Наталья Солнцева - Полуденный демон
– Чаша сия миновала меня! – пробормотала Валерия Михайловна, с грустью глядя на фотографию Лили, где та с заплетенными косичками и огромными белыми бантами мило улыбается в объектив.
Морозовы едва дотянули ее до выпускного вечера в частной гимназии. Думали, не окончит, несмотря на регулярные подношения педагогам, завучу и директору. Отец основательно раскошелился, чтобы Лилю приняли в престижный университет.
«Пусть изучает языки, – постановил он на семейном совете. – Станет переводчиком, открою для нее турагентство. Будет ездить по миру, любоваться Веной, Парижем, Рио-де-Жанейро. Ради ее счастливой жизни я зарабатывал капитал. Она ни в чем не должна нуждаться!»
Николай Степанович корил себя за то, что уделял слишком много времени бизнесу и мало общался с дочерью. Не заметил, как она выросла, похорошела.
«Она у нас настоящая красавица, – с гордостью говорил он жене. – В кого только удалась? Ни в тебя, ни в меня. Ей бы в Голливуде сниматься!»
Лиля действительно сияла красотой. Жгучая брюнетка, тонкая в талии, с соблазнительными округлостями груди и бедер, она умела подчеркнуть свои достоинства. А недостатков, кажется, у нее не было. Внешних. Гладкая чистая кожа, томный разрез глаз, пухлые губки, копна смоляных волос делали ее неотразимой. До тех пор, пока она не открывала рта.
Воистину, полного совершенства не бывает. Лиля питала равнодушие ко всему, что не касалось нарядов и развлечений, и говорила только о том, куда бы пойти развлечься и что бы надеть. Ее ум, однако же, обладал редкостной изворотливостью, и она хитростью добивалась своего.
«Она ангел! – добродушно посмеивался отец, когда жена жаловалась на дочь. – Уволь, Лерочка, я не могу на нее сердиться. Она меня умиляет! Не волнуйся. Моего ума хватит на нас троих. Главное, чтобы девочка была здорова».
Болезнями, к счастью, Лиля не страдала. Морозовы смирились с неизбежным: судьба подарила их дочери красоту и здоровье, но обделила умом. Они привыкли к ее капризам и научились ладить с ней.
«При ее внешности добродетели излишни! – как-то пошутил друг семьи. – Выдайте ее замуж за толкового парня, и дело в шляпе!»
«Рано еще. Она не нагулялась, жизни не видела, – возразил Николай Степанович. – Пусть мир поглядит, себя покажет».
Однако очень скоро он убедился, что придется последовать совету друга.
Лиля без причины пропускала занятия в университете, куда ее с таким трудом устроили; сутки напролет проводила с такими же бесшабашными молодчиками и развязными девицами; возвращалась домой за полночь. Могла отключить телефон и оставить родителей в тревожном неведении. На все вопросы и замечания у нее был готов ответ: она-де взрослая и имеет право жить так, как ей хочется.
Валерия Михайловна сначала обращалась к психологам, потом втихаря пошла в церковь. Ставила свечки, била поклоны. Хотела побеседовать с батюшкой – но язык не повернулся открыть всю правду. А без исповеди ни один священник не возьмется давать советы. Выносить же мусор из избы было стыдно и боязно. Если муж узнает, разразится скандал.
Однажды она почти решилась, но ночью ей приснился жуткий сон. Будто явилась к ней женщина дивной красоты, черноволосая и чернобровая, склонилась к ее изголовью и прошептала: «Угомонись, Лера… не то пожалеешь. Коснусь тебя своими волосами, и быть тебе там, откуда еще никто не возвращался! Сгоришь, как факел!»
Сказала, расхохоталась звонко и… пропала. Только лунный луч заливал спальню мертвенным светом.
Валерия Михайловна очнулась в холодном поту, дрожа от страха. Хотела мужа растолкать, поведать, какой кошмар ей во сне привиделся. Но вспомнила предупреждение ночной красавицы, и передумала.
Утром она твердо заявила: «Надо Лиленьку замуж отдавать, Коля. Есть девушки, которым свобода не идет впрок. Сыграем свадьбу, а там, глядишь, все и уляжется».
Морозов спешно начал подыскивать дочери достойного жениха. Она отвергала кандидатов на ее руку и сердце. Заявила, что не желает выходить замуж. Но постепенно ее сопротивление ослабевало, и наконец она согласилась вступить в брак с Валентином Шлыковым. Почему из прочих, куда более положительных молодых людей, ее привлек этот безвольный и склонный к выпивке парень, для родителей было загадкой.
Впрочем, они ухватились за эту спасительную соломинку.
«Ничего, – успокаивал жену Николай Степанович. – Они оба остепенятся. Молодая кровь переиграет, страсти улягутся, и все будет хорошо».
