Совок 13 - Вадим Агарев
Оно всё так, но вот беда, в душе моей уже сидела заноза. А имя этой занозе было определено, как сказала Тома, еще несколько месяцев назад. В какой-то очень непонятной советским людям Югославии. Социалистической которую можно назвать лишь с очень большой натяжкой. Скорее, капиталистическая она, эта Югославия. Да и само имя этой занозе тоже было дано странное. «Адриатика». Зажрались твари! Море, видишь ли, у них там такое, сука! Адриатическое. Всё неймётся им, этим приавстрийским югославам! Не умничали бы и клепали, как клепает весь прочий нормальный соцлагерь свои стенки и серванты из опилок и стружки! И не морщил бы я тогда сейчас свой многострадальный ум. Не единожды пораненный подлым жульём и изнасилованный не менее злобным начальством…
Больше, чем я услышал за последние десять минут, какой-либо иной толковой информации от Семеникиной я уже не получу. Теперь надо возвращаться вовнутрь дровяного торжища и дожидаться некурящего Матвея Осиповича. Который в этих стенах хоть и директор, но далеко не орёл…
— Ты бы, душа моя, приподняла свои придатки с холодного камня! Не приведи господь, застудишься! — проявил я заботу о женщине, от которой, в не всяких сомнений, будут получаться только очень красивые дети. Особенно, если этот процесс не пустить на самотёк и самому от него не остаться в стороне. — Вот, что, Тамара, пошли уже назад к этой вашей «Адриатике»! Очень уж она мне понравилась! Так в душу запала, что, если не куплю её сегодня, так уже больше и кушать никогда не смогу!
Глава 10
В магазин мы с Тамарой вернулись очень даже вовремя. Сразу по двум причинам вовремя. Первой из этих причин были две пары растерянных глаз, принадлежащих супругам Гриненко. Которые, видимо, потеряли меня и теперь затравленно озирались по сторонам. И по всей вероятности полагая, что я одумался и перехотел инвестировать свои финансовые средства в их семейный уют. Что я благоразумно передумал и попросту сбежал от материальной ответственности за тех, кого так необдуманно приручил.
А второй причиной был невысокий, но неплохо откормленный мужик в обширной лысине и в представительном замшевом пиджаке. Который со слов моей новой знакомой был никто иной, как директор этого магазина.
Матвей Осипович никуда не спешил, он солидно шествовал от центрального входа в тыльную сторону своего заведения. И устремлялся он, как мне думалось, к себе в кабинет. Ростом мебельный предводитель был невелик. Но на свои владения, включая, царственно-надменный персонал гамазеи, так и робких покупателей, он взирал свысока.
Дабы как-то ободрить осиротевшее семейство Гриненок и вселить в них толику оптимизма, я издали помахал им рукой. После чего, осторожно лавируя между диванами и тумбочками, ринулся на перехват номинального властителя чуждой советскому пролетариату «Адриатики».
Воротилу фанерно-дээспэшного бизнеса мне удалось догнать уже в тёмном коридоре. В отличие от меня торговец ориентировался в своей стихии профессионально и полосу мебельных препятствий преодолел намного раньше, чем я.
— Товарищ Яхнович! Матвей Осипович! — окликнул я шустрого магазинщика, чтобы зазря не пугать его догоняющим топотом своих ботинок, — Будьте так любезны, обождите!
Мужик притормозил и, не утруждая шеи, медленно обернулся ко мне всей своей упитанностью. И, несмотря на сумрак задворок, я заметил, что его барственный лик успел обезобразиться неудовольствием. Видать, не самое лучшее время я выбрал, чтобы проявить потребительскую бестактность.
Дожидаться пока король сервантов и табуреток проникнется ко мне, как к очередному просителю брезгливой раздражительностью, я не стал. И не растекаясь по древу вежливым словоблудием, сразу же зашел с главного козыря. С козырного туза, имя которому Сергей Степанович Копылов.
Даже в экономном полумраке барыжного лабиринта я увидел, как лицо ответственного торгового работника изменилось. Причем, в лучшую для меня и для Гриненко сторону. Оно частично утратило каменную надменность и стало почти приветливым.
— Товарищ Яхнович, это я и есть тот самый молодой человек, которому нужна ваша помощь! — приблизился я вплотную к пузану, чтобы можно было общаться в негромком коррупционно-доверительном режиме. Чтобы без особой на то нужды не бросать зёрна зависти и социальной напряженности в окружающее пространство. — Это вам насчет меня Сергей Степанович вчера звонил! Я тот самый парень и есть! Ну, так как, Матвей Осипович, поможете мне с обстановкой? — выпалил я на одном дыхании.
— Разумеется, обязательно поможем! Как же можно не помочь⁈ — горячо подхватил мой жизнерадостный посыл добрейший магазинщик и по его вспыхнувшей широкой улыбке я понял, что еще минут десять-пятнадцать, и он неизбежно захочет породниться со мной. Посредством моего усыновления, например… — Здравствуйте, юноша! Простите, не знаю, как к вам обращаться?
Завладев моей ладонью, ответственный торговый работник энергично тряс её, не отпуская. Рука у товарища, хоть была небольшой и мягкой, но оказалась она очень цепкой. Во всяком случае, конечность мне удалось высвободить только после того, как я подробно представился. По фамилии и имени с отчеством. Место своей службы я по сложившейся традиции опять утаил.
— Пройдёмте уже ко мне в кабинет, Серёжа! — по всему судя, в общении со мной Матвей Осипович решил обойтись без официоза, — Вы же не против, если я и впредь буду вас так называть? У меня, кстати, дочка ваших лет! — фидуциарно поделился со мной своей отеческой радостью мебельный директор, — Уж вы поверьте мне, Серёжа, рекомендация такого серьёзного человека, как Сергей Степанович, для меня значит очень, очень много! Поэтому подберём вам всё самое лучшее, что у нас есть! Уверяю вас, вы останетесь довольны!
Теперь, двигаясь за товарищем Яхновичем, я уже не был на все сто процентов уверен, что это тот самый Яхнович. Преисполненное величием шествие которого я наблюдал всего пару минут назад. Сейчас передо мной семенил добрейшей души дядюшка. Если не самый для меня родной, то, как минимум, двоюродный по линии папы и мамы одновременно.
— Чай, кофе? Или, может, что-нибудь покрепче? — мягким голосом осведомился у меня торговый руководитель, когда мы проходили мимо его факультативной секретарши и одновременно товароведа, — Альбина Михайловна, подайте нам с Сергеем Егоровичем что-нибудь из наших запасов! — не дожидаясь от меня ответа, тут же распорядился хлебосольный директор. И пошерудив ключом в замке, распахнул передо мной дверь в свой кабинет.
Помятуя о железе, которое следует ковать, покуда оно не остыло, я принял решение не тупить и не тормозить.
