Если хочешь знать… - Лариса Павловна Соболева
– А как поняли, что машина была Данилова, а не какая другая? Тем более, как догадались, что именно его взорвали?
Терехов ничего не сказал, взял смартфон и позвонил, связь включил громкую, чтобы ребята слышали:
– Это я, Валерий Семенович…
– Посмотрели? Адвокат Данилова у тебя?
– Ну, да…
– Тогда и Данилов твой.
– Я так и понял. А как догадались, что взорванная машина принадлежит Данилову, а не кому-то другому?
– Номер нашли и пробили, – ответил начальник.
– А тело или остатки самого Данилова обнаружены?
– Пока по нулям. Короче, живо дуйте на утес, Кориков и Огнев уже там, полиция тоже. Счастливо поработать, жду отчета.
Гудки. Начальник всегда прав, и Павел головой указал ребятам, дескать, на выход. Сели в машину Терехова, который, едва выехав на проспект, потребовал:
– Что у нас по адвокату? Кто первый начнет?
– Наверное, я, – сказал Женя Сорин с заднего сиденья. – Поскольку вашему покорному слуге вы поручили заняться личностью Данилова, так как стакан стоял на его столе, за которым сидел он и его жена, значит, покушались на его бесценную жизнь, мне удалось выяснить…
– А штиль каков, Пал Игоревич, штиль-то каков! – заметил Вениамин не без ехидства.
– Веник, теперь ты помолчи, моя говорить будет, – в том же духе продолжил Женя, он приколист. – Итак, жена Данилова у него не единственная, есть еще одна жена, первая и нелюбимая, живет и работает в деревне за пятьдесят с копейками километров от города.
– Почему расстались? – задал Павел закономерный вопрос.
– У Данилова появилась новая любовь по имени Марина, ее мы видели на видосах из банкетного зала, она и есть любимая жена господина.
– Как зовут жену в отставке?
– Полина. Фамилия та же, что и, неверного мужа, у нее трое детей. Два мальчика пятнадцати и двенадцати лет от Данилова, девочка трех с половиной лет неизвестно от кого.
– Что еще? Меня и Веню интересует первая жена господина, – в тон Жене, сказал Павел. – Чем она занимается?
– По профессии учительница, но в школе только замещает, если кто-то из учителей болеет, на постоянной основе она сама не желает служить родному образованию. Главная работа Полины на дому, выращивает на продажу кур, уток, гусей, цесарок, кроликов, индюшек и перепелок… кажется, все перечислил. А, да! Кроликов и перепелок разводит старший сын, он помогает матери во всем, на рынке тоже, учится хорошо. Как успевает, блин? Я в школе учился, мне не хватало времени ни на что.
Вениамин и тут не удержался от скептического замечания:
– Поэтому он уже почти бизнесмен, а ты все лишь оперативник.
– Все? – спросил Павел. – Маловато будет.
– Краткость сестра таланта, – нашелся Женя. – Я выложил квинтэссенцию данной семьи, остальное можно дофантазировать.
– Фантазируй, – разрешил Павел.
Видимо, Женя не учел, что Терехов вот так с ходу заставит строить предположения, посему задумался, закатив глаза к крыше автомобиля. Видя его затруднения, Вениамин предложил:
– Пока наш языкатый Жека думу думает, я готов отчитаться. (Терехов лишь кивнул.) Вчера встретился с дочерью Пушкаря у них дома…
* * *
Изучив удостоверение Вениамина, дочка Пушкаря, молодая девушка по имени Виола, сняла с двери цепочку и впустила гостя. Пушкарь был ценным адвокатом, стало быть, квартиру имел в одном из лучших районов и большую. Девушка привела его в гостиную в золотых тонах, этот тон оттеняли шторы и подушки цвета… Веня не смог подобрать название, остановился на светло-коричневом с зеленцой. Короче, комфортно, престижно, богато в его понимании.
Далее его интерес на девушке сосредоточился, ей двадцать пять лет, она точно не в папу, симпатичная, но не более, а вот глаза красивые и тоже золотистого цвета. Похороны отца прошли, но Виола была в черном платье и с черной повязкой на голове, жаль дочь Пушкаря, тем не менее придется напоминать об отце.
– Мои соболезнования и простите за вторжение, – сказал он.
– Спасибо, извиняться не надо. Что вы хотите знать?
