Время милосердия - Джон Гришэм
– Не знаю, хочу надеяться. Ты проверял сегодня утром, как там твой арестованный?
– Я говорил с надзирателем. Замки прочнее не придумаешь.
– Он что-нибудь ел?
– Чипсы. Еще пил кока-колу.
– Послушай, Оззи, я, конечно, не специалист, но уверен, что у парня травма, ему нужна помощь. Ясно же, что у него психологические проблемы.
– Ты уж меня прости, Джейк, но мне трудно ему сочувствовать.
– Понимаю. Утром, перед составлением списка дел к слушанию, я повидаю Нуза и попрошу его отправить парня в Уитфилд, на тестирование. Мне понадобится твоя помощь.
– Моя помощь?
– Да. Нуз тебя уважает. Если ты согласишься, что с парнем должен побеседовать профессионал, то и судья не будет против. Парень сидит у тебя под арестом, и ты знаешь о его состоянии больше, чем кто-либо еще. Бери надзирателя, поедем вместе к Нузу на разговор без протокола. Тебе не придется давать присягу. Для несовершеннолетних свои правила.
Оззи усмехнулся и отвел взгляд.
– Позволь мне быть откровенным. Этот щенок, сколько бы ему ни было лет, убил моего помощника, мы еще не успели организовать прощальную церемонию, погребение или как там еще вы, белые, это называете, а я тут посиживаю с адвокатом, который просит меня помочь защите. Так, что ли, Джейк?
– Я прошу тебя поступить правильно, Оззи, вот и все.
– Просьба отклонена. Я еще не видел заключенного после того, как его сюда доставили. Ты слишком давишь, Джейк. Полегче!
Говоря это, шериф смотрел так грозно, что трудно было не понять смысл его слов. Джейк встал.
– Ну, что ж… Хочу посетить моего клиента.
Он принес мальчишке банку сладкой газировки и пакетик арахиса. После нескольких минут уговоров Дрю высунулся из-под одеяла, сел на край койки и откупорил банку.
– Сегодня утром я был у твоей мамы, – начал Джейк. – Ей лучше. Кира с ней, в палате, о них заботятся прихожане церкви.
Дрю кивнул, не отрывая взгляда от пола. Его светлые волосы свалялись, ему бы не мешало помыться. Парню еще не выдали оранжевый тюремный комбинезон, в котором он смотрелся бы приличнее, чем в своих обносках.
– Какой церкви? – спросил Дрю.
– По-моему, она называется церковь Доброго Пастыря. Пастора зовут Чарльз Макгерри. Знаешь его?
– Вроде бы. Стью не хотел пускать нас в церковь. Он действительно мертвый?
– Мертвее не бывает, Дрю.
– Это я его застрелил?
– Судя по всему, ты. Разве не помнишь?
– Что-то помню, что-то нет. Порой мне кажется, будто все это сон, понимаете? Вот как сейчас. Вы здесь, разговариваете со мной? Как вас зовут?
– Джейк. Мы виделись вчера вечером, я к тебе заглядывал, помнишь?
Длительное молчание. Парень отпил из банки, попытался надорвать пакетик с арахисом, но не сумел. Джейк сделал это за него.
– Это не сон, Дрю. Я твой адвокат. Видел твою маму и сестру, теперь я представляю вашу семью. Важно, чтобы ты мне доверял, чтобы говорил со мной.
– О чем?
– Ну, как о чем? Например, о доме, где ты живешь с Кирой, мамой и Стюартом Кофером. Давно вы там живете?
Парень упрямо смотрел в пол, казалось, он оглох.
– Давно, Дрю? Долго вы жили со Стюартом Кофером?
– Не помню. Правда, что он умер?
– Да.
