Светлана Алешина - Тень на плетень
– Спасибо, Фимочка, – с чувством произнесла я. Чувство, наверное, оказалось не тем, на которое рассчитывал Фима, потому что он самым свинским образом сморщился и сказал, что будет звонить мне систематически.
– Ну, и ты не теряйся, душа моя, – посоветовал он перед уходом, – чуть что – звони!
– Обязательно, – пообещала я и проводила его до дверей. Заслужил, чистая правда.
Я вернулась в свой кабинет и впервые спокойно закурила. Ничего не хотелось, даже курить. Такое свинство.
– Кто хочет кофе? – с безнадежностью спросила Маринка, приготовившая за сегодняшние полдня, наверное, недельную норму этого напитка.
– Бр-р-р, – откровенно ответила я.
– И я того же мнения, – поддержал меня Сергей Иванович, – вот от минералки не откажусь.
Сейчас схожу и куплю.
– Ну тогда спрошу прямо и однозначно, – повысила голос Маринка, – кто хочет сегодня работать?
Я подошла, опустилась на свой стол и поболтала ногами. Работать мне не хотелось, но как начальник я, наверное, не могла об этом сказать первой.
А если я не скажу первой, то решится ли кто-нибудь на свое заявление?
Кряжимский промолчал вслед за мною, и поэтому Маринка решилась перейти в активное наступление.
– 0-оль, давай устроим сегодня выходной, а?
– А может быть, санитарный день? – лениво предложила я, продолжая болтать ногами.
– Это полы, что ли, мыть? А на фиг нужно! – визгливо крикнула Маринка и добавила уже тише и трагичнее:
– Я в депрессии, сейчас умру.
– А дезинфекцию провести не мешало бы, – заметил Сергей Иванович, – кстати, и чище после нее будет.
– Точно! – энергично сказала Маринка. – Трупный яд! Это же отрава, Оля. Мы все умрем, если…
– Если не уйдем с работы, – закончила я, – все понятно.
Я спрыгнула со стола.
– Вот и займись этим делом, Марин, – ласково предложила я, – вызови нашу уборщицу, найди ей в помощь кого-нибудь и организуй весь процесс. Как только организуешь…
– Так сразу и освободишься, поняла! – весело крикнула Маринка, выбежала из кабинета и схватила телефонную трубку на своем столе.
Я подошла к Кряжимскому:
– Ну что делать будем, Сергей Иванович? спросила я.
– Вы про уборку, Ольга Юрьевна? – уточнил он.
– Нет, – покачала я головой, – я про все.
И про этого коменданта тоже.
– Оперативники, наверное, уже все вопросы задали нам, которые только можно придумать. – Кряжимский развел руками. – Не могу придумать на них новых ответов.
– Зато я могу что-то новенькое рассказать, – сказала я, – кроме меня, об этом еще никто не знает.
– Подожди, Оля! – крикнула Маринка из-за двери. – Это нечестно, я пока занята.
Я не обратила внимания на ее слова и медленно и обстоятельно, потому что была вымотана всеми событиями сегодняшнего дня, который только-только перевалил за половину, рассказала свою версию сегодняшнего визита кожаного мальчика.
Маринка перестала набирать номер телефона, встала в дверях и слушала меня, приоткрыв рот и ни разу не перебив. Сергей Иванович перебивать вообще привычки не имел, но и он не отводил от меня внимательного взгляда.
Виктор молчал, как всегда, глядя на стену, как он часто делал, но я не сомневалась, что уж Виктор-то слушает меня повнимательней некоторых.
– Вот и все, – закончила я, – какие у кого будут соображения?
– Так это был не твой бойфренд, – разочарованно протянула Маринка и, опомнившись, добавила:
– Сволочь какая.
– Согласен с тобой, Мариночка, – кивнул Сергей Иванович, – но это определение, к сожалению, не вносит ясности. Не ясно, кто он, зачем он и от кого он.
– Розин – это Розенкранц! – сказала Маринка. – Это же очевидно.
– Эта мысль лежит на поверхности, – засомневался Сергей Иванович, – ас тем, что очевидно, нужно обходиться осторожно. Не люблю совпадений, они меня пугают.
– А меня напрягают, – мрачно согласилась я.
– А мне все ясно! – заявила Маринка. – Розенкранц твой – это Розин! Он штатный киллер губернатора! Будникова они утопили, а после того как наша газета стала писать об этом деле, они решили и нам рты позатыкать, вот! Поэтому и пугают, поэтому п..
– И коменданта убили? – спросила я. – Зачем они его убили?
– У них и спроси! – огрызнулась Маринка. – Может быть, комендант шел нас предупредить об опасности?
– Ночью?
– А что? За ним следили! – Маринка едва не покрутила пальцем у виска, возмущаясь моей непонятливостью.
– И что же? Доследились до нашей редакции, что ли? – уточнила я. – Опять спрашиваю: зачем он сюда пришел?
