Время милосердия - Джон Гришэм
Сейчас свет горел только в этих двух домах, не считая Хокатт-Хауса. Остальная часть улицы тонула в темноте: пожилые люди рано ложились спать.
Неожиданно Карла остановилась, потянула мужа за руку и сказала:
– Ханна осталась одна.
– И что?
– Думаешь, она в безопасности?
– Разумеется.
Тем не менее она развернулась и торопливо зашагала обратно.
– Я так больше не смогу, Джейк. Мы только что вернулись к нормальной жизни. Не хочу опять начинать волноваться.
– Волноваться не о чем.
– Ты уверен?
– Ладно, кое-какие причины есть, но уровень угроз низкий. Какие-то телефонные звонки с неопределяющихся номеров от трусов, не называющих себя, вот и все.
– По-моему, я слышала это и раньше, перед тем, как сгорел наш дом.
Они немного прошли, держась за руки.
– Ты можешь отказаться от дела? – спросила Карла.
– Я только вчера принял его.
– Я помню. Утром у тебя встреча с судьей Нузом?
– Да, с утра пораньше. Тема – «Смоллвуд».
– А про новое дело разговор зайдет?
– Обязательно. Оно у всех на языке. Дрю нуждается в помощи прямо сейчас, надо показать его специалисту. Если получится, я попрошу об этом судью. Если он уже нашел другого адвоката, то не станет это скрывать от меня.
– Маловероятно.
– Да, слишком рано. Я буду вести дело на предварительном этапе, позабочусь о защите прав этого паренька, попытаюсь оказать ему помощь. Через пару-тройку недель я потребую от Нуза замены.
– Обещай.
– Обещаю. Ты сомневаешься?
– Представь, да.
– Почему?
– Потому что ты неравнодушный человек. Подозреваю, ты уже переживаешь за этого мальчика и его семью, хочешь защитить их. Если у судьи Нуза возникнут трудности с подбором другого адвоката, он запросто принудит тебя продолжить. Ты будешь на своем месте. Семья проникнется к тебе доверием. Не обманывай себя, Джейк, тебе нравится находиться в центре событий.
Они свернули на узкую аллею и залюбовались своим чудесным домом, оплотом безопасности и покоя.
– Я полагал, ты хочешь, чтобы я защищал мальчишку.
– Я тоже так считала, но потом начались звонки.
– Это просто телефон, Карла. Лишь бы не стали стрелять, а остальное ерунда.
– Ты умеешь успокаивать.
Как уверял адвокат Эрла, дом принадлежал одному Стюарту, ставшему собственником по утвержденному судом завещанию деда, умершего двенадцать лет назад. Обе бывшие жены Стюарта давно сбежали от него, их имен в завещании не было. Детей Стюарт не завел. Он не оставил завещания, следовательно, согласно законам штата Миссисипи, его собственность переходила в равных долях родителям, Эрлу и Джанет, и его младшим братьям.
После ужина в понедельник Эрл и двое его оставшихся сыновей, Барри и Сесил, впервые отправились навестить дом; днем его покинули дознаватели штата. Им туда совсем не хотелось, однако избежать поездки было нельзя. Эрл припарковался позади пикапа Стюарта и выключил фары. Троица долго сидела в темноте, глядя на дом, знакомый каждому из них с рождения. Барри и Сесил спросили, можно ли им остаться в машине. Отец ответил, что нет: пусть увидят место, где погиб брат. Барри, сидевший сзади, не справился с чувствами и зарыдал. Вскоре они вылезли из машины и приблизились к незапертой двери.
Эрл собрал волю в кулак и первым вошел в спальню. На матрасе не было простыни и одеяла, посредине темнело большое страшное пятно высохшей крови. Эрл сел на единственный в комнате стул и прикрыл ладонью глаза. Барри и Сесил, оставшиеся около двери, хмуро смотрели туда, где погиб их брат. На стене виднелись брызги крови и следы мозгового вещества, частично удаленные специалистами для каких-то своих экспертиз. В комнате пахло смертью и злом – так пахнет раздавленное колесом животное на дороге. Чем дольше они здесь находились, тем сильнее становился этот отвратительный запах.
Оззи разрешил им спалить матрас. Они выволокли его через кухню на задний двор. Туда же отправилось изголовье кровати, каркас, пружинная основа, подушки. Никто больше не будет спать на кровати Стюарта. В небольшом стенном шкафу в холле нашлась одежда и обувь Джози. Эрл, брезгливо взглянув на это добро, велел: «Тоже в огонь!» В комоде лежало ее нижнее белье, пижамы, чулки и прочее, в ванной – фен и туалетные принадлежности. Сумка была в кухне, рядом с телефоном и ключами от автомобиля. Сесил не дотронулся до ключей, а сумку, не заглянув внутрь, бросил на матрас вместе с остальными вещами Джози.
Эрл плеснул жидкостью для розжига и чиркнул спичкой. Все трое, отступив, уставились на быстро вспыхнувший костер.
– Тащите сюда детское барахло! – приказал отец. – Они сюда не вернутся.
Сыновья бросились наверх, в комнату Дрю, и вынесли все, что могло гореть: постельное белье, одежду, обувь, дешевый CD-плеер, плакатики со стен. Потом Барри занялся комнатой Киры. У нее было больше всего, чем у брата, водились плюшевые мишки и прочее зверье, в шкафу прятались старые куклы и другие игрушки – все это он стащил вниз и швырнул в танцующее пламя. Всем троим пришлось отступить от жара. Они завороженно следили, как огонь снова разгорается, а потом стихает.
– Как быть с ее машиной? – спросил Барри отца.
Эрл презрительно покосился на старую мазду перед домом, размышляя, не стоит ли и ее спалить.
– Думаю, она за нее задолжала, – возразил Барри, угадав мысли отца.
– Тогда не трогайте, – махнул рукой Эрл.
У них было намерение собрать личные вещи Стюарта, оружие и одежду, но потом Эрл понял, что с этим можно повременить. Дом давно принадлежал семье и надежно запирался. Тем не менее Эрл хотел уже завтра поменять замки и ежедневно сюда наведываться. А еще задумал намекнуть через Оззи Уоллса женщине, ее детям, всем их знакомым, что впредь им нечего делать на земле Коферов. Судьбу машины Джози шериф мог решить сам.
Пес Хикман владел единственным в городе магазином мотоциклов и торговал новым и подержанным двухколесным транспортом. Не брезговал и незаконными сделками, но был достаточно хитер, чтобы не попадаться; у него даже не было конфликтов с законом, не считая старой судимости за вождение в пьяном виде. Полиция знала его как облупленного, однако не трогала, поскольку он никого не беспокоил. К порокам Пса относились азартные игры, бутлегерство и торговля наркотиками.
Мик Суэйз покупал у Пса мотоциклы и неплохо знал его. С наступлением вечера в понедельник Мик заехал к нему в магазин, сообщил, что он не на дежурстве, и откупорил банку пива. Сразу перейдя к делу, Мик пообещал Псу, что шериф не ищет виноватых, а просто хочет разобраться в произошедшем в субботу вечером.
– Оззи меня не волнует, – заявил Пес. Они курили на улице, привалившись к его «мустангу». –
