Олег Северюхин - Не будите спящую пантеру
Что бы сказал Хайям по этому поводу?
Пей, офицер, свое вино, Среди людей мудрей оно, Ты пьяный чувствуешь одно, А протрезвел — нет счастия давно.
Неужели мне осталось только вино, чтобы не кончался этот сон?
Если все же исходить из того, что мой сон в поезде был не сном, а реальностью, то мое видение должно было исчезнуть где-то в районе Белогорска, а затем отправиться в направлении города Благовещенска.
Такие феи могут жить только в небольших губернских городках на берегу полноводной реки, окруженной легендами и темными историями о разбойниках-казаках, коварных хунхузах и бедных спиртоносах, которых отстреливали с той и другой стороны. Такие женщины были либо атаманшами, либо хозяйками притонов, где собирался оголтелый народ различных сословий и званий для того, чтобы сбыть шальную деньгу, выпустить свой кураж и дурную кровь, и к рассвету разойтись по своим местам, чтобы в присутственное время ничего не напоминало о том, что за благообразием писаря скрывается разбойник по кличке Ванька-каин.
Была осень, вернее, окончание осени, моросил легкий дождик, который на следующий день должен был дополниться снеговыми хлопьями и внезапно прекратиться, оставив на дорогах и тротуарах пластинки ледяного стекла и забереги на реке Амур.
Была последняя перед ледоставом встреча с представителями сопредельной погранохраны, чтобы договориться о совместных действиях в случае возможных нарушений границы или стихийных бедствий. Я был командирован от управления пограничного округа на встречу, чтобы обсудить вопрос о пропуске «челноков», которые только-только начинали свою деятельность по снабжению России китайским ширпотребом.
Встреча прошла традиционно хорошо и закончилась в ресторане. Китайцы торопились домой, поэтому неофициальная часть встречи была скомкана, и мы полуголодные вернулись в управление пограничного отряда.
Обменявшись мнениями по результатам встречи и поставив задачи по оформлению достигнутых договоренностей, все пошли по домам. Я отказался от машины и в надвигающихся сумерках пошел в сторону гостиницы «Юбилейная», где меня разместили.
Я люблю осенний дождик, и у меня было прекрасное настроение.
Люблю я дождик моросящий И в нем гуляю, как в тумане, Как будто я не настоящий, А чужеземец, марсианин.
Хожу я, вниз потупив очи, Я не железный, вам клянусь, Как беспокойны ваши ночи, Как мне опасна ваша Русь.
Боюсь, что заповедь Пророка Я каждодневно нарушал, В глазах урусок бес порока, Его я близко принимал.
Мне не доступны рая пэри, Они мне снятся по ночам, Но я тебе открою двери И уважение воздам.
С тобой гуляли мы по Раю, Нам улыбались наши Боги, Сегодня ходим мы по краю И нет волнений и тревоги.
Внезапно перед моими глазами мелькнуло что-то воздушное с длинными волнистыми волосами, в пальто-свингер и высоких кожаных сапожках на каблуках-шпильках.
— Здравствуй! — громко сказал я.
Видение развернулось на одном каблуке, внимательно посмотрело на меня и также громко ответило:
— Здравствуй, ты все-таки нашел меня!
— Нашел. И искал очень долго. Пойдем со мной, иначе ты исчезнешь, и, может быть, навсегда. Если тебе нужно куда-то позвонить, то позвонишь из моего номера.
Она взяла меня под руку, и мы пошли в сторону гостиницы. Мы ничего не говорили, потому что крепко сплетенные руки сами говорили о том, что мы долго не могли сказать другу другу из-за разлуки.
Те времена отличались пуританскими взглядами служащих гостиниц, но нам никто не сказал даже слова.
Сказка, начатая в вагоне транссибирского экспресса, продолжилась в номере «полулюкс» гостиницы пограничного города Благовещенска.
Утром я напоил ее кофе и посадил в такси.
В старинных сказках у прекрасных принцесс не бывает имени, их так и называют — Принцесса. Так и я до сих пор не знаю имени моей Принцессы.
Одинокая душа
По натуре я человек очень весёлый, но иногда я люблю посидеть один где-нибудь в сторонке и просто поглядеть в тундру, на небо. Я тогда не обдумываю какие-нибудь заумные теории, не сочиняю стихи, а вспоминаю жену, которая, вероятно, так же смотрит на меня с верхних гор и думает о том, как мы с ней хорошо жили.
