Виктория Платова - Тингль-Тангль

И берет в руки нож, нее-ет – сразу три ножа: омелу, мирт, тимьян. И… И…

– Я бы хотела пригласить тебя…

– В свой ресторан?

– Да. Приготовлю тебе что-нибудь особенное. Седло ягненка, например. Ты не против?

– Нет.

– Ты придешь?

– Конечно.

Теперь уже не этот, парень – Мика целует его в лоб. Осторожно. Нежно.

Что такое эспарденьяс?..

Часть 2

СТРАХОВОЧНЫЙ ТРОС. ВАСЬКА

… – Она пригласила меня в свой ресторан, – сказал Ямакаси. – Смех, да и только.

– Что же здесь смешного? – хмуро спросила Васька.

– Ты, наверное, переживала все эти дни? Места себе не находила?

– Еще чего!

– Не злись. Ты должна мне доверять. Тем более, что несколько событий уже произошло.

Он переспал с ней – вот и событие. Чем не событие? Эпохальное событие. Но Васька не унизится до расспросов о том, как это произошло.

– Потерпи немного, и я расскажу тебе о них. Пока мы будем пить шампанское и ждать развязки. А может, ты предпочитаешь «Совиньон Бланк»? Помнишь «Совиньон Бланк»?

– И думать о нем забыла.

– Ты тогда испугалась, признайся.

– Нисколько не испугалась.

– Испугалась, я знаю. Хочешь узнать, как я подцепил твою сестру на крючок?

– Нет.

– Мне и часа не понадобилось, чтобы влюбить ее в себя. Но если честно, я произвел на нее впечатление уже в первую секунду. Когда стоял к ней задницей.

– Ну, конечно. Твоя задница неподражаема. Перед ней невозможно устоять.

– И татуировки тоже. Ты забыла про татуировки.

– Ты меня уже достал со своими татуировками.

– Ты могла бы быть со мной повежливее, кьярида миа[27]… Учитывая то, что я делаю для тебя. И что еще собираюсь сделать.

Оба они – Васька и Ямакаси – висели на тросах в метрах ста от земли. Ваське давно хотелось опробовать, распечатать именно это здание. Недостроенный небоскреб в центре города – то ли зародыш будущего бизнес-центра, то ли элитный жилой комплекс, так сразу и не распознаешь. Территория стройки была огорожена забором, а у самых ворот висел щит с выходными данными строения. Выходные данные – как и все прочие данные, – выведенные буквами, украшенные цифрами, – всегда оставались за гранью Васькиного понимания.

Проклятье.

Да нет же, она умеет справляться со всем этим. И справлялась всегда. Только в последнее время приступы неконтролируемой, плохо сдерживаемой ярости становятся все чаще.

Приходится признать, что мир устроен несправедливо.

Конечно, в нем есть прекрасные вещи: это парение на стометровой высоте, например. Или спуск по горной реке – она впервые попробовала спуститься по горной реке, когда ей не было еще семнадцати. Незабываемые ощущения. Ей нужно было остаться там – на Алтае. Или в Сибири. Или – позднее – в Петропавловске-Камчатском. В любом месте, где есть горы, скалы, неоседланные снежные склоны, опасная вода, засасывающий песок. В любом месте, где с бешеной скоростью вырабатывается адреналин, где вообще существует скорость, высота, глубина.

Она не осталась. Вернулась в Город.

Не в этот конкретно, вообще – в Город. Ее собственный город (Васька всегда это подозревала) мало отличается от всех остальных, таких же ленивых, заплывших жиром, дряблых, немощных городов. Жеманные фитнес-клубы – вот и все, что они могут предложить. Растрясание телес на обкуренных open-air в парке культуры и отдыха – вот и все, что они могут предложить. Уличные гонки на шестидесяти километрах в час – вот и все, что они могут предложить.

Дерьмо.

При известной изобретательности можно найти выход и из этой ситуации: лазание без страховки по фасадам (Васька делала это раз пятьдесят), прыжки с парашютом, прыжки с тарзанки, прыжки с крыши на крышу (Васька делала это раз пятьсот); количество спусков на сноуборде и полетов на дельтаплане в ближайших к городу окрестностях исчислению не поддаются.

Ничто не может утолить Васькину жажду экстрима.

Экстрим – единственное, что ей остается в мире, напичканном информацией, считывать которую она не в состоянии. Она неспособна прочесть название самого заурядного фильма на афише, неспособна без посторонней помощи заполнить самую элементарную анкету. Посторонняя помощь – вот что Васька ненавидит больше всего.

За исключением сестры, разумеется.

Блаженная дурочка Мика – вот главный источник ненависти.

– Ты спал с ней? – Васька легонько оттолкнулась носками ботинок от стены. Она все-таки не удержалась от вопроса, который поклялась ни за что не задавать ему.

