Совок 13 - Вадим Агарев
— Эх, Матвей Осипович, на что только не приходится идти ради вашего материального благополучия и душевного спокойствия! — вздохнул я и удрученно помотал головой, — Видит бог, не хотел я лишней крови! Ну да ладно, избавлю я вас от этого Матыцына! Недели две вы уж как-нибудь потерпите, не больше! А мы пока подберём и на Матыцына материал. Так что можете его не опасаться, я заявляю вам это со всей своей ответственностью!
Не обращая внимания на выпученные глаза Альбины, я вытолкнул Яхновича в темноту коридора. И уже там выставил ему встречное условие.
— Но за эту дополнительную услугу вы мне подберёте кухню! Тоже импортную и такого же класса, как эта чертова «Адриатика»! И сроку вам на всё про всё — неделя!
Глава 11
Был старый сейф вполне обычным.
Надёжен, несгораем, строг.
Он тайны следствия привычно
И добросовестно берёг.
Не чаял он такой напасти —
Сгорая от стыда насквозь,
Упором для любовной страсти
Служить теперь ему пришлось.
Попаданец
Далее процесс покупки злосчастного гарнитура уже проходил буднично и без каких-либо эксцессов. Наистрожайше предупредив Гриненок о неразглашении тайны относительно подлинного бенефициара мебельной сделки, я пошел в кассу оплачивать их интерьерные амбиции. Которые, между прочим, обошлись мне в изрядную копеечку. И размеры той «копеечки», хочу отметить, превысили цену новых «Жигулей» первой модели почти на полторы тысячи рублей! Что бы там ни говорили, но югославский овёс, даже в нынешние совковые времена, неподъёмно дорог.
Сам Гриненко, узнав, что неприличная мечта его супруги неумолимо превращается в реальность, шумно дышал, пятнел лицом и суетливо прятал руки в карманах. То и дело возвращая их на волю. И старательно гасил на своём милицейском фэйсе несвойственную любому оперу глуповатую улыбку. Снова и снова возникающую там вновь. А его мадам, окончательно осознав необратимость эпохального приобретения, больше уже не выглядела нищей родственницей на городских поминках у богатых родственников. Подобострастная робость с её лица куда-то исчезла и теперь она с достоинством непрестанно оглядывала, и ощупывала вожделенный гарнитур. По-хозяйски и без малейшего стеснения открывая рельефные створки и выдвигая многочисленные ящики. Так же украшенные богатым резным массивом ореха. И на чрезвычайно заинтригованных происходящим действом магазинщиц Марина теперь посматривала без какой-либо прежней сервильности. Наоборот, всех окружающих она оглядывала с умеренной снисходительностью. Пока еще, с умеренной…
— Слушай, а ты кто такой? — преградила мне путь пышнотелая курильщица халявного Мальборо, когда я, расплатившись через зарешеченную «кормушку», уже вознамерился покинуть кассовый закуток. — Признавайся, откуда у тебя такие деньжищи? И как тебе удалось Матвея Осиповича убедить?
Отшучиваться мне было лень, но и правды о происхождении своих золотовалютных запасов тоже говорить не хотелось. По причине некоторой специфичности этой правды. И её радикальных противоречий с советским уголовным законодательством. А еще меньше я был настроен пересказывать наш разговор с тамариным директором.
— Наследство! — не вдаваясь в лишние подробности, неопределённо пожал я плечами, отгоняя неприятные воспоминания о тех, чьё бабло мне довелось унаследовать, — И к тому же в отличие от тебя я не курю! — неодобрительно кивнул я на выглядывающую из её кармана красно-белую пачку. — Ты, душа моя, бросала бы дымить! Глядишь и сама тоже разбогатеешь…
— Ага, болтай больше! — не поверила мне Тамара, — Небось предки где-нибудь при посольстве в какой-то Африке пристроились? Или они у тебя на северах пашут?
— Увы, красавица, нет у меня никаких предков! Совсем нет! — вздохнул я грустно, — И давно уже нет. С малых лет сиротствую я!
Окинув взглядом задорные формы живого препятствия, я сразу же ощутил недвусмысленные позывы лейтенантского организма. Вполне естественные, но не совсем приличные. Подавив в себе внезапно появившиеся нерабочие настроения, я деликатно обошел выпирающие из синего халата выпуклости. Здраво просчитав, что еще одну привлекательную, но всё же обременительную обузу, Боливар не вывезет. Просто напросто ни по временным, ни по нервным затратам не сдюжит. Особливо, если еще учесть, что не за далёкими горами маячит моя почетная, но оттого не менее позорная капитуляция. В кругах малодушных и ранее уже сдавшихся подкаблучников стыдливо прозываемая семейной жизнью.
— Ты когда товар принимать будешь, то кроме инструкции по сборке, обязательно опись у завскладом потребуй! — не пропуская, слегка придавила меня бедром Тамара, — Там в комплекте кроме мебели еще набор льняных скатертей и столовых салфеток должен быть! В отдельной упаковке.
Добрая женщина так и не дождавшись от меня действенной благодарности за столь дельный совет, с лёгким вздохом разочарованности отступила в сторону. А мне стало стыдно за прежде мне неприсущее и, не побоюсь этого слова, преступное бездействие. И дрогнув сердцем, я шагнул вперёд, и ласково погладил Тамару. Сначала по-братски по округлому её плечу, а потом уже и по груди. Но уже с менее платоническим настроением в трепещущем паху и пылающем сердце.
— Эх, душа моя, да кабы не был я импотентом со второго полугодия шестого класса!! Ты не поверишь! Подсекал за десятиклассницами в раздевалке, а они, кобылы здоровые, по дурной запальчивости мне все яйца отпинали! Теперь не то что женщину порадовать, а даже подрочить не могу! Больно и удовольствия никакого… — в самую последнюю секунду своего аморального падения взяв себя в руки, с трагичным надрывом пробормотал я дешевую дезертирскую отмазку.
— Да ладно?!! — глаза Тамары сделались размером с куриное яйцо, — Ведь брешешь же? — с надеждой заглянула она мне в лицо.
— Если бы! — горемычно пожал я плечами и стоически выдержал её пытливый взгляд. — Но я к этому уже привык. А раньше да, раньше я таился и скрывал. И еще стеснялся очень… Ладно, Том, пойду я, пожалуй!
И с великим трудом оторвал взгляд от волнительно вздымающегося бюста под синей материей её халата. После чего, стиснув зубы и сжимая во вспотевшей ладони выписанный кассиром чек, рванул к истомившимся Гриненкам. Нетерпеливо ожидающим своего уже практически сбывшегося счастья. Меня, то есть. Но, если быть объективным и до конца честным, то ждали они не меня, а выписанный кассиршей и оплаченный мною чек. С синим штампом о полном расчете за их супердефицитный гарнитур…
А меня тем временем обуревали самые низменные желания. Ни разу и ни коим образом не совместимые с трагической импотенцией и с нравственными устоями офицера советской милиции. Равно, как
