Гарри Тертлдав - Дело о свалке токсичных заклинаний
— Когда вы выпишетесь из больницы? — спросил я мать.
— Manana (завтра), — ответила она.
— Я хотел бы заглянуть к вам после обеда. У меня есть карманный магический детектор, так что я смогу посмотреть, не водятся ли в ваших краях токсичные заклинания. А еще хотелось бы взглянуть на то зелье, которое вы получили у вашего курандеро.
По лицу Лупе я понял, что она уловила не все, сказанное мною. Отец Флэнэган тоже это понял. Он перевел ей мои слова.
Лупе с Рамоном переглянулись.
— А других вопросов вы не будете задавать? — поинтересовался отец малыша.
Стало быть, они действительно нелегальные иммигранты.
— Ни единого, — пообещал я. Их положение меня не касалось. Мне нужно только выяснить, почему их сын родился без души, — Бог свидетель.
— Вы не перекрестились, — подозрительно заметил Рамон.
Отец Флэнэган вопросительно взглянул на меня.
— Скажите им, что я иудей, — попросил я. Лицо святого отца прояснилось. Уверен, ему нет никакого дела до моих убеждений, меня тоже не интересовали его взгляды. Но мы оценили откровенность друг друга. Священник заговорил с Кордеро слишком быстро, и я ничего не понял, но, когда он закончил, они оба кивнули. Лупе сказала:
— Вы идите, смотрите, находите. Мы доверять вам. Падре говорить, что мы доверять вам. Лучше ему быть прав.
— Он прав, — подтвердил я, спеша закончить этот разговор. Если бы я поклялся еще чем-нибудь, Кордеро могли бы подумать, что доверять первой клятве нельзя. Отец Флэнэган медленно кивнул: он все понял.
— И к тому же Хесус родился на территории Конфедерации, — вмешалась Сьюзен Кузнецова, — поэтому он ее полноправный гражданин и находится под защитой всех ее законов.
Когда она перевела свои слова на испанский, Кордеро засияли — эта мысль им понравилась. Дама из Управления Физического и Духовного Здравоохранения тихо добавила:
— Хотелось бы, чтобы наши законы могли сделать больше для бедного малыша. — Эти слова ни она, ни отец Флэнэган не перевели.
Я попрощался, получив визитную карточку мисс Кузнецовой, и помчался обратно в контору. Увы, за время моего отсутствия никакие эльфы не очистили волшебством мой стол. Но меня это и не заботило. Пусть себе постоит захламленным. Я поднял трубку и позвонил Чарли Келли.
Подвывание на другом конце провода продолжалось так долго, что я решил, что Чарли еще не вернулся с обеда. В округе Сан-Колумб шел уже третий час. И откуда только у этих отъявленных крючкотворов такая наглость! Мне потребовалась всего минута ожидания, чтобы зарычать и забить копытом подобно разъяренному быку, а ведь я и сам был таким же закосневшим чиновником.
— Агентство Защиты Окружающей Среды. Чарли Келли слушает.
Наконец-то!
— Чарли, это Дэйв Фишер из Энджел-Сити. У нас тут опять родился ребенок с апсихией и опять — рядом с Девонширской свалкой. Теперь их уже четверо, и всего за год с небольшим! Чарли, я больше не могу заниматься «осторожным расследованием». Я собираюсь найти причину, и не важно, сколько шума при этом поднимется.
Он как-то странно хрюкнул.
— Поступай, как считаешь нужным.
— Черт, Чарли, да ведь ты сам меня в это втравил! — Я редко ругаюсь по телефону и еще реже — в своем кабинете, но тут я просто вскипел. — А теперь ты еще все осложняешь.
— Это каким же образом? — спросил он так, будто не понял намека.
Когда Чарли Келли прикидывается воплощенной невинностью, сначала пересчитайте пальцы у себя на руках и ногах. Интересно, получится ли у вас при этом двадцать? Трудно представить, как мне удалось сдержаться и не накричать на него.
— Ты сам прекрасно знаешь. Расскажи мне об этой треклятой птице, которая тебе насвистывает — или настукивает.
— Прости, Дэвид, но я не могу, — тихо сказал он. — Я вообще не имел права говорить тебе об этом.
— Но сказал ведь и, стало быть, влип, — огрызнулся я. — На этой свалке что-то разлагается. Люди рождаются без души! И умирают… Ты не забыл еще о пожаре в монастыре святого Фомы? Ты сам подтолкнул меня к этому расследованию, а теперь не хочешь раскрывать карты? Это… это… чертовщина какая-то!
— Придется помолиться, чтобы ты оказался не прав, — ответил Чарли. — Но в любом случае дать тебе то, что ты просишь, я не могу. Дело гораздо серьезнее, чем ты себе представляешь, серьезнее, чем я думал. Будь моя воля, я закрыл бы твое расследование.