– Какие были отношения у вашего отца с Даниловым?
– А какие отношения должны быть у адвоката с работодателем на протяжении многих лет?
– Вы можете не все знать, а можете знать или догадываться, поэтому я и спросил.
– Наверняка я не все знаю, но отношения у них были доверительными, дружескими, папа всегда отзывался о Данилове в превосходной степени, говорил, что ему достались таланты десяти человек. И это чистая правда.
– А враги у вашего отца были?
– Боже мой, он же адвокат, судебные тяжбы – его работа, значит, были и обиженные на него. Те, кто проигрывал.
– Таких много?
– Хм. Мой папа был очень хорошим адвокатом. Лучшим.
Гордость за родителя не всегда является правдивой, нет, не в том смысле, что дочь врет, просто она видит любимого папу со своей дочерней колокольни. Вениамин про себя признал, что нужно было сначала присмотреться к Виоле, а он пошел по накатанной дорожке, как со всеми свидетелями, предварительно не расположив ее к себе.
– Чаю хотите? – вдруг спросила она.
Не хотел. И только собрался отказаться, да неожиданно произнес, сам от себя не ожидая:
– Неплохо бы.
Чай – это время и возможность. Виола ушла на кухню, а он еще раз осмотрелся. М-да, все же здесь при всем шике не хватает индивидуальных мелочей, способных оживлять интерьер и немного рассказать о хозяине. В доме адвоката Пушкаря, словно в выставочном зале мебели, особенностей, присущих адвокату, не имелось. Наверно, это и есть своеобразная характеристика хозяина, просто Вениамин не расшифровал, что она означает.
– Пожалуйста, – поставила перед ним на столик чашку с блюдцем Виола и перечислила, указывая на баночки: – Варенье. Сахар. Мед.
Сама тоже села и взяла свою чашку, то есть девушка готова к беседе, и Вениамин, воодушевившись, смелее задал вопрос:
– Виола, а что вы думаете по поводу смерти своего отца?
Она честно подумала с минуту и подняла плечи:
– Не знаю, что сказать и что думать. Правда. Одно дело, когда бандитские кланы между собой воевали и убивали адвокатов, но сейчас времена другие.
– Времена не меняются, нет. И люди не меняются, хороший человек при любых обстоятельствах останется таким, а подонок выбирает время, когда проявить себя безопасно. Причину смерти отца знаете?
– Какой-то дурацкий яд.
– Дурацкий… Хм, дурацкий… – Что-то ему в этом слове не понравилось, а что, не определил. – Отравить хотели Данилова.
– Неужели? – изумилась она.
– Да, ваш отец случайно выпил воду из стакана Данилова, его смерть совершенно не планировалась преступником.
Может, этого не стоило говорить? Девушка мяла пальцы и кусала губы, явно сетуя про себя на судьбу, Виола выглядела при этом очень несчастной. Поймав на себе жалостливый взгляд Вениамина, она извиняющимся тоном произнесла:
– Мне бы очень хотелось помочь вам, но…
– А друзья у вашего отца есть?
– Друзья? – очередной раз задумалась Виола. – Друзей в прямом смысле не было, нет… папа внешне ко всем как бы одинаково относился, он был позитивным человеком, компанейским. Но душевности, исключительного доверия ни с кем у него не было, он знал цену тем, кто находился рядом с ним, поэтому закрывался.
– И с Даниловым?
– Данилов сам закрытый, может, папа и научил его этому. А приятели есть, с которыми он иногда проводил время, в биллиард играл, в покер. Чаще встречался… есть такой бизнесмен средней руки Акулич Борис Наумович, они немножко дружили. Папа говорил и при этом смеялся, что Акулич страстно желает казаться богатым, успешным, креативным, хотя его уровень базарного торгаша. Остальные… я подумаю, может быть, еще кого-то вспомню. Понимаете, мне неинтересны были его знакомые.
– Очень даже понимаю.
Вениамин попрощался, Виола проводила его до выхода, и, когда он был уже на площадке, она неожиданно позвала его назад:
– Стойте! Идите сюда, я кое-что вспомнила. (Вениамин вернулся.) Нет, зайдите в прихожую, не кричать же мне на весь подъезд. (Он вошел, Виола прикрыла дверь.) У Акулича есть жена, она может вам помочь.
– Неужели выдаст тайны мужа?
– Запросто, если ключик к ней