Банка выскользнула у него из рук, жидкость расплескалась у ног Джейка и покатилась дальше. Дрю не обратил на это внимания, Джейк тоже постарался не смотреть на приближающуюся к его подошвам лужу. Парень зажмурился и завыл. Этот низкий болезненный звук рождался в самой глубине его тела. Губы зашевелились, он что-то беззвучно бормотал. Джейк уже собрался прервать его, но решил подождать. Дрю напоминал сейчас монаха в молитвенном трансе или пациента психиатрической лечебницы, канувшего в глубокую внутреннюю тьму.
Но на самом деле выглядел, как раненый зверек, отчаянно нуждавшийся в помощи, которую сам Джейк не был способен ему оказать.
9
К полудню понедельника шериф уже был по горло сыт толчеей, шумом, лишними людьми, болтавшимися рядом и готовыми подхватить любой слух; отставными копами, жаждавшими снова влиться в братство; бесполезными резервистами, только занимавшими место; репортерами, болтливыми городскими старухами, постоянно подвозившими шоколадные пирожные и пончики, словно избыток сахара мог чему-то помочь; зеваками, не имевшими определенного повода находиться рядом; политиками, надеявшимися таким способом напомнить избирателям, что они верят в закон и порядок; друзьями семьи Коферов, воображавшими, будто могут оказать помощь служителям закона. Не вытерпев, Оззи распорядился выгнать из здания всех, кто не имел права там присутствовать по долгу службы.
Уже более тридцати часов он старался изображать профессионала, равнодушного к трагедии, но усталость давала о себе знать. Оззи наорал на Дорин, та ему ответила. Напряжение становилось буквально осязаемым.
Он собрал у себя в кабинете лучших помощников – Мосса Джуниора Тейтума, Маршалла Празера и Уилли Хастингса – и предупредил Дорин, что не будет отвечать на звонки. Все, включая шерифа, были в штатском. Он раздал им листки бумаги и попросил ознакомиться. Дав им время, Оззи сказал:
– 0,36. Кто-нибудь из вас ловил водителя с таким содержанием алкоголя в крови?
Трое ветеранов всякое повидали или думали, что всякое.
– 0,3 бывало, но не более, – ответил Празер. – Не припомню.
Мосс Джуниор покачал головой и недоверчиво протянул:
– Не здесь…
– Молокосос Батч Ванго однажды набрался до 0,35, – вспомнил Хастингс. – Думаю, это рекорд округа Форд.
– Причем рекордсмен дал дуба, – усмехнулся Празер.
– Да, на следующий день в больнице. Я его туда не доставлял и не проверял на алкоголь.
– Его никто не проверял, – заметил Празер. – Он был не за рулем. Его нашли утром валявшимся на Крафт-роуд. Диагноз – алкогольное отравление.
– Ладно, проехали, – махнул рукой Оззи. – Я о другом: наш павший сослуживец набрался по самое не могу, большинство от такой дозы сыграло бы в ящик. В общем, у Кофера имелась проблема. Он себя не контролировал – мы даже не знаем, до какой степени.
– Мы обсуждали это вчера, Оззи, – напомнил Празер. – Ты же не обвиняешь нас в том, что мы не доложили на своего товарища?
– Не обвиняю, но предполагаю, что его покрывали. Подружка Кофера как минимум дважды звонила, когда он ее лупцевал. Не пойму, куда подевались те рапорты. Мы искали их все утро – как сквозь землю провалились!
Оззи Уоллс, шериф, избираемый и переизбираемый населением, был единственным в этом кабинете, вынужденным раз в четыре года преподносить себя электорату. Остальные трое являлись его главными помощниками, обязанными ему зарплатами и карьерой. Они понимали взаимосвязи, проблемы, политику. Их долг – защищать его изо всех сил. Они не были уверены, видел ли Оззи те рапорты, не знали степени его осведомленности, но в данном случае были готовы принять его позицию, в чем бы она ни заключалась.
Оззи продолжил:
– Пертл и Маккарвер были там месяц назад, когда поздно вечером она