– Какой ответ тебя устроит больше?

Ямакаси – странный тип. И самый лучший любовник, из тех, что у Васьки были, – это не мешает ему оставаться странным типом. Он не потеет, когда занимается сексом; утверждает, что может летать; утверждает, что пересек границу России по воде, с семейством занесенных в Красную книгу косаток; утверждает, что был единственным, кто выжил после знаменитого падения сингапурского боинга в Атлантику в 1997 году; утверждает, что он – новая реинкарнация Будды.

Никто из знакомых Васьки никогда не слышал о сингапурском боинге.

Темные люди.

Татуировки на теле Ямакаси раздражают Ваську: их слишком много, они слишком навязчивы, слишком напыщенны. И такие же самодовольные, как и новая реинкарнация Будды. Каждый раз, ложась с ним в постель, Васька опасается, что татуировки отпечатаются и на ее теле – причем зеркально. И, если Ямакаси утверждает, что именно они придают ему силы, – следовательно, и Васька получит какую-то силу. С противоположным знаком.

Сила с противоположным знаком – означает слабость.

Уже поэтому пора бы перестать трахаться с Ямакаси. Но Васька трахается и трахается. И не то, чтобы она получала какое-то неземное удовольствие от этого; и не то, чтобы она была смертельно влюблена, – Васька никогда не была влюблена. Но чертов Ямакаси умеет обставить дело так, что возню в койке запросто воспринимаешь как фристайл. Или как полет на дельтаплане. Или как подъем по отвесной скале. Или как затяжной прыжок с парашютом. Спать с Ямакаси – все равно, что заниматься экстремальными видами спорта.

Сплошной адреналин.

Она и дня не может прожить без Ямакаси.

Они познакомились на крыше одного из домов – не так уж давно, месяца полтора назад или около того. Дом отличался от соседних тем, что был расселен: разбитые лестницы, выломанные двери, пустые глазницы окон; но на мусор, груды кирпичей и огромное количество человеческих и кошачьих экскрементов можно закрыть глаза.

Главное – крыша.

С крыши хорошо просматривались высотные ориентиры исторического центра: Адмиралтейство, Троицкий и Казанский соборы, Исаакий. Чуть поодаль (по ту сторону реки) – Петропавловка, чуть правее – леденцовый Спас-на-Крови. Чем ближе к небу – тем оно светлее и тем темнее ущелья прилегающих к дому улиц. В тот вечер на крыше их было трое – Васька и два ее приятеля, Чук и Гек. Она спала сначала с Чуком (серфером и велогонщиком), потом – с Геком (дайвером и дельтапланеристом), потом – с двумя сразу. Отставку Чук и Гек получили одновременно, и теперь страдают оба. Чук зовет Ваську на юго-западную оконечность Португалии – качаться на волнах; Гек зовет Ваську на Гоа – нырять с аквалангом, но главный их козырь – Ямакаси.

– Сейчас тебя ждет встреча с удивительным человеком, – сказал Чук.

– С человеком-пауком, – сказал Гек.

– С человеком-ядром, – добавил Чук.

– С человеком-кошкой, – добавил Гек.

– Что-то запаздывает ваша кошка, – заметила Васька.

– Это просто люди опаздывают, а он… Он всегда приходит вовремя.

Чук – высокий мускулистый брюнет, Гек – высокий мускулистый блондин, красавцами их, конечно, не назовешь, но, в общем и целом, они – милые ребята.

И чего только Ваське не хватало?..

Его, Ямакаси.

Васька поняла это сразу, как только он возник на крыше. Именно – возник. Не поднялся по лестнице, не вылез через чердачный люк, не спустился с неба – а как будто материализовался из чуть сгустившегося вечернего воздуха. На нем были белые штаны свободного покроя, чуть суженные книзу, и такая же белая жилетка. И масса украшений на шее и на запястьях. То есть, это поначалу Васька думала, что украшения. Оказалось – татуировки.

Ямакаси был вытатуирован весь, живого места не найдешь.

Он стоял, широко расставив ноги, прямо против их троих – Васьки и Чука с Геком, и, несмотря на легкий ветер, ни один волосок не шевелился на его голове.

Чук и Гек вскинули руки одновременно:

– Привет, брателло!..

Он не удостоил их ответом, лишь сплюнул на проржавевшую крышу.

– Это еще кто? – Его подбородок, описав в воздухе пренебрежительную дугу, уставился на Ваську.

– Это Василиса, – синхронно объяснили Чук и Гек. – Васька. Лучшая девушка Питера.

– Лучшая девушка страны, – подумав, добавил Чук.

– Лучшая девушка планеты, – подумав, добавил Гек.