Пустите тупицу в Америку - Андрей Михайлович Дышев
Мы оба опешили, раскрыли рты и несколько мгновений не знали, что сказать.
– А ты… – неуверенно произнес Чемоданов. – А разве ты уже приехал?
– А разве ты знал, что я должен приехать? – спросил я.
– Нет! – уверенно ответил Чемоданов и покрутил головой.
Он явно не ожидал моего появления и был смущен настолько, что не знал, что делать и что говорить. Я отметил, что сегодня взгляд его необычайно осмыслен, а лицо даже озарено интеллектом. Еще меня удивил его внешний вид: на нем была вполне приличная дубленка, темные брюки и зимние тупоносые ботинки. Разглядеть в Чемоданове клиента психбольницы было весьма затруднительно.
Вдруг он схватил меня за руку, повернулся и потянул вниз.
– Пойдем по улицу! – сказал он. – Там поговорим.
Он думал, что я еще не был у него и не видел женщину с бордовым лицом. Мы быстро, как при пожаре, спускались вниз. Чемоданов с трудом натягивал на лицо маску прежней дурашливости.
– Серёнька, – фальшиво бормотал он. – Ты, прям, как снег на голову! А пивунчика не принес?
– Кто живет в твоей квартире? – задал я вопрос в лоб.
– Где? – заморгал глазами Чемоданов.
– В твоей квартире! – резко повторил я. – Только не прикидывайся, что ты понятия не имеешь, кого я имею ввиду.
– А-а-а! – протянул Чемоданов и хлопнул себя по лбу. Он играл ужасно плохо. – Ты имеешь ввиду мою уборщицу? Да, она иногда приходит. Мусор выносит, полы моет…
Я ему не верил. Все было покрыто какой-то неприглядной тайной. Мы вышли на улицу. Чемоданов покрылся пунцовыми пятнами.
– А я на твои деньги обновочку купил, – сказал он. Я промолчал. Развивать тему, построенную на лжи, не хотелось.
– Где ты живешь? – спросил я.
– Там и живу, – ответил он, показывая пальцем наверх.
– А эта сизая дама утверждает, что это ее квартира, и она тебя вообще не знает.
– Врет! – махнул рукой Чемоданов. – Она не совсем нормальная. У нее часто бзики бывают… Ну хочешь, поднимемся и выясним этот вопрос?
– Не хочу, – ответил я.
У меня пропало желание говорить о квартире и сизой женщине. Чемоданов уже взял себя в руки и занял глухую оборону. Он совсем не был похож на сумасшедшего, и мне пришлось отказаться от своих недавних выводов.
Мы сели в машину. Разговор зашел в тупик. Я думал о том, просить Чемоданова доработать диссертацию или же поискать для этой цели безработных физиков. Чемоданов лепетал что-то про ремонт, который надо делать в квартире.
– Кстати! – вдруг вспомнил он, сунул руку в нагрудный карман дубленки и вынул оттуда несколько сложенных листов. – Я сделал, что ты просил. Все чин-чинарем: коротко, конкретно и доступно.
Я развернул и посмотрел на листы. Текст и формулы. Отпечатано на хорошем принтере.
– Где принтер взял? – спросил я.
– А? Принтер?
Чемоданов тянул время, чтобы придумать ответ. Я так его и не дождался.
– Ты уверен, что здесь все в порядке?
– Комар носа не подточит! Гарантия! Если не примут – деньги верну.
Не знаю, почему я снова поверил ему.
– Вот что, Витя, – сказал я, доставая из кармана лист, на котором были выписаны требования американцев. – У меня к тебе еще одна просьба.
– Валяй! – с безразличием ответил Чемоданов и удобнее устроился на сидении.
– Научный руководитель нашел в твоей диссертации еще одну погрешность. Надо свести к конечному результату смешанные течения Сницаря… то есть, на основе его теории… В общем, читай сам, здесь все написано.
Чемоданов взял лист и недолго смотрел на него.
– Да, – сказал он. – У меня была мысль связать свои выводы с гипотезой Сницаря. А потом я решил, что это будет уход от главной темы. Тот, кто это написал, – Чемоданов щелкнул пальцем по листу, – хочет придать диссертации прикладное значение.
И он вопросительно глянул на меня. Я понял так, что Чемоданов интересуется суммой гонорара.
– Я дам тебе три тысячи баксов, – сказал я.
Особой реакции мои слова не произвели. Чемоданов снова опустил глаза и, словно размышляя вслух, произнес:
– Тут есть один маленький, но вполне существенный нюанс. Некоторые разработки Сницаря имеют гриф «Для служебного пользования». Правда, с институтским пропуском я запросто могу пройти в специализированные технические библиотеки…
– Пять тысяч долларов, – прервал я его.
Чемоданов снова посмотрел на меня. Мне показалось, что на этот раз с едва заметной усмешкой.
– Вот так даже? – недоверчиво спросил он, затем вздохнул и произнес: – Я очень благодарен тебе. Ты помог мне разобраться, сколько я стою на самом деле.
– Десять тысяч, – процедил я. – Но это конец торгу. Ни цента больше!
– Десять тысяч? – переспросил Чемоданов, пытливо глядя мне в глаза. – За то, чтобы я свел к конечному результату выводы диссертации в соответствии с методом Сницаря?
– Да, – подтвердил я. – Именно так.
Чемоданов качнул головой. Сумма его впечатлила. Едва заметно улыбаясь, он уставился на знакомую мне собачонку, которая стояла в луже на трех лапах и чесалась; как могло показаться, она делала это уже несколько дней без перерыва. Странно, что еще не протерла свое ухо до дыр.
– Всего за несколько страниц, – произнес он, – ты готов выложить десять тысяч долларов. Могу представить, сколько денег тебе пообещали за всю диссертацию.
У меня даже в сердце кольнуло от этих слов. Он будто прочитал мои мысли. Убеждать его в обратном не было смысла. Только идиот мог поверить, что я готов платить такие деньги за диплом кандидата наук.
– Во-первых, пообещали не так уж и много, – попытался смягчить я его предположения. – А во-вторых, пообещали мне.
Я сделал ударение на слова «мне», давая понять Чемоданову, что моя роль в этом вопросе исключительная. Но Чемоданов смотрел на меня недоверчивым взглядом. Лицо его напрягалось и становилось все более жестоким.
– Вот что, – произнес он, искоса глядя на меня. – Вот что, – повторил он и полез в нагрудный карман дубленки.
Я не мог поверить своим глазам. Чемоданов протягивал мне тонкую
