Безмолвный пациент: комплект из 3 психологических триллеров - Алекс Михаэлидес
Над головой пронзительно крикнула птица. Вздрогнув от неожиданности, я остановился и посмотрел вокруг. Оказалось, что я ушел дальше, чем планировал. Я с удивлением сообразил, куда именно привели меня ноги: через пару улиц находился дом Рут. В критический момент я неосознанно потянулся к своему психотерапевту, что неоднократно делал в прошлом. Здорово же меня накрыло – ведь я почти готов позвонить в звонок и попросить о помощи… А почему бы и нет? Да, я вел себя непрофессионально, так не делается, но я был в отчаянии и очень нуждался в совете.
Вскоре я стоял у знакомой зеленой двери и жал на кнопку звонка. Через пару секунд послышались шаги, в прихожей вспыхнул свет, и Рут приоткрыла дверь, оставив наброшенной цепочку. Она постарела. Наверное, ей уже за восемьдесят. Она похудела, стала меньше ростом и немного сгорбилась. Поверх розовой ночной сорочки Рут набросила серый кардиган.
– Кто здесь? – спросила она, подслеповато вглядываясь в темноту.
– Привет, Рут, – отозвался я, шагнув ближе к свету.
Она тут же узнала меня. На лице пожилой женщины отразилось недоумение.
– Тео, что ты здесь… – Ее глаза метнулись от моего лица к пораненному и наспех замотанному пальцу. Сквозь повязку сочится кровь. – Ты в порядке?
– Не совсем. Можно я зайду? Мне очень нужно с вами поговорить.
Рут ни мгновения не колебалась.
– Конечно. Входи. – Она кивнула с обеспокоенным лицом и, сняв цепочку, распахнула дверь.
Я шагнул внутрь.
9
– Чаю хочешь? – заботливо спросила Рут по пути в гостиную.
Комната осталась точно такой, как я ее запомнил: ковер, плотные шторы, на каминной полке тикают серебряные часы, рядом кресло и кушетка с выцветшей синей обивкой. Сразу стало спокойнее.
– Если честно, я сейчас не отказался бы от чего-нибудь покрепче, – сообщил я.
Рут кинула на меня быстрый внимательный взгляд, но не отказалась угостить выпивкой, чего я втайне почти ожидал. Она налила стакан шерри[19] и вручила мне. В силу привычки я уселся на дальний левый край кушетки, а руку положил на подлокотник, как делал каждый раз, когда приходил сюда на сеанс психотерапии. Ткань на подлокотнике истерлась от нервно трепавших ее пальцев многочисленных пациентов Рут.
Вино оказалось теплым, приторным до тошноты, однако я допил до дна. Я отчетливо ощущал на себе взгляд Рут – пристальный, но не давящий, не создающий неловкости. За двадцать лет нашего знакомства она ни разу не заставила меня почувствовать дискомфорт. Вот и сейчас терпеливо ждала, пока я молча глотал шерри.
– Странное чувство: сижу здесь со стаканом вина. Знаю, что не в ваших правилах предлагать пациентам алкоголь, – наконец подал голос я.
– Ты мне больше не пациент, а просто друг. И, похоже, тебе самому сейчас не помешает помощь друга.
– Я настолько плохо выгляжу?
– К сожалению, да. Судя по всему, причина серьезная. Иначе ты не пришел бы без приглашения в одиннадцатом часу вечера.
– Вы правы. Я… Мне больше не к кому пойти.
– Рассказывай, Тео. Что случилось?
– Даже не знаю, с чего начать.
– Давай-ка с самого начала.
Я сделал глубокий вдох и стал рассказывать Рут обо всем, что произошло. Признался, что вновь начал курить марихуану, что делал это втихаря, и как под кайфом прочел переписку Кэти и узнал об измене. Я спешил и задыхался, стремясь поскорее скинуть камень с души – будто на исповеди.
Рут с непроницаемым выражением лица слушала не перебивая. Было сложно понять что-либо по выражению ее лица.
– Мне очень жаль, Тео, что так случилось, – наконец сказала она. – Я знаю, как много для тебя значит Кэти. Как ты ее любишь.
– Да, я люблю… – Тут я запнулся, не в силах произнести имя жены. Мой голос дрожал.
Рут быстро приподнялась и протянула мне коробочку с салфетками. Раньше я очень злился, когда она так делала. Я обвинял Рут в том, что она вынуждает меня плакать. Обычно у нее получалось. Но не сегодня. Сейчас мои слезы замерзли, превратившись в кусок льда.
Я посещал сеансы психотерапии Рут задолго до знакомства с Кэти и три года после. Когда мы с Кэти начали встречаться, помню, Рут сказала: «Выбирать любимого человека – примерно то же, что выбирать психотерапевта. А именно – прямо ответить на несколько вопросов: будет ли этот человек честен со мной, адекватно ли воспримет критику, сумеет ли признать свои ошибки и не станет ли давать неисполнимые обещания?» Я пересказал эти мудрые слова Кэти, и мы поклялись никогда не врать друг другу, сохранять верность и искренность в отношениях.
– Что же случилось? – спросил я у Рут. – Что пошло не так?
Она ответила не сразу, но то, что я услышал, меня поразило.
– Думаю, ты и сам знаешь, в чем дело. Осталось только признаться себе в этом.
– Нет. – Я затряс головой. – Не знаю.
Я возмущенно замолчал, а потом вдруг перед глазами возник образ Кэти, строчащей все эти послания, такие страстные и запретные. Казалось, она получала кайф от самого процесса переписки, от того, что вступила с тем мужчиной в тайные отношения. Кэти с наслаждением врала и скрывалась. Она словно играла роль, только не на сцене, а в жизни.
– Думаю, Кэти стало скучно, – заключил я.
– Почему ты так решил?
– Потому что она жаждет эмоций, драмы. Она всегда была такой. Некоторое время назад Кэти стала жаловаться, что мы больше не веселимся, что я вечно натянут, как струна, и слишком много работаю. Мы ссорились, и Кэти часто употребляла слово «фейерверк».
– Фейерверк?
– Да. Мол, раньше наши отношения были похожи на фейерверк, а теперь – нет.
– Ясно. – Рут кивнула. – Мы с тобой говорили об этом, ведь так?
– Про фейерверк?
– Про любовь. О том, как часто мы принимаем серьезное чувство за «фейерверк» – из-за разрушительных острых ощущений. Мы забываем, что настоящая любовь приносит покой и умиротворение. Человеку, живущему страстями, подобное затишье может показаться скучным. Любовь глубока, спокойна – и постоянна. Наверняка именно такими чувствами ты и окружил Кэти. Способна ли она ответить взаимностью, быть на одной с тобой волне – уже другой вопрос.
Я сидел, уставившись на коробочку с салфетками. Мне не нравилось, куда клонила Рут.
– Вообще-то ошибки совершали мы оба, – попытался возразить я. – Я тоже врал Кэти. Она не знает про
