Просто умереть - Питер Джеймс
– Мне очень жаль, – ответила женщина, определенно раскаиваясь, что ради него прервала телефонный разговор. – Но информацию мы предоставляем только родственникам.
– Вы не можете просто сказать мне, куда его перевели?
В этот момент раздался сигнал тревоги. Мэриголд Уоттс взглянула на экраны: рядом с одним из них мигал красный огонек.
– Мне нужно идти, – нахмурилась медсестра. – Извините.
И она поспешила к пациенту.
Марк достал мобильник, но затем увидел объявление крупным шрифтом: «Пользоваться в больнице мобильными телефонами строго запрещено».
Он торопливо вернулся обратно к лифту и спустился на первый этаж. Уже вне себя от ужаса, помчался по лабиринту коридоров к главному входу.
Стоило ему поравняться со стойкой регистрации, как его громко и едва ли не истерично окликнули. Перед ним предстала Зои – глаза красные, по щекам градом катятся слезы, светлые локоны свисают паклями.
– А это всё вы виноваты! Ты и твой дружок Майкл, с этими вашими идиотскими приколами! – вскричала она. – Что, в детстве не наигрались? Чертовы кретины! Инфантильные дебилы!
Марк оторопело уставился на нее, а потом женщина так и рухнула ему на грудь, безудержно рыдая.
– Он умер, Марк, просто взял и умер! Джош умер. О боже, его больше нет. Пожалуйста, помоги мне! Господи, что же теперь делать?
Марк обнял ее и не очень убедительно промямлил:
– Я… Я думал, что с ним все в порядке, что Джош выкарабкается.
– Врачи сказали, что ему уже ничем нельзя было помочь. Сказали, что если бы он выжил, то остался бы овощем. Боже… О господи, Марк, пожалуйста, помоги мне. Что же теперь делать? Как мне объяснить детям, что их папочка больше никогда не вернется домой? Что мне им сказать?
– Успокойся… Хочешь… чаю или чего-нибудь еще?
Судорожно всхлипывая, Зои ответила:
– Не нужен мне никакой гребаный чай! Мне нужен Джош, понимаешь? Боже, его отвезли в морг, в подвал! Господи! Марк, что же мне теперь делать?
Уоррен молчал, крепко обнимая женщину, поглаживая ее по спине и чертовски надеясь, что не выдал себя, что Зои не заметила, какое облегчение он испытал, узнав о смерти ее мужа.
20
Вздрогнув, Майкл проснулся, очнувшись от какого-то бессвязного сна, попытался сесть и немедленно треснулся головой о крышку гроба. Вскрикнув от боли, он вскинул было руки, но плечи уперлись в неуступчивый атлас – сначала левое, потом правое. Бедняга забился во внезапном приступе клаустрофобии.
– Выпустите меня отсюда! – взмолился он, извиваясь, хватая ртом воздух, одновременно обливаясь потом и дрожа от холода. – Пожалуйста, выпустите меня!
Голос прозвучал приглушенно. Никто не услышит его. Звук не распространялся наружу. Был заперт в этом ящике точно так же, как и он сам.
Из-за паники ему несколько секунд не удавалось нашарить фонарик. Наконец Майкл обнаружил его, включил и воззрился на потолок своей тюрьмы, после чего обвел взглядом стены. Затем проверил время: 11:15.
«Вечера? Или уже утра? Пожалуй, все-таки вечера. Должен быть вечер, вечер четверга».
Пот лил с тела ручьями. Да так, что под ним образовалась лужа. Майкл выгнул шею, чтобы посмотреть через плечо. Направил фонарик на днище, и поверхность заискрилась в луче света. Вода.
«Ни фига себе: да тут ее дюйм, даже больше».
Майкл ошалело таращился на воду. Нет, не может быть! Так вспотеть просто невозможно!
«Да тут, на хрен, целая лужа: дюйма два, наверное!»
Харрисон снова опустил руку, подсветил фонариком и выпрямил мизинец, используя его в качестве уровнемера. Под водой скрылись почти две фаланги. Нет, это точно не пот! Он принялся зачерпывать ладонями воду и жадно ее всасывать, не обращая внимания на илистый и солоноватый привкус. Пил несколько минут подряд, однако при этом ему казалось, что жажда только усиливается.
Когда же Майкл наконец остановился, до него дошло, что, помимо всего прочего, теперь нужно считаться еще и с тем, что вода прибывает. Он схватил пряжку ремня и принялся неистово скрести крышку гроба, однако уже через несколько минут металл настолько нагрелся, что ему стало обжигать пальцы.
«Черт!»
Майкл взял бутылку виски, содержимого в которой оставалось еще примерно на треть, и с силой ударил ее верхушкой по дереву над собой. Ничего не произошло. Он врезал снова, послышался глухой щелчок. Откололся тоненький кусочек стекла. Жалко будет, если добро зря пропадет, решил Майкл. Он поднес горлышко к губам, наклонил бутылку и от души хлебнул обжигающей жидкости. Божественный вкус, просто божественный. Затем Харрисон и вовсе запрокинул голову, опрокинул бутылку донышком вверх и принялся глотать, глотать, глотать вливающееся виски – пока не поперхнулся.
Он развернул бутылку обратно и сощурился, рассматривая ее в луче фонарика. Сосредоточить взгляд было уже трудно, голова шла кругом. Алкоголя осталось совсем немного. Практически…
Вдруг прямо над головой у него раздался тяжелый стук. Майкл даже ощутил, как содрогнулся гроб!
А потом еще раз.
Как будто топнули ногой.
Словно бы кто-то стоял на крышке гроба прямо над ним!
Каждую клеточку его тела затопила надежда.
«О боже, наконец-то меня вытаскивают отсюда!»
– Так, ублюдки! – Вопль прозвучал тише, нежели Майкл рассчитывал. Он перевел дух и услышал еще один звук сверху, на этот раз вроде бы скребущий. «Ну наконец-то, не прошло и полгода!» – Какого хрена так долго?
Тишина.
Харрисон принялся лупить кулаком по крышке, выкрикивая слегка заплетающимся языком:
– Эй! Что так долго, на хрен? Джош? Люк? Пит? Роббо? Да вы хоть представляете, сколько я здесь проторчал? Это совсем не смешно, совершенно не смешно! Вы слышите?
Тишина.
Майкл прислушался.
Ну не померещился же ему топот?
– Эй! Эй, там!
Тишина.
Да разумеется, не померещился. Были шаги. Может, просто какое-нибудь дикое животное бродило? Хотя звери ступают полегче. А в этих шагах ощущалась человеческая тяжесть.
Майкл принялся исступленно колотить бутылкой, потом кулаками.
А затем совершенно неожиданно и очень тихо, ну прямо как в телешоу иллюзионистов, дыхательная трубка скользнула вверх и исчезла.
Из освободившейся дырки упало несколько крупиц земли.
21
Марк едва ли что видел. Красная пелена охватившей его паники затуманивала взор, омрачала разум.
Голос Майкла, твою мать, он только что слышал приглушенный голос Майкла! Господи!
Во тьме леса, под хлещущим дождем, он захлопнул дверцу «БМВ», нащупал замок зажигания и кое-как воткнул ключ. От приставшей грязи потяжелевшие ботинки липли к полу, с бейсболки на лицо стекала вода.
По-прежнему не снимая перчаток, Марк повернул ключ, стартер крутанулся, и следом мерно зарокотал двигатель, ослепительным белым
