Последнее испытание - Скотт Туроу
Представители обвинения специально пригласили в суд лечащих врачей вчера – каждый из них заявил, что они были крайне озадачены тяжелым состоянием пациентов и не могли определить, чем оно вызвано.
Опрашивая доктора Роджерс, и обвинение, и защита ступают по очень тонкому, хрупкому мостику, проложенному над весьма опасными водами. Прокурор и его люди включили в текст обвинения всего семь случаев смерти пациентов. Между тем к моменту, когда «Джи-Ливиа» изъяли из торговой сети, набралось уже более ста человек, причиной смерти которых предположительно мог стать анафилактический шок. В обвинении Мозес перечислил лишь семь наиболее очевидных эпизодов летального исхода, происшедших в ходе клинических испытаний. В каждом из них смерть была стремительной – при том что у пациентов вырисовывались вполне ясные перспективы прожить дольше, чем предполагалось изначально. Мозес решил, что именно в этих случаях показания лечащих врачей и родственников умерших должны произвести наиболее глубокое впечатление на присяжных. (Кирила не обвиняют в убийстве за все двенадцать случаев внезапной смерти во время клинических испытаний – потому что часть из них имела неясную этиологию.) Любые показания доктора Роджерс, напрямую относящиеся к остальным смертям, случившимся после одобрения препарата, кроме тех семи, которые были отобраны прокурором и произошли в ходе клинических испытаний, будут вызывать протест со стороны защиты по поводу нарушения процессуальных норм. Другими словами, адвокаты будут протестовать против попыток судить Кирила за совершение преступлений, не включенных в текст обвинения. Это означает, что представители защиты при перекрестном допросе не должны совершать ничего такого, что могло бы сделать уместным для прокурора и его людей упоминание о множестве других смертельных случаев.
– Скажите, доктор Роджерс, вы ведь не имеете специальной подготовки как аллерголог, верно?
– Верно.
– Что ж, в таком случае, если дальше среди вопросов, задаваемых вам, окажутся такие, ответы на которые лежат вне вашей профессиональной компетенции, пожалуйста, так и скажите.
После употребления Стерном слова «компетенция» свидетельница бросает на него неприязненный взгляд. Адвокат между тем продолжает:
– Изучали ли вы как эксперт возможность того, что у умерших пациентов могли возникнуть аллергические реакции, не имеющие отношения к препарату?
– Я прочла их истории болезни.
– Но перед тем, как сделать заключение, вы не проводили никаких специальных исследований?
– Верно.
– Действительно ли некоторые пищевые продукты могут вызывать серьезные аллергические реакции, которые проявляются не сразу, а лишь через некоторое время, и притом совершенно внезапно?
– Да, такое случается.
– А вот, к примеру, аллергические реакции после употребления в пищу моллюсков – они могут развиваться таким образом, как это было в случае с пациентами, о которых идет речь?
– Я имею общее представление о таких вещах, но, как вы справедливо заметили, мистер Стерн, я не аллерголог, – говорит доктор Роджерс и позволяет себе легкую саркастическую улыбку.
– Известно ли вам, чтобы кто-либо из семи пациентов, которые, как вы утверждаете, умерли вследствие приема препарата «Джи-Ливиа», употреблял в пищу моллюсков – ну, скажем, за двадцать четыре часа до смерти?
– Сомневаюсь, – ухмыляется доктор Роджерс.
– Сомневаетесь в чем? В том, что вам что-то об этом известно, или в том, что они ели моллюсков?
– Что они ели моллюсков.
– Какие у вас для этого основания?
– Об этом ничего не сказано в их историях болезни.
– Тем не менее ваше заключение в значительной степени базируется на том, что лечащие врачи не поняли, что имеют дело с аллергической реакцией. Следовательно, у них не возникало причин спрашивать о том, что пациенты употребляли в пищу, верно?
– Видимо, да, – отвечает доктор Роджерс. – Но чтобы все семеро ели именно моллюсков – таких совпадений не бывает.
– Но ведь и многие другие продукты и вещества могут вызывать внезапные и фатальные аллергические реакции, разве не так? Например, лесные орехи. А еще пестициды. Список очень длинный, верно? А вы не можете знать наверняка, не была ли вызвана аллергическая реакция семерых умерших пациентов чем-то другим, а не препаратом «Джи-Ливиа». Так ведь?
Доктор Роджерс неохотно соглашается.
– Вы только что признали, что у врачей не было причин для того, чтобы рассматривать возможность аллергической реакции на «Джи-Ливиа», поскольку их не предупредили. Помните? Это произошло только что.
– Да, помню.
– Что такое листок-вкладыш, доктор Роджерс? Вам знаком этот термин?
– Конечно. – Лицо свидетельницы обвинения чуть перекашивается в презрительной гримасе. – Листок-вкладыш, или, сокращенно, ЛВ, – это инструкция мелким шрифтом, которая находится в лекарственной упаковке.
– Я хотел бы показать вам листок-вкладыш к препарату «Джи-Ливиа». Он указан в представленном суду защитой списке как вещественное доказательство номер 1.
Следуют еще несколько подготовительных процедур и пояснений, после которых Стерн просит доктора Роджерс прочитать вслух фразу, появившуюся на демонстрационном мониторе.
– «Джи-Ливиа» является препаратом, содержащим моноклональные антитела. Случается, что моноклональные антитела вызывают у пациентов аллергическую реакцию, – произносит свидетельница.
Как ни удивительно, эту фразу в инструкции к препарату обнаружила Пинки. Хотя она не в состоянии уложить документы в файл в нужном порядке, но при этом обладает невероятной способностью с поразительной скоростью прочитывать большое количество страниц текста, напечатанного мелким шрифтом.
– Получается, что аннотация содержит вполне однозначное предупреждение о возможности аллергических реакций на «Джи-Ливиа».
– Я бы так не сказала.
– Вот как? Почему же нет?
– Это стандартная фраза, мистер Стерн. Один из множества тех побочных эффектов лекарств, о которых вы слышите в телерекламе, – его не надо воспринимать слишком буквально.
– Но ведь если бы кто-то из ваших пациентов внезапно выдал непонятную для вас реакцию, вы бы не стали пренебрегать возможностью заглянуть в листок-вкладыш, чтобы попытаться найти объяснение там?
– Не уверена, что, когда пациент находится в критическом состоянии, это подходящий момент для того, чтобы изучать восемь страниц микроскопического текста.
– Так да или нет, доктор Роджерс? Хороший врач заглянет в листок-вкладыш, если у него возникнет подозрение об аллергической реакции?
– Хороший врач, вероятно, заглянет. Но если он этого не сделал, это не делает его автоматически плохим врачом. Как мне кажется.
– Пойдем дальше. Вы сказали мне, что на случай, если доктор обнаружит серьезную аллергическую реакцию, существуют методики лечения. Пожалуйста, опишите их.
Доктор Роджерс рассказывает о применении массированных доз антигистаминных препаратов и эпинефрина.
– Если бы эти методики были применены, они могли бы спасти кого-либо из семерых пациентов, чьи имена перечислены в тексте обвинения? – интересуется адвокат.
– Это невозможно утверждать наверняка, мистер Стерн.
– Я ведь не сказал – «наверняка спасли бы», я спросил – «могли бы спасти»? – уточняет Стерн. Чем более явным становится нежелание доктора Роджерс сотрудничать с защитой – а оно все очевиднее, – тем лучше для адвокатов. – Скажите, описаны ли в медицинской литературе случаи,
