подумал, что вы и есть тот самый следователь Корнеев! Сначала мясокомбинат, а теперь еще и ликёро-водочный… — громко сглотнув, повторил он, старательно отводя от меня тусклый взгляд в сторону.
Н-да… Вот и этому гражданину тоже почему-то не хочется смотреть мне в лицо. И никуда от этого не деться, такие вот издержки профессии. Не сказать, чтобы очень уж обидно, но всё равно неприятно. А ведь я точно знаю, что человек я не злой. В противном случае, женщины относились бы ко мне без симпатии. Их не обманешь, как говорил горбатый Джигарханян. Они, как лошади и, как собаки. Потому что умные. Или, как малые дети. Если они кому-то симпатизируют, значит, человек этот достойный!
И да, оказывается, я становлюсь в этом городе излишне популярным… Это и в целом хреново, и манёвра у меня впредь будет меньше. Однако, в том и есть цена моих игрищ. Часть цены. А пока что лирику долой, Матвея надо дожимать и быстрее возвращаться в РОВД!
— Сомневаюсь! — продолжая сверлить недобрым взглядом мебельщика, упрямо не поверил я ему, — Сомневаюсь, что вы в курсе. И знаете, что, гражданин хороший, вы бы прямо сейчас позвонили, и справились у Сергея Степановича на этот счет! Впрочем, думаю, что даже он далеко не
