Сокровище чародея - Александрова Наталья Николаевна

Медсестра все поняла и не то чтобы сникла, но сообразила, что так просто с Надеждой не справиться.

– Это вы будете с собственным начальством разбираться! – припечатала Надежда Николаевна, чтобы оставить за собой последнее слово.

В это время появился охранник и спросил, в чем дело.

– Я туалет искала, ошиблась дверью, слышу – больная стонет, захожу – никого нет! – тут же выдала Надежда. – Это еще надо выяснить, что у вас тут за порядки! Сами говорят, что уход обеспечивают, а сами больных бросают на произвол судьбы!

– Да никого я не бросаю! – Медсестра отбивалась теперь без должного драйва. – А только она все равно лежит, что есть я, что нету, ей без разницы…

– Да помолчи ты! – Было такое чувство, что охранник сейчас просто стукнет дуру по голове.

Надежда в это время успела посмотреть табличку, висевшую на кровати: «Круглова Ирина Ивановна, возраст – сорок два года». Диагноз был длинный и написан по латыни, далее шли цифры температуры и артериального давления.

– Дама, пройдите к администратору, – спокойно предложил охранник, бросив на медсестру не слишком приятный взгляд.

Надежда Николаевна сочла это выходом из положения и ушла.

– Я свяжусь с братом и позвоню вам, – твердо сказала она администраторше, у которой от огорчения, что сорвался клиент, даже помада на губах поблекла.

Алла Владимировна Тимофеева всегда имела твердую жизненную позицию, а именно: она всегда очень хорошо знала, что следует делать и как реагировать на ту или иную ситуацию. То есть на все имела собственное мнение, которое считала единственно правильным. Более того, она это знала не только про себя, но и про остальных окружающих. И, как уже было сказано, считала свое мнение единственно правильным.

Возможно, этому способствовал род ее деятельности – уже много лет Алла работала завучем и преподавала в старших классах русский язык и литературу, а возможно, просто у нее был такой характер.

Так или иначе, она никогда ничего не боялась, не любила никаких экивоков, презирала всяческую дипломатию, свое мнение высказывала прямо и громко, даже если ее никто об этом не спрашивал, как ехидно говорила иногда Надежда Николаевна.

Кстати, только Надежде, самой близкой подруге, Алка иногда позволяла возражать и вообще слегка себя критиковать. Как известно, близким друзьям прощаешь многое…

Алла Владимировна торопилась в Театр оперетты на учительскую конференцию. Вчерашний день пропал, потому что в театре нашли труп и там работала полиция, сегодня же конференция должна была продолжиться. В конце концов, зал сняли на три дня, а деньги театру заплатили вперед. И пусть убийство дело серьезное, но и они тут не в бирюльки играют. Конференция – дело важное, значимое, тем более город на нее большие деньги выделил, и соответствующие органы обязательно потребуют отчета.

Так как с утра пришлось забежать в школу – там без нее было никак не обойтись, Алла опоздала. Первый доклад уже начался – из зала доносился унылый голос докладчика, в холле было пустынно, а буфет закрыт.

Алла вошла в гардероб, сняла пальто и нетерпеливо постучала по стойке.

– Эй, есть тут кто живой?

Судя по висевшим за барьером пальто и курткам, гардероб посетителей обслуживал, но сейчас никто не отозвался. Алла попыталась пройти за барьер, чтобы самостоятельно повесить пальто, но поднять перекладину не смогла. Очевидно, там был какой-то засов.

Будь на ее месте человек половчее и помоложе, он мог бы перепрыгнуть стойку, но, как уже не раз говорилось, Алла Владимировна Тимофеева была женщиной не то чтобы просто плотной комплекции, а очень плотной, хотя нисколько этой комплекции не стеснялась, и жить она ей не мешала. И все же прыгать через стойку – это чересчур. Кроме всего прочего, просто несолидно.

– Есть кто в гардеробе? – рявкнула Алла, как рявкала когда-то на беснующихся восьмиклассников.

Стены от ее крика не задрожали только потому, что театр был в старом здании, а раньше умели строить, но послышались шаги, и вскоре появился гардеробщик, что-то жуя на ходу.

