Последнее испытание - Скотт Туроу
Стерн весьма осторожен и нарочно заводит речь об описанных в литературе случаях, а не о других пациентах, проходивших лечение препаратом «Джи-Ливиа». Врачи, проявившие бдительность, спасли сотни людей, которым назначали «Джи-Ливиа». Но упоминание об этом могло бы спровоцировать обсуждение вопроса о других смертях больных, использовавших это лекарство.
Доктор Роджерс, отвечая на вопрос адвоката, говорит, что такие случае есть.
– Правильно ли будет сказать, что вероятность смерти пациентов от аллергической реакции благодаря применению этих методик была сокращена?
– Ну разве что вероятность. – Доктор Роджерс явно не понимает, что слово, которое она употребила только что, очень многозначно и может толковаться по-разному. Для того чтобы обвинение Кирила в убийстве признали обоснованным, члены жюри присяжных должны быть уверены, что подсудимый понимал «большую вероятность» смерти пациентов. – Да, можно сказать, что вероятность такого исхода уменьшается.
Стерн делает паузу и склоняет голову набок, тем самым давая понять присяжным, что ответ, который они только что услышали, очень важен. Затем адвокат снова садится на место.
Следующий свидетель обвинения – доктор Бруно Капеч. Решение обвинения остановить выбор на нем кажется более удачным. Он врач-онколог и эпидемиолог. Его вызывали в суд для того, чтобы он рассказал, каков процент выживаемости у больных раком. Кроме того, его задача объяснить, какие у семерых пациентов, перечисленных в обвинении, были перспективы прожить дольше, если бы их не лечили препаратом «Джи-Ливиа». Неприятной деталью для защиты в данном случае является то, что Капеч, как и Кирил, – один из ведущих и наиболее авторитетных профессоров медицинского факультета Истонского университета. Сторона обвинения привлекла его к процессу в надежде продемонстрировать, что люди, близко знакомые с подсудимым, настроены против него. Пафко предупреждал Стернов, что, как нетрудно догадаться, они с Капечем недолюбливают друг друга, хотя это не имеет прямого отношения к клиницистике, а скорее связано с враждой внутренних группировок из-за назначения нынешнего декана медицинского факультета.
Тем не менее, поднимаясь на свидетельскую трибуну, Капеч посылает Кирилу короткую улыбку. Ему примерно лет пятьдесят пять. Это седой тучный человек с черной бородкой клинышком. Говорит он с ярко выраженным израильским акцентом, грассируя и растягивая гласные. Капеч рассказывает, где и какое образование получил, а также о том, что имеет все необходимые дипломы и сертификаты в трех различных областях науки. Затем, отвечая на вопросы Фелда, свидетель коротко, но достаточно исчерпывающе рассказывает, как определяется процент выживших при онкологических заболеваниях. Выясняется, что среди пациентов с немелкоклеточным раком легких второй стадии этот процент различается в зависимости от возраста, расы, пола, количества затронутых недугом лимфатических узлов и момента постановки диагноза. Оказывается, что, к счастью, процент выживших растет. Говоря обо всем этом, Фелд и Капеч по ходу дела проясняют, какие методы лечения применялись до появления «Джи-Ливиа» – речь идет о хирургических операциях и последующей химиотерапии с применением одного из нескольких разработанных для этих целей препаратов. Все это Стерн испытал на себе.
Затем Капеч переходит к перспективам выживания семерых пациентов, имена которых включены в текст обвинения. По его словам, согласно последним данным Национального института здоровья, 52 процента пациентов с раком второй стадии могут прожить двадцать месяцев или больше, а 36 процентов могут протянуть даже до пяти лет. Исходя из всего того, что он сказал раньше, Капеч прогнозирует, что в среднем каждый из семи пациентов, о которых идет речь, вполне мог бы прожить более долгий срок, чем тот, на который указывают данные статистики.
У Марты обычно лучше получается работать со свидетелями, дающими показания на сугубо профессиональные темы. Но Стерны решили, что перекрестный допрос Капеча будет вести в основном Сэнди, которому приходилось встречаться с Бруно на различных мероприятиях, проводимых Истонским университетом. Стерн всегда оказывал финансовую поддержку университету, диплом которого изменил его жизнь. После создания препарата «Джи-Ливиа» он перечислил на счет медицинского факультета несколько внушительных сумм в виде частных пожертвований. Адвокату несколько раз доводилось беседовать с Капечем, заместителем декана факультета, на нескольких приемах, проводившихся с целью сбора средств. Разумеется, всякий раз в этих беседах неизбежно затрагивалась тема состояния здоровья самого Стерна. Когда адвокат встает, чтобы приступить к перекрестному допросу, Капеч тепло ему улыбается.
– Сэнди, – говорит он. – Мне сказали, что сегодня я должен называть вас «мистер Стерн».
– Ну а я буду называть вас доктором Капечем.
Свидетель кивает и даже позволяет себе короткий жизнерадостный смешок.
– Что ж, – приступает к делу адвокат, – позвольте мне расспросить вас о первой из смертей пациентов, о которых мы здесь говорим. Я имею в виду мистера Герберта Колкитта, джентльмена из Миссисипи. Сколько еще мог бы прожить мистер Колкитт, если бы ему не назначили лечение с помощью «Джи-Ливиа», а продолжали применять один из стандартных методов терапии, которые вы описали?
Капеч, который, по-видимому, не прочь блеснуть красноречием, по сути повторяет свою оценку среднего срока, который мог бы прожить мистер Колкитт, – тридцать семь месяцев.
– Насколько я понимаю, это означает, – говорит Стерн, – что, согласно данным исследований и принимая во внимание все возможные методики, которые вы перечислили, из тысячи, к примеру, таких пациентов, как мистер Колкитт, половина прожила бы больше тридцати семи месяцев, а половина – меньше.
– Да.
– Но давайте все же поговорим конкретно о мистере Колкитте. Сколько еще времени прожил бы он?
На лице Капеча появляется снисходительная и терпеливая улыбка.
– Я не могу сказать, сколько еще проживу сам, – говорит Капеч (он растягивает слово и произносит «прожи-и-ву-у»), – да и вы тоже, мистер Стерн. Я знаю только, каковы данные исследований.
– Вы хотите сказать, что не знаете, сколько еще мог бы прожить мистер Колкитт?
– Я уже ответил на ваш вопрос.
– То есть получается, что вы этого не знаете, доктор, правильно?
Фелд заявляет протест – он не желает, чтобы Стерн задавал свидетелю этот вопрос, а тот на него отвечал. Существует правило, принятое для того, чтобы суды не тянулись вечно: в ходе процесса юрист может задавать тот или иной конкретный вопрос только один раз.
В разговор вмешивается судья:
– Свидетель, вы знаете точно, сколько времени прожил бы мистер Колкитт, если бы ему не было назначено лечение препаратом «Джи-Ливиа»?
– Конечно, нет, – заявляет доктор Капеч, после чего снова переводит взгляд на Стерна.
– А теперь, мистер Капеч, скажите, сколько пациентов с раком второй стадии, которых лечат тем или иным традиционным методом, сколько из них проживают меньше тех четырнадцати месяцев, которые прожил мистер Колкитт?
– Откровенно говоря, я не знаю. Если хотите, могу посмотреть.
– Пожалуйста, посмотрите.
В профессиональной компетентности Бруно не
