Не надо мне лгать - Уиллоу Роуз
Детям было велено называть ее мамой. Но новая мама и папа нашли новое имя для его прежней мамы. Они начали называть ее Та. Каждый раз, когда они ее упоминали, они говорили: «Та сказала это» или «Та сказала то». Еще они говорили, что Та принимает наркотики и что мальчику и его сестре не нужно с ней видеться.
Они и так не слишком часто виделись. Пару раз в год. Та продолжала путать даты и не соблюдала договоренности – так объясняли мальчику папа и новая мама. Они говорили, что его вины в этом нет, но мальчик не мог не чувствовать себя виноватым в том, что на самом деле он больше не нужен своей маме.
– Это нормально, что ты на нее злишься, – сказала как-то новая мама, укладывая его спать. – Она не слишком хорошо с тобой обращалась.
– Дети иногда возвращались домой с синяками, – сказал папа, тоже зашедший пожелать спокойной ночи. – Она била их, когда оставалась с ними наедине. Тем не менее я не могу сказать, что они никогда больше с ней не увидятся. Она все-таки их мать.
– Это тяжело… – прошептала новая мама.
И они поцеловались.
Чуть позже тем же вечером раздался телефонный звонок. Мальчик еще не спал и слышал, что папа взял трубку. Он понял, что это была прежняя мама, или Та, по тону, которым папа с ней разговаривал. Он говорил так, когда очень сердился на мальчика или его сестричку. Например, как в тот вечер, когда они однажды ушли в гости к Майклу, живущему по соседству, и никому об этом не сказали. Он говорил с Той точно так же. Как будто был в ярости.
Мальчик вышел из своей комнаты, и папа увидел его ровно в тот момент, когда повесил трубку.
– Чего ты здесь бродишь, приятель? – спросил папа. – Я думал, ты уже спишь. Надо спать. Тебе завтра в школу.
– Кто это звонил? – спросил мальчик.
– Что? А, никто. Ошиблись номером. Только и всего. Не беспокойся и иди спать.
– Это была мама? – спросил мальчик и потер глаза.
– Нет. Нет, не мама. Иди спать.
Мальчик посмотрел на отца и наморщил лоб. Он был уверен, что это была мама, и он очень хотел с ней поговорить. Ему так хотелось рассказать ей о своем новом велосипеде! С ее последнего звонка прошла целая вечность.
– Ошиблись номером. Иди спать, приятель. Тебе рано утром в школу.
– Но…
– Быстро, я сказал. Немедленно!
– Можно я ей позвоню?
– Кому?
– Маме. Я хочу ей позвонить.
Отец усмехнулся:
– Твоя мать не хочет с тобой разговаривать. Разве ты этого не понимаешь? Она бросила всех нас и не хочет тебя видеть. А теперь возвращайся в постель. Быстро, чтобы мне не пришлось это повторять.
Мальчику хотелось заплакать. Но он не стал. Он сдержал слезы и побежал в свою кровать, проклиная маму и решив, что никогда больше не захочет ее видеть. Никогда.
Глава 33
В очередной коробке я обнаружила детские фотографии Оливии и на этом застопорилась. До этого я разобрала несколько коробок, и кухня стала выглядеть почти прилично. Мама была бы рада видеть, что все тарелки наконец оказались на своих местах. Да, она, вероятно, сочла бы их уродливыми, но по крайней мере они были.
Я решила, что можно выпить чашечку кофе и просмотреть детские альбомы. Я пролистала их все, особенно надолго останавливаясь на фотографиях из поездки в Калифорнию, когда Оливии было всего полтора годика. Я вспомнила, что поездка оказалась ужасно утомительной, потому что бóльшую часть времени я бегала за маленькой дочкой, но, глядя на фотографии, я внезапно поняла, насколько простой тогда была жизнь. Я была молодым детективом с тысячей желаний и огромным стремлением подняться по карьерной лестнице. Я всегда хотела попасть в ФБР, но тогда это была всего лишь идея, даже, пожалуй, мечта, за которую тем не менее мне нравилось цепляться.
Я потрогала пальцем красивое лицо Чада на фотографии.
«Господи, как же я тогда его любила!»
Мое путешествие в страну приятных воспоминаний было грубо прервано громким стуком в дверь. Судя по всему, это было нечто срочное, и я поспешила открыть. На пороге стояла Мелисса. По ее виду я поняла, что произошло что-то очень плохое.
– Мне нужна твоя помощь.
– Привет, и тебе доброго дня. Что случилось? – спросила я. Тут я увидела, что Мелисса не одна. За ней стояла незнакомая мне женщина.
– Это Патрисия, – представила ее Мелисса. – Помощь на самом деле нужна ей. Можно войти?
– Конечно, конечно, заходите, – сказала я и пропустила их в дом. – У меня здесь до сих пор полный беспорядок, но все равно добро пожаловать.
Патрисия неуверенно улыбнулась мне, проходя мимо, когда я закрывала за ними дверь. Я пригласила их в кухню и налила всем кофе.
– Кажется, у меня еще остался тот самый пирог, – сказала я. – Хотите по кусочку?
Мелисса кивнула:
– Конечно.
Я достала тарелки и разложила пирог. Патрисия к своему куску даже не притронулась.
– Ну, так и что случилось? – спросила я где-то на середине своей порции. Оказывается, я сильно проголодалась со всей этой распаковкой, а пообедать забыла.
Мелисса взглянула на Патрисию, потом на меня.
– У Патрисии к тебе просьба.
– Я слушаю.
Мелисса отложила вилку.
– Ее дочь пропала.
Я чуть не захлебнулась кофе.
– Пропала? Что ты имеешь в виду – пропала? – Я посмотрела на сидящую рядом со мной женщину, потом на Мелиссу, ожидая ответа.
– Она вчера не вернулась домой из школы, – ответила Патрисия.
Я в изумлении уставилась на нее:
– Вчера? Это значит, что прошло почти двадцать четыре часа?
Она кивнула, тяжело вздохнув:
– Да, поэтому я и беспокоюсь.
Я не могла поверить своим ушам. Зная, насколько критически важны первые сутки после исчезновения ребенка, я не могла осознать, что ничего не было сделано, а они вот так просто сидят здесь, у меня на кухне.
– Но… но вы, конечно же, сообщили в полицию об исчезновении? Они уже отправили поисковые команды прочесать каналы и улицы?
Мелисса прервала меня:
– В том-то и дело. Она не сообщила в полицию.
– Как – не сообщила? Но… почему вы не сообщили?
– Она не может, – ответила за Патрисию Мелисса.
– Но как так?
Патрисия вздохнула:
– Я проститутка. Я работаю по ночам и оставляю десятилетнюю дочку дома одну на всю ночь. Я не считаю, что это хорошо и правильно, но мы с ней
