Точка невозврата - Евгения Ветрова
Жанна делала маленькие глоточки суррогатного напитка. Ну и пусть от кофе одно название, но, как правильно заметила Алена, запах был знакомый. Он рождал иллюзию спокойствия и надежды на хороший исход.
– Да, пирожка сейчас было бы неплохо, – непроизвольно она сглотнула слюну.
Алена развела руками:
– Разобрали все. Половину еще до взлета слопали. Хоть и взрослые, а все еще мальчишки в душе. А пирожки меня Нина Васильевна научила печь. Я же ничего раньше не умела. Ну вот совсем ничего. Геннадий Павлович нас с Кириллом как-то в гости пригласил, и Нина Васильевна мне показала, как тесто замешивать. Очень милая женщина. Очень.
Алена улыбнулась и зачем-то понюхала стаканчик. Наверное, женщина, о которой упоминала Алена, жена тренера, догадалась Жанна. Алена производила на нее странное впечатление. Милая, робкая, но внутри, как она подозревала, наверняка сидел железный человечек. Чтобы так жить интересами мужа, мотаться с ним по тренировкам, играм, сборам… надо иметь великую цель. И стальной характер. Можно только позавидовать… ее мужу. Кирилл сидел все там же и о чем-то тихо разговаривал с Федуловым. Интересно, они и в жизни друзья или их сблизило это происшествие? Иногда и врагов сближают общие интересы.
– У вас в команде почти семейные отношения. Это так здорово. Когда я занималась спортом, наш тренер гонял нас в хвост и в гриву, никаких поблажек не давал.
– Ой, что вы! Геннадий Павлович очень строгий. Иногда чересчур. Но зато справедливый. Да и к нему ходят и за советом, и за помощью. Он всем помогает. Знаете, как он за Самсона бился? Но он и спрашивает с каждого потом.
– А что случилось с Самсоном?
– Его хотели из команды убрать, из-за допинг-теста. Но Геннадий Павлович аж до Комитета по спорту дошел. И так он за каждого бьется. Это ведь очень важно – знать, что тебя не бросят в беде.
– А Борисов? Тоже тренера уважал? Мне показалось, что он не очень-то был покладист.
Алена задержалась с ответом, и Жанне показалось, что неспроста.
– Борисов, конечно, был не подарок, – подтвердила Алена. – Нехорошо так о покойнике, но что есть, то есть. Он со многими конфликтовал. Характер неуживчивый такой, вспыльчивый. Единственный, кого он слушался, это как раз главного тренера. И Геннадий Павлович его, кстати, тоже ценил и все время из передряг вытаскивал. Значит, верил в него. Иначе зачем бы капитаном сделал?
Показалось или в словах Алены мелькнула досада? Даже не досада, а всего лишь маленькая ее тень. Жанна посмотрела на Кирилла. Вот она никогда не умела разбираться в мужском возрасте, но женский более-менее определяла точно плюс-минус несколько лет. Вот с Аленой они примерно ровесницы. Та со спины кажется совсем подростком, да и личико кукольно-фарфоровое. Но глаза… глаза выдают. Эта девочка хлебнула в жизни по самое не могу.
Интересно, а ведь и ее глаза тоже наверняка говорят о многом. Как-то раньше она об этом не задумывалась. Хорошо, что люди редко смотрят друг другу в глаза. И хорошо, что психологи еще не научились по ним тестировать людей. Иначе не удалось бы так долго водить за нос тех, кто решал вопрос о допуске ее к полетам. Но она справилась. Единственный специалист, кто знал ее тайну, никак не связан с авиацией. А Дима… Дима не в счет. Если он даже проболтается, никто не поверит. Сейчас. А тогда ему и в голову не пришло, что с таким диагнозом ее бы и близко не подпустили к самолету. Кстати, она давно не была на сеансе и не хотела. Вероятнее всего, дело идет на поправку. Психолог говорил, что рано или поздно все вернется на круги своя. Пока же страх всегда был с ней. Рядом. Караулил, ждал, когда она даст слабину, чтобы накинуться и сожрать то, что не дожрал в тот раз. Ей хорошо помнился тот день, когда она воочию увидела, что может сделать с человеком страх.
– Жалко Игоря, – Алена допила кофе и бросила стаканчик в урну, – сделал бы неплохую карьеру. В двадцать пять лет стать капитаном хорошо.
– Он самый младший в команде был?
– Да нет, не самый. Просто опыт с возрастом приходит. Многие не поняли, почему его капитаном сделали. А я вот понимаю. У него была, как сейчас говорят, харизма. Кирилл мой, например, у него и опыта больше, и техника отличная, но характер совсем не бойцовский. Нет амбиций. Он играет и тем живет, и большего не нужно.
– А вам? – Вопрос вырвался машинально. Алена подняла на нее большие влажные глаза, секунду смотрела. Жанне показалось, что она изучает ее как некое интересное явление.
– Мне надо, – просто ответила Алена. – Я горжусь его успехами, радуюсь каждому голу, каждой удачной игре. Кирилл – моя жизнь. Кроме шуток.
– Вы потрясающая, – не сдержала Жанна эмоций. – Видно, что Кирилл очень добрый. А с Борисовым у него какие отношения были?
Алена хлопнула ресницами и дернула плечами.
– Почему вы спрашиваете? – В голосе появилось подозрение. – Все пытаетесь найти виновного? – Глаза сверкнули. Теперь перед Жанной стояла не трепетная лань, а разъяренная важенка, оберегающая олененка.
Жанна досадливо закусила губу. Ой, как нехорошо получилось.
– Ни к чему. Просто так. Виновного пусть полиция ищет. Но в команде Борисова не любили, как я понимаю, вот и спросила. Даже самый отъявленный скандалист не может не иметь хоть одного друга. Тем более в таком тесном коллективе. А Кирилл производит впечатление очень спокойного человека. Его, наверное, трудно вывести из себя.
– Да, именно. – Алена, словно почуяв возможность говорить об обожаемом муже, тут же забыла все подозрения. – Нет, так они, конечно, не лучшие друзья были. Но и не конфликтовали никогда. Борисов любил всех задирать, знаете, подколоть острым словом, но Кириллу никогда ничего обидного не говорил. И в гостинице их вместе селили всегда именно поэтому.
«Ага, – решила Жанна про себя, – никто не хотел с ним жить, Кирилла как самого покладистого и кидали на эту амбразуру».
– А разве вы с мужем не в одном номере живете? – все же уточнила она.
Алена выкатила глаза: как такое могло в голову прийти? Ясно же, что перед матчем все очень