Казалось, он уговаривает сам себя. Валерия Михайловна не верила, что из Лили получится примерная жена и мать семейства. А с таким мужем, как Шлыков, и подавно. Но позволить дочери продолжать прежнюю разгульную жизнь Морозовы не могли. Они слишком любили ее. Авось и правда остепенится.
Валерия Михайловна услышала, как хлопнула входная дверь, и торопливо направилась в прихожую.
– Все в порядке, ма! – бросила ей дочь, снимая туфли. – Я в душ!
И больше ни слова. Ни где была, ни почему не позвонила. Вот так каждый раз! А ведь время уже приближается к обеду.
В ванной зашумела вода. Валерия Михайловна опомнилась, поспешила в кухню разогревать бульон, варить кофе. Стряпня успокаивала ее, возвращала к обыденности, к непоколебимым семейным устоям. Прежде всего девочку надо накормить, а потом уж читать нотацию.
– Есть не буду! – сообщила Лиля, усаживаясь с мокрыми волосами за стол. – Только кофе, и покрепче. С пенкой, как я люблю.
– Мне звонила твоя будущая свекровь, – сказала Валерия Михайловна, подавая ей чашку. – Крайне недовольная твоим поведением. Почему ты бросила Валека одного в клубе?
– Пить меньше надо. Он нализался, как свинья. Стыдно было сидеть с ним рядом.
– Ты его любишь?
– При чем тут любовь? Вы сами хотели выдать меня замуж, – с вызовом произнесла дочь. – Вот я и выхожу. Что-то опять не так?
Валерия Михайловна могла бы сказать много, но смолчала.
– Ты уже выбрала свадебное платье? – спросила Лиля, допивая кофе. – Когда поедем покупать?
– Не знаю, понравится ли тебе…
– Понравится!
Такая странная покладистость насторожила мать. Обычно Лиля критиковала ее вкус и выбирала себе совсем другие вещи. Но к собственной свадьбе она относилась с прохладцей, как будто замуж выходит другая девушка. Не та, которая сидит на кухонном диванчике и пьет кофе.
– Где ты провела ночь?
– У подружки, – не моргнув глазом солгала Лиля. – Назло Валеку. Пусть ревнует. Это мужчинам полезно.
Ее волосы начали высыхать и завиваться колечками. Даже непричесанная, без краски дочка блистала красотой.
– Могла бы нам с отцом позвонить, – укоризненно произнесла Валерия Михайловна.
– Скоро я вообще буду жить отдельно.
Лиля обладала талантом отвечать, не отвечая. Эта ее манера раздражала собеседника, но девушка не собиралась ничего менять. Ее все устраивало.
– Ты что-то скрываешь от нас…
– Допустим, – не стала отпираться дочь. – У меня появились собственные тайны. Не только же вам с папой секретничать?
– Мы не секретничаем… – растерялась Валерия Михайловна.
Лиля ненароком попала в точку. Когда она успела заметить, что происходит между матерью и отцом?
– Как бы не так, – усмехнулась девушка. – Я же вижу, что папа…
Она осеклась и поджала губы, разглядывая кофейную гущу на дне чашки.
– Что ты имеешь в виду? – не выдержала мать.
– Каждый имеет право на тайну. Когда все вокруг прячутся и шушукаются, невольно хочется заняться тем же.
– Мы с твоим отцом…
– Хватит, мамуля! Я не слепая. И никогда не была слепой. Зря вы считаете меня дурочкой. Я все вижу. И кое-что понимаю.
– Мы не…
Лиля поднялась, запахнула короткий халатик.
– Ты не обязана оправдываться! – с этими словами она зашагала к выходу. На пороге кухни она обернулась и добавила: – Так же, как и я…
* * *Поселок Роща
Дом Ветлугиных выглядел угрюмым не только снаружи, но и внутри. Трудно было сказать, что делало этот добротный, обставленный дорогой мебелью коттедж негостеприимным и неуютным.
Но Лавров сразу почувствовал себя не в своей тарелке.
– Обед подавать? – осведомилась кухарка, пышная и добродушная женщина в ситцевом платье и фартуке.
– Позже… – обронила хозяйка. – Я тебя позову, Клавдия.
Кухарка на секунду задержала взгляд на грязном мятом подоле Марианны и тут же удалилась.
Хозяйка и гость расположились в гостиной. Разумеется, еще во дворе Лавров снял наручники и убрал их в карман. Его визит не должен вызывать кривотолков. Косу он обмотал своей ветровкой и положил рядом с собой на пол. Не оставлять же важную улику без присмотра?
Вдова с болезненной гримасой потирала красный след на запястье.
– Мне нужно переодеться, – робко вымолвила она.
– Нет. Сначала поговорим. Я буду задавать вопросы.
– Хорошо…
Она опустила голову и покосилась на обернутое курткой орудие. У нее не было выбора.