И это говорит высокопоставленный чиновник АЗОС!
— Боже милостивый, Чарли! О чем речь-то идет, о Третьей Магической войне?
— Если и так, все равно не скажу, — остервенился Келли. — До свидания, Дэвид. Боюсь, здесь тебе придется рассчитывать только на себя.
Мой бесенок перестал передавать дыхание другого беса. Чарли повесил трубку.
Не знаю, как долго я рассматривал свой телефон, прежде чем положить трубку. Проходивший мимо моего кабинета Хосе Франко, по-моему, собирался, как обычно, дружески кивнуть мне, но вдруг застыл как вкопанный, увидев мое лицо.
— В чем дело, Дэйв? — В его голосе прозвучала неподдельная тревога. Хороший он парень, Хосе. — Ты выглядишь так, будто увидел свой собственный призрак.
— Может, и так, — пробормотал я, и он ушел, качая головой.
Но почему Чарли Келли так болезненно воспринял замечание насчет Третьей Магической войны? Первые две были страшнейшими бедствиями, какие еще сто лет назад никому и в кошмарах бы не привиделись. Но Третья? Если человечество достаточно обезумело, чтобы развязать третью такую войну, то нам скорее всего не придется беспокоиться о четвертой. Некому будет воевать.
Чарли даже не намекнул мне, кто может быть нашим противником. Вам приходилось когда-нибудь оглядываться на свою жизнь, чтобы вспомнить все совершенные вами грехи? Чувствовали ли вы, как все, казавшееся прежде таким прочным и таким надежным, вдруг начинает содрогаться у вас под ногами, и вы заглядываете в саму Бездну? Вот что я ощутил, поговорив с Чарли Келли. Волосы у меня на голове встали дыбом. Неудивительно, что я напугал Хосе.
Пришлось привести себя в порядок и заставить вернуться к работе. Когда, пусть на миг, увидишь Армагеддон, передряги с окружающей средой уже не кажутся столь уж серьезными. И вообще, если разразится Третья Магическая, никакой окружающей среды все равно не останется.
Я утопил свою печаль в чашке кофе, сожалея, что не нашлось ничего более крепкого. Затем, собравшись с силами, позвонил легату Кавагучи, узнать, как дела у Эразма. Таковы люди — мир рушится у них под ногами (поверьте, Третья Магическая война вполне способна разрушить все), а они все пытаются сохранить свои собственные маленькие мирки.
— А, инспектор Фишер, — обрадовался Кавагучи, когда я наконец пробился к нему сквозь путаницу полицейских операторов. — Я собирался позвонить вам на этой неделе. Мы надеемся, что с библиотечным духом вот-вот можно будет переговорить.
— Прекрасно! — воскликнул я в надежде, что это как-то поможет моему расследованию, да и полицейскому тоже. Я почувствовал себя почти счастливым: Эразм останется в живых. — Что нового насчет пожара?
— Расследование продолжается, — уныло ответил легат. Вероятно, это означало, что полиция пока ничего не нашла.
Или он не хочет вводить меня в курс дела? С полицейских станется. Я решил попытать счастья и немного расшевелить легата.
— А ваши маги-эксперты выяснили, кому принадлежат загадочные следы, обнаруженные чудотехником на месте преступления? Они ведь исчезли с освященной земли прежде, чем она успела зафиксировать их детектором заклинаний?
— Хорошая у вас память, инспектор.
В устах Кавагучи это прозвучало совсем не как комплимент, а скорее как пожелание быть позабывчивее. Последовала очередная пауза. Возможно, Кавагучи прикидывает, не лучше ли будет солгать. Интересная дилемма. Все же я лицо гражданское, хотя и работаю на Конфедеральное агентство. Если он солжет и я об этом узнаю, мое начальство доставит немало неприятностей его начальству, которое в свою очередь не преминет доставить еще большие неприятности ему самому.
Наконец легат принял решение:
— Следы остались, но слишком бледные. Однако наша усилительная техника позволила выявить кое-какие признаки магии персидского происхождения.
— Неужели? — воскликнул я.
«Шипучий джинн» поднялся в моем списке подозреваемых на несколько пунктов. Как и «Точные инструменты Бахтияра» — предприятие, до которого я еще не добрался.
— Какой заклинательной техникой пользуется полиция Энджел-Сити? — спросил я, подумав, что смог бы извлечь из этих сведений что-нибудь новое и полезное.
Но Кавагучи ответил:
— Боюсь, ничем необычным. Наилучших результатов мы добиваемся при помощи альбитовых линз, фокусирующих свет полной луны на камере детектора заклинании, в которой содержится память микробесов.
