Михаил Васильев - Грибник
— Ага, создатели! — раздалось из темноты. — Жиром набиватели. Жиром набиваете себя, грабите Ладогу. Грабители херовы!
Послышались удаляющиеся неверные шаги по доскам пирса.
— Ладно, пойду я, — сказал Грибоедов. — Венька уже все равно не вернется.
* * *Пришлось проснуться, когда он почувствовал, что в бытовке совсем нечем дышать. Ничего для этого не осталось, и это уже невозможно было не замечать. Оказалось, вчерашние гости оставили на остывающей печке грязную сковородку, и та нагревалась и чадила всю ночь Артур плеснул на эту сковородку воды из графина, вода зашипела, сразу стала мутно-белой, жирной.
Воняло табачно-алкогольным перегаром. На столе среди грязных мисок, объедков и окурков лежала оставленная Артуру Грибоедовым пачка денег. Толщиной с карточную колоду, разные купюры вперемешку. Среди них — разноцветные евро, маленькие, со странными рисунками, совсем несолидные на вид. Их Артур еще не видел.
В опустевшем теперь вагончике обнаружились, будто заново появились, потерянные и забытые уже вещи. Висящая на стене гитара, вся усыпанная грибной трухой. Однотонные складские весы в углу. Что-то грязно-серое на полу оказалось его ватником, спрессованным ящиками в бесформенный затвердевший ком.
Когда Арктур открыл дверь, мир снаружи ошеломил свежестью. Было совсем рано, ощущалось, что-то обещало, что сегодня будет тепло.
У пирса осталась большая дочерна просмоленная лодка Веньки, забытая им. Тот почему-то называл ее шлюпкой.
"Пора грибы дергать. В понедельник — в присутствие, в театр, — мысленно сказал сам себе Артур. — Не поймут, если прогуляю. Две недели только служу, дебютант еще".
Глядел на ближайший остров, окруженный прошлогодним высохшим, светло-коричневым камышом. После прошлой поездки сюда все вокруг будто стали раскрашивать.
Этим утром совсем не хотелось заводить мотор, нарушать шумом тишину. Но отплывать было надо, а в такую ясную погоду стоило рискнуть и пойти к дальним островам. Забытым, почти заброшенным. Там Артур не был уже давно, несколько лет. За это время те даже однажды горели, и сейчас их как будто понадобилось открывать заново.
* * *Исчезли берега.
"Надо было одеть спасательный жилет, — пришла мысль. — Зря я не спросил вчера у Веньки, как сейчас с браконьерами".
Так в "Микоризе" называли туристов и городских грибников-любителей, случайно натыкавшихся на Артуровы острова. Непонятно откуда взявшееся подозрение.
Стало тепло. Солнце уже ощущалось кожей, отвыкшей от этого за зиму. Появились собранные в кучу острова, будто насыпанные кем-то из белых камней, низкие, плоские. Необычные для этих мест лиственные деревья на них, мелкие березы.
У берега острова, будто медуза, колыхался целлофановый пакет. На самом высоком дереве сидела ворона, может быть даже, знакомая. Разевала клюв, будто зевала. Из песка здесь торчали черные изогнутые доски когда-то разбитого и выброшенного на берег баркаса. Заметно, что их недавно ломали, вокруг лежат свежие щепки. Ну да, вон невдалеке следы недавнего костра. Предчувствие не обмануло Артура. Опытным глазом он заметил во мху срезанный грибной пенек. А вон невдалеке еще один.
"Недаром я теперь сыщик".
Артур прошел по протоке между двумя островами, мелкой, с голым каменным дном, ощущая сквозь сапоги ледяной холод воды. При пристальном взгляде заметно, что мох на камнях разноцветный и даже вроде бы просматривается какой-то выцветший узор. Все это он уже видел, копия всего этого всплывала в памяти. Еще на заре деятельности кооператива они с дедом сверлили здесь пеньки и деревья, поливали все грибной эмульсией.
Навстречу попался молодой подберезовик, потом еще, и вдруг открылась поляна, сплошь усеянная грибами. Грибное поле, противоестественное количество грибов. "Поле деятельности", как назвал бы это Илья. А вон по сторонам под деревьями — еще и еще, густо, как овощи в огороде. Совсем неурочные ранние грибы. Такого видеть еще не приходилось. Не сходя с места, Артур заметил даже несколько уж совсем ранних лесных шампиньонов. Когда-то в кооперативе пытались их разводить, но те оказались мелкими, неурожайными и нерентабельными.
Артур сразу забыл о своем опасении, о том, что не сможет выполнить заказ за эти выходные. Эта опасность исчезла. Два своих фирменных чемодана он заполнит здесь за пару часов. Стало понятно, что этим летом он будет обладать несуразным несоразмерным количеством грибов. Совсем не зря он заключил договор с хозяином пицца-хаусов, и зря этот договор оказался таким скромным. Можно было обещать больше.
