Ничто не стоит так дорого - Екатерина Николаевна Островская
Очень скоро прилетел ответ.
Мысль, конечно, интересная, я и сам хотел предложить нечто подобное. Но я в любом случае посоветуюсь с вышестоящим начальством. А так я – за. Николай.
Целый вечер никто не беспокоил, а тут посыпались звонки. Сначала позвонила теперь уже бывшая жена.
– Ты что думаешь, что со мной можно, как с приблудной кошкой? Я про тебя слишком многое знаю. Или ты хочешь, чтобы все узнали про деньги Азамата, которые ты прикарманил? – Игорь положил аппарат на стол и вернулся к холодильнику, а из динамика неслось: – Кинул мне какую-то жалкую подачку, а ведь это и мои деньги… Я Вите Корнееву позвоню и все расскажу ему. Он теперь в Москве – начальник департамента министерства. Он тебя порвет, как Тузик грелку… С тобой даже…
Гончаров достал из морозилки привычные пельмени и отключил телефон. Не прошло и минуты, как он снова дал о себе знать, на этот раз звонил Павел Ипатьев.
– Поздравляю, – сказал известный тележурналист. – Твоя кандидатура утверждена на коллегии Следкома. Теперь ты начальник первого управления. Это небывалый шаг в карьере полицейского…
– Я пока еще сам не решил, – ответил Гончаров, прекрасно понимая, что решено без его участия и он даже рад этому обстоятельству. – Работа, конечно, знакомая – наливай да пей, но все вокруг будет новое: люди, кабинет…
– И новые возможности, – подхватил журналист, – я помню, как тебя генерал Корнеев грязью в прямом эфире поливал.
– Потому-то мы два с лишним года в одном кабинете и просидели: я старший оперуполномоченный, и он старший. Потом он стал замом начальника отдела. А так действительно в одном кабинете: только я на выездах и на задержаниях, а он в городском управлении на конференциях. И потому он теперь в Москве большой начальник…
– А ты в родном городе тоже не последний человек…
Снова пробилась жена:
– С кем ты там болтаешь? С бабами, как всегда! И не бросай трубку: я не все еще сказала.
– Ты сказала, что Корнеев порвет меня, как грузин Грету… Я очень испугался.
Гончаров сбросил вызов, а потом заблокировал номер бывшей жены. Наполнил кастрюльку водой и поставил на огонь. И новый звонок. На сей раз его вызывал адвокат Беседин.
– Простите, что так поздно беспокою: просто хочу сообщить, что с Курочкиным я подписал договор, ордер уже положил в дело. Пытался решить вопрос о домашнем аресте, но Романа Валентиновича отправили в следственный изолятор.
– В следственный изолятор его могут отправить через двое суток по решению суда. Но скорее всего, такого решения не будет. Прокуратура наверняка попросит смягчить меру пресечения ввиду возраста, заслуг и состояния здоровья подозреваемого.
– И что, вы думаете, это прокатит? Вы сами знаете, как содержался профессор Дроздов[8], которому вообще ничего не могли предъявить. Почти два года в камере вместе с уголовниками. Сейчас, слава богу, у него все хорошо, но каково ему было. У вас есть минутка, чтобы обсудить?
– Минутки нет, я собираюсь варить пельмени, так как целый день не ел.
– И слава богу. Пусть это будет разгрузочный день. Раз в неделю обязательно надо не есть, еще один день рыбный. Еще один с курочкой, другой с говядиной, а потом еще овощной день, фруктовый, после него можно и стейки из свинины, потом…
– Сколько же у вас дней в неделе, Ларион Семенович?
– Сколько дней вам надо, столько и будет. Я прощаюсь и желаю вам скорейшего сна. Уже начало двенадцатого, а это уже для многих глубокая ночь. И потом у меня есть подтвержденные сведения о новых назначениях в городском Следкоме. Поздравляю.
– Рано еще