– Что вы так кричите, дама, – с упреком сказал он. – Здесь музыкальный театр, от вашего крика у артистов барабанные перепонки лопнут. Немузыкальный у вас голос, что и говорить.

– На месте надо находиться, а не чаи распивать! – буркнула Алла, у которой и правда не было слуха и вообще никаких музыкальных способностей.

– Вовремя надо приходить, а не опаздывать, – заметил гардеробщик назидательно.

Этот тип явно нарывался, но Алка против обыкновения промолчала: она торопилась в зал и не хотела отвлекаться. Гардеробщик, однако, не спешил.

– А ведь я вас, дама, запомнил. Вы в прошлый раз у меня синее пальто забирали, а не это… – Он потряс в воздухе дутым непромокаемым пальто.

С утра шел дождь со снегом, так что пальто пришлось кстати. Конечно, оно здорово Алку полнило, тем более что было ярко-красного цвета, но на такие вещи она никогда не обращала внимания.

– Вы что, думаете, у меня одно пальто, что ли? – фыркнула Алка, вступив в пустой разговор, вместо того чтобы одернуть нахального типа.

– Дама, не морочьте мне голову, – с чувством сказал гардеробщик. – То синее пальто вам и на нос не налезло бы!

– Что-о? – возмутилась Алка и хотела уйти, но наглый тип не давал ей номерок.

Она потянула пальто к себе, намереваясь взять его в зал, но гардеробщик держал крепко.

– Что вам от меня надо? – наконец спросила она.

– Поговорить.

– Не о чем нам разговаривать, – сказала Алка, но тут же поняла, что может кое-что выяснить у этого типа, чтобы помочь подруге в расследовании.

Поначалу она считала Надеждины расследования просто блажью и пустой тратой времени. Ну, уволили подружку с работы, домашним хозяйством заниматься неохота, вот она и придумывает себе занятия.

Однако пару раз Алке пришлось обратиться к Надежде за помощью, и она с трудом, но все же признала за той некоторые способности, тем более результаты говорили сами за себя.

Надежда Николаевна не всегда посвящала Алку в свои расследования, но коли уж так случилось, в этот раз ей нужно помочь.

– Слушаю вас! – сказала Алла голосом, каким обращалась к родителям нерадивых учеников, вызванных в школу.

Однако на гардеробщика ее голос не произвел ни малейшего впечатления.

– Не здесь, – сказал он, поднял перекладину и пригласил Алку внутрь.

Они прошли мимо заполненных вешалок и свернули в крошечный закуток, где разместились столик и два хлипких стула. На столе стоял электрический чайник и бумажная тарелка с недоеденным бутербродом с колбасой, пахнущей чесноком. Алка с сомнением посмотрела на этот натюрморт, но все же села и повторила спокойно, но твердо:

– Слушаю вас!

– Нет, – сказал гардеробщик, – это я вас слушаю! Причем излагайте все в подробностях, но четко, у меня мало времени!

– Что-о? – Алла возмутилась и решила немедленно уйти, но оказалось, что это невозможно: противный гардеробщик задвинул ее стул в самый угол, да еще и столом зажал.

Однако плохо же он знал Аллу Владимировну. Она резко приподнялась, так что хлипкий стол покачнулся, и гардеробщик едва успел подхватить в воздухе падающий чайник. Бутерброд же свалился прямо ему на брюки, причем, по известному закону, вниз колбасой.

– Ну что такое… – расстроился он, – ну ладно, ладно… Поговорим спокойно.

– То-то же, – буркнула Алла. – Это я не располагаю временем, меня в зале ждут, так что давайте быстрее.

– Вы меня обманули, – начал гардеробщик.

«Да я тебя вообще первый раз вижу! – хотела заорать Алка. – Ну, второй…»

Однако смолчала усилием воли. Чего только не сделаешь ради близкой подруги!

– Вы меня обманули, – строго повторил гардеробщик, – ваша подруга, или кто она там есть, обманом выманила у меня вещь, которая ей не принадлежит.

– Какую еще вещь? – по инерции отмахнулась Алка. – Вы сами отдали ей пакет.

– Да, потому что она предъявила номерок! Пакет оставил Игорь, сказал, либо он за ним придет, либо она!