Как всегда бывает на Ладоге, ясная погода не удержалась надолго. Но ему повезло, он закончил сбор вовремя, еще раньше, чем ожидал. Сейчас, быстро подскакивая на волнах, мчался на своем "Поплавке" к Неве. С севера шли, пытались догнать тучи, темные, тяжелые. Глядя на них, было непонятно, как те удерживаются на небе. Оттуда в воду падали молнии, издалека докатывался гром. В голове вертелось, что, если он не успеет к понедельнику в театр, трудно будет объяснить, что на пути встал шторм.
Вот далеко впереди показался остров с крепостью перед Шлиссельбургом, а справа что-то белое гигантское, и оно постепенно увеличивалось. Внезапно стало понятно, что это сады, и они уже зацвели. С берега теперь доносился запах, напоминавший о каких-то старомодных духах.
Обо всем этом надо рассказать Регине, поделиться восторгом. Внутри осталась и росла радость от грибных перспектив. Уже казалось, что ничего плохого вчера не случилось, стрельбы в театре не было. И никакой Квазимодо с ворованным наганом не бегал от него, не лез по монтажным лесам и не прятался в той комнате. Или прятался? И как потом оттуда вылез?
* * *— Ясно как, — сказала Регина. — Через окно.
Артур посмотрел на стену театра. Сейчас они вдвоем стояли в театральном дворе. Было заметно, когда-то эта стена явно была фасадом. Богато украшенным лепниной, барельефами: бетонной растительностью, античными масками и каменными портретами богов и муз.
Видно, что парадный вход, теперь заделанный, раньше был здесь. От него осталась лишь небольшая дверь перед грузовым лифтом, куда Артур носил кур для буфета.
Наверное, на месте, где стояли они, Артур и Регина, когда-то проходила улица. Сейчас от нее остался глухой тупик, упирающийся в котельную. Рядом, вплотную к зданию театра — бывшая театральная церковь, ныне мастерские, вокруг высокие деревья с появившимися уже маленькими изумрудными листочками.
— Перелез в соседнее окно, — добавила Регина, — в другую комнату. А как еще он мог исчезнуть? Да и не перелез, а просто прошел. Карниз там совсем широкий. Как тротуар. Я специально посмотрела.
Действительно, снаружи под окном комнаты, где пытались схватить Квазимодо, и дальше шел широкий выступ. Кажется, он назывался карнизом. Кто-то сильно ловкий при острой необходимости мог по нему пройти. Соседнее окно справа было наполовину замазано белой краской — это был туалет. Что слева — этого Артур не знал.
— А что там? — показал он рукой.
Регина с хмурым опасением оглядывала окна — не выглядывают ли оттуда глумливые рожи коллег. Артур понимал, что она чувствует себя неловко рядом с ничтожным библиотекарем. Сейчас Регина стояла, опираясь на свой красный "Форд", который почему-то называла розовым, нервно постукивала по его крыше пальцами. Сегодня была в черной короткой куртке из крокодиловой кожи, которую называла "гадской".
— Там кабинет Кузьмича, — наконец, ответила она.
Только что Регина вызвонила Артура, оказывается, знала номер его мобильного. Звонок настиг Артура недалеко. К счастью, он успел сдать грибы и как раз выходил из пицца-офиса. Так и пришел сюда с двумя своими авторскими чемоданами.
— Ну вот, до чего дожили, — сказала Регина. — Из нашего пистолета людям в жопы стреляют.
— Теперь Арманд лишился средства для личной жизни, — произнес Артур. — Так сказать, базы для нее… Я имею в виду, что он танцевать больше не сможет, — поспешно добавил, заметив гневный взгляд Регины.
Чувства в ее глазах всегда вспыхивали внезапно и были отчетливо заметны. Рядом с ней Артур стал понимать, что такое "великие страсти". Раньше, как оказалось, ничего не значащие слова.
Смеяться над актерами она позволяла только сама себе:
— Жестокая рука озверевшего гомофоба вырвала из наших рядов…
— Я все видел, — заговорил Артур. — С такого расстояния попасть из револьвера — это достижение. Да еще из незнакомого револьвера. И так точно в цель…
— Так и цель у Арманда была заметная. Внушительная.
— Очень хороший стрелок оказался этот Квазимодо. Вряд ли ему просто повезло. Вообще-то это не по-мужски и, вообще, не по-русски. Русский человек стреляет открыто и никуда не убегает.
— Ага, дурак он тебе. Жаль, что меня не было на банкете. Я бы этого Квазимодо догнала. Наши балетные не то что бегать, ходить разучились.