– Ну как ты не понимаешь! – застонала Маринка. – Он думал, что ночью его не заметят, и хотел сюда прийти и подождать спокойно до утра, но его настигли!
– Как излагает! – восхитился Сергей Иванович. – «Настигли»! А жезл, который узнала наша Ольга Юрьевна, это что? Получается, что его настиг Розенкранц!
– Ничего не получается! Где вы видели преступника, который оставлял бы такое явное указание на себя? – Маринка развозмущалась до того, что ее голос уже набатом отдавал в голове. – Где? – кричала она. – Розенкранца не было здесь, и на него специально сбросили эту улику! Почитайте-ка классиков! Ту же Марину Серову, например!
Мы с Сергеем Ивановичем молча переглянулись, и Кряжимский, кашлянув, тихо сказал:
– То есть получается, как говорит один мой приятель Володька Либерзон: «А дураков ищите в зеркале»?
– Точно он говорит, этот ваш приятель! – подтвердила Маринка. – Не будем такими дураками! Кстати, а вы никогда не говорили про этого знакомого, Сергей Иванович, он женат?
– Давно и безнадежно, – мягко произнес Кряжимский – Такое в жизни бывает, Мариночка.
– Да уж, встречали, – буркнула она и снова вышла и взялась за телефонную трубку.
За пять минут Маринка сумела сорганизовать не только двух уборщиц, но и еще взять взаймы в соседней поликлинике ведро с разведенной хлоркой.
– Ты хочешь, чтобы мы тут задохнулись, – предположила я.
– Мы же уходим отсюда, – напомнила мне Маринка, – разве ты забыла?
– Действительно, забыла, – пробормотала я и, закурив, задумчиво спросила у Маринки:
– А ты не помнишь, случайно, того разговора около редакции…
– Какого еще? – заинтересованно переспросила Маринка. – Я все разговоры помню, а если не помню, то мне их придумать – раз плюнуть.
Что нужно?
– Ну, этот кожаный мальчик с девочкой мимо проходили, и он еще жабой ее назвал… – начала я.
– Жабенцией, – поправила меня Маринка, это я хорошо помню, очень эротическое слово, очень, после него сразу так любить хочется! А что?
– Как она его назвала, не помнишь? Не Антоном?
– Дай подумать… – прошептала Маринка и посмотрела сперва на потолок, потом на стену, потом снова на потолок и резко кивнула, – да, она его назвала Антошей и…
– А бомж в коттедже, – бесцеремонно перебила я ее, – сказал нам, помнишь, Виктор, он сказал, что диктофон принадлежит Антону!
– Точно! Это он и спер его в больнице, – воскликнула Маринка. – Попался, голубчик!
– Тот вроде ниже ростом был, – засомневалась я.
– Да? – переспросила Маринка. – Ну что ж, значит, он так профессионально маскировался: бегал на полусогнутых.
– Ерунда все это. – Я махнула рукой, и тут отворилась дверь, и вошла наша постоянная уборщица.
– Как вы быстро! – восхитилась Маринка, бросая взгляд на часы.
– Ну а что откладывать на потом, быстрее сделаешь – быстрее освободишься, – сказала уборщица.
– Да, да, все так, – рассеянно сказала Маринка, – ну что, Оль, разбегаемся?
– А ты не хочешь еще разок съездить к коттеджу? Есть шанс взять Антона тепленьким или, по крайней мере, узнать его адрес. – Я взглянула на Маринку, но энтузиазма в ней не заметила.
– А если это не тот Антон? – спросила она. – И к тому же, он с пистолетом, ты забыла?
– Помню, – вздохнула я, – поэтому и предлагаю. Лучше уж мы его возьмем, чем он меня или нас, сегодня вечером, например.
Маринка замерла на месте, переваривая услышанное, а Виктор уже встал и протянул руку. Я положила ему в ладонь ключи от «Лады» и повернулась к Сергею Ивановичу.
– Я думаю, что вам не стоит с нами ехать, Сергей Иванович, – сказала я, – идите домой и отдыхайте, а заодно напишите статью о том, что у нас тут произошло. Хорошо?
– Ну, если это приказ… – улыбаясь, начал Кряжимский, вставая.
– Вы про что? Про то, чтобы идти домой, или про то, чтобы писать? – тоже улыбнулась я.
– Я про все. Все будет сделано, Ольга Юрьевна, – кивнул мне Кряжимский.
Глава 10
Виктор вел мою машинку ровно и аккуратно и не мешал нам думать. Точнее говоря, думала я, а Маринка, сидящая слева от меня, тоже на заднем сиденье, ворочалась, ворчала и предрекала самое худшее.
– Он нас пристрелит и правильно сделает, – каркала она упавшим, но настырным голосом. – Из пистолета пристрелит. И никто не узнает, где могилка твоя.