С женой мы родились в один день. Только в разных стойбищах и в разных семьях. Стойбища стояли недалеко, километров пять побережья разделяли нас. Когда мне было лет пять, я, воспользовавшись тем, что моя мать была занята обработкой шкур, игрался на берегу и бросал в воду круглые камешки. Я не заметил, как ушел далеко от своего дома и вдруг встретил на берегу девочку, которая шла навстречу мне. Она была одета в красивую кухлянку, капюшон был откинут и ее черные глаза играли бусинками на смуглом и красивом лице. Я показал, как я бросаю камни, и стал учить ее бросать камни, подбадривая, что у нее тоже хорошо получается. Я бегал вокруг неё и выискивал самые гладкие и красивые камешки, то прозрачные, то темные, но с белыми полосками. Каждый камешек я нес ей, как подарок, обдувая его от песчинок, а она брала камешек с протянутой руки, бросала его в воду и весело смеялась.
Я не знаю, сколько времени мы играли с ней, но вдруг пришли мои родители и наподдавали мне за то, что я один ушел так далеко от дома. И с другой стороны пришли ее родители и наказали ее за то же самое.
Наши отцы сели покурить трубки, а матери стали разговаривать о чем-то своем, о чем могут разговаривать женщины, встретившиеся в любой точке мира.
Я сидел на коленях матери и вытирал рукавом кухлянки слёзы, и она сидела заплаканная на коленях у своей матери. Потом мне надоело плакать, и я улыбнулся своей подружке. И она улыбнулась мне.
А потом мы стали встречаться часто. Наши родители подружились, мы ходили к ним в гости или они приходили к нам. Вероятно, духи вели нас навстречу друг другу. Когда подошло время, отец мне сказал, что он договорился с отцом Кати о нашей свадьбе. Хотя нас женили по старому обычаю, как бы не спрашивая жениха и невесту, но мы уже давно знали, что всегда будем вместе.
Жить мы остались в нашем стойбище. Моя яранга была самая крайняя, что избавляло нас от излишних гостей, которые заходят просто так, по пути. Мы не находились «по пути» у кого-то, если этот человек не шёл к нам, и поэтому могли уделить другу больше времени. Каждый день у нас был праздником. Мы старались обрадовать друг друга чем-то небольшим, будь это утренняя улыбка, или стакан горячего чая в постель. Когда я ездил сдавать шкуры, то я обязательно покупал Кате подарок, а она что-нибудь шила или что-то специально готовила только для меня.
Катя всегда встречала меня с охоты и провожала на охоту. Это очень приятно, когда жена прижмется к тебе всем телом и шепчет:
— Милый, я буду тебя шибко ждать.
А потом эти слова каждую ночь снятся в твоей заимке, и как только скапливается достаточное количество добычи и шкурок, то ты со всех сил стремишься домой к своей Кате.
Про нас в поселке болтали разное. Сколько людей, столько и мнений. Всех разубеждать не будешь. Говорили, что Катя шаманка и что она заговорила меня.
А у нее действительно были какие-то сверхъестественные способности. Приходил я домой уставший-уставший, а стоило Кате только приложить ко мне свои руки, погладить меня по лицу, по рукам и силы мои сразу возвращались ко мне, и я снова становился бодрым и энергичным.
Как-то зимой сообщили нам, что бабушка у Кати серьёзно заболела и хотела увидеть внучку и её мужа. Пожилых родственников нужно уважать и мы с женой поехали к моим новым родственникам. Точно где они живут, я не знал, но по указанному направлению и по рассказам стойбище найти легко. Всего два дня пути.
Собирались мы в дорогу основательно. Припасов взяли всяких и все, что нужно для неблизкого пути. Собаки у меня хорошие, нарта легкая, вместительная. Я впереди сижу, а сзади меня под обручем деревянным моя Катя. Если непогода будет, то на обруч этот, как дуга у русских повозок с лошадьми, мы полог накинем, будет защита от ветра и получится маленький домик.
Дорог в тундре очень много. Как в степи — поезжай, куда тебе нужно. Снег в том году был не очень большой, достаточный для хорошего скольжения нарт и для собак удобно было бежать, не проваливаясь по грудь.
По равнине ездить легко, за много километров дорогу видно. В предгорьях труднее. Вроде бы дорогу выбрал нормальную, а приезжаешь как бы в ловушку, которую устраивает тебе какой-нибудь овраг или обрыв. Сидишь и думаешь, то ли возвращаться, чтобы объехать это препятствие, или проще вместе с нартами перебраться через него. Тут, однако, самому думать надо. Иногда для того, чтобы перебраться через овраг, сил потребуется во много раз больше, чем просто объехать его. А иногда быстренько переберешься, а тот, кто в объезд поехал, тебя потом долго догоняет. Так что, как говорят русские, раз на раз не приходится.
