Мастер-класс от курицы-соседки - Маргарита Эдуардовна Южина
Дорога домой лежала через дом Иркиного отца. Когда-то и сама Карасева там жила, и мать ее жива была. А потом Ирка вышла замуж, мать ее два года назад умерла, отец не долго кручинился, женился… Кстати, а что это за шум?
Во дворе Карасевых стоял такой шум, будто там резали поросенка – визжала женщина, плакали дети, орал мужик.
– Чего это они? – спросила Маша у проходящей мимо женщины.
– Так как «чего»? – пожала плечами та. – Райка Витьку гонит из дома. Уж третий день такая свистопляска. Витька-то, видать, деньги не дает, вот его молодуха и гонит.
– Как она может гнать, это ж его дом.
– А ей какая разница! – фыркнула соседка. – Ты эту Райку видела? Она у тебя глаза вырвет и докажет, что это ее. Сам Витька уж триста раз пожалел, что с этой бабой связался.
– Зато молодая.
– ну да, Ирки-то покойницы всего на пять лет старше.
– И чего эта Райка в дядь Вите-то нашла?
– А чего ей не найти? Плохо, что ль? У нее своих трое деток, от разных мужиков. Ни угла своего, ни работы. На детей алиментов нет, кому нужна, как детей кормить? Постоянно опека дергала. А вышла за Витьку, так тебе и дом, и мужик в доме. Так-то Витька рукастый. Пенсию получал, да еще и Ирка ему каждый месяц денег давала.
– Много давала? – удивилась Маша.
– По мне так много – тыщ пятьдесят. А Витьке-то все мало было. Кричал: «В суд подам, должна родителя содержать!». А Ирка такой человек… не любила она всякой неприятной шумихи, ну и… не знаю, может и больше, но пятьдесят тысяч точно каждый месяц отчисляла. Помню, как-то принесла Витьке молоко, а там Ирка сидит. Витька-то и кричит: «Ирка! За молоко деньги отдай, у меня нет!», а она ему: «Я тебе каждый месяц по пятьдесят тыщ даю, а у тебя все денег нет». Так что… сама слышала.
– Неужели Ирина так много зарабатывала? – удивилась Маша.
– Не знаю сколько, но не мало, это точно. Она вроде как… не помню, как называется должность-то, когда деревья садют…
– Ландшафтный дизайнер.
– Ну да, там работала, а потом еще в компьютере ей много платили, какой-то проект у нее там был. Я в этом не разбираюсь.
– Понятно… – в это время загрустивший Дарик так рванул поводок, что Машу вынесло на середину дороги.
– А сейчас, стало быть, Витьке Ира денег не дает, и жена его гонит? – кивнула она на двор, откуда доносились голоса.
– Ну, надо думать, – вздохнула соседка и покачала головой. Она бы и еще постояла, с кем еще можно так скрупулезно обсудить соседские будни, однако, Маша уже не могла удерживать своих двух собак. Да и главное ей стало очевидно – не мог Карасев убить собственную дочь. Он знал, что будет, когда Ирка перестанет ему платить.
Маша даже не заметила, как закончился день. Она пришла домой, отпустила собак, пошла мыть руки – после всяких этих разговоров так хотелось вымыться полностью, но хотя бы руки.
В гостиной слышались голоса, а на кухне стоял празднично украшенный стол.
– Ого! – не выдержала Маша и стянула маленький кусочек сыра. – А к чему такое изобилие на столе?
В кухню вбежала Тонька, следом вошел Федор.
– И где была? – склонил голову на бок постоялец.
– Ой, не ревнуй, – хихикнула Маша. – С собаками гуляла. Тоньк, а чего вы тут всякие столы понакрывали?
– Тонька! – огорченно воскликнул Федор. – Ты на нее погляди! Она опять что-то жует… Рыба!! Снова всю форель слопала! Ну ты посмотри! Как нарочно!
Маша посмотрела на стол. Действительно – с краю стояла пустая тарелочка и, похоже, на ней когда-то покоилась рыба. Неподалеку восседал Григорий и старательно пялился в телевизор.
– Маша, ты совсем офигела? – горько спросила Тонька. – Рыбка, между прочим, не из дешевых. Могла бы и сама себе купить. Мы тут с Федей скинулись и… Чтобы, так сказать, праздник Души, а ты…
– да что вы до меня докопались?! – взвилась Марья. – Не ела я вашу рыбу! Может, Тонечка, ты сама и слопала!
– Она была со мной в той комнате, она не могла, – заступился Федор.
– А меня вообще не было!
– Пока тебя не было, рыба лежала, а вот как только ты вошла! – обиженно гнула свое Тонька. – Я еще хотела стянуть один кусочек, но думаю, Федя со мной разговаривать будет, а от меня рыбой будет вонять, а ты!
Марья не на шутку обиделась. Федя с ней говорить будет! Да если б Маше сегодня не надо было в морг, хрен бы Федя вообще про тебя вспомнил!
– Да идите вы! – рявкнула Маша и ушла к себе в комнату, хлопнув дверью.
Она вообще решила больше ни с кем не разговаривать, но неожиданно раздался телефонный звонок.
– Да? – недобро ответила обиженная дама.
– Машенька? – послышался в трубке мужской медовый голос. Маша не сразу сообразила, что ее тревожит Липеев. – Машенька, это Виктор Липеев.
– Да что ж у меня сегодня одни Викторы кругом?! Имя премерзкое! Я тебя буду звать Геннадий.
– Хорошо, я давно хотел поменять себе имя, – услужливо захихикал в трубку Липеев. – Геннадий, звучит гордо.
Маше и Геннадий – то никогда не нравился, но это было первое имя, которое пришло в голову.
– Ты что-то хотел? – устало напомнила она.
– конечно! Я хотел… я хотел пригласить вас… в театр, – начала Липеев.
– Ты издеваешься? – снова обозлилась Марья. – Сам оттуда ушел, я ушла, а теперь будем ходить, им кассу делать?!
– Ну… ну я хотел сказать, в кинотеатр! В кинотеатр хотел пригласить.
– Как школьницу… – фыркнула капризная дама. – А чего ты не хотел меня в ресторан пригласит, например?
В трубке послышалась напряженная тишина, а потом Липеев, как в прорубь ухнулся, выдал:
– Да… в ресторан. Приглашаю.
– Нет, не пойду. Ты сначала алименты выплати, а уж потом… Потом, – тут Маша заметила в дверях голову Тоньки, и голос ее мгновенно стал кокетливым. – А вот пото-о-ом… может быть, я и соглашусь сходить с тобой в ресторан.
И она отключила трубку.
– Кто звонил? – без зазрения совести спросила Тонька.
– Тебе какое дело? Иди вон со своим Феденькой рыбу оплакивай!
– Ой, и правильно, что отказала. Ко мне из нашей группы в Инете каждый день ухажеры клеются. И куда только не звали – и в рестораны всякие, и в кафе, и в театры…
– Откуда у нас в городе всякие рестораны? У нас их всего два. И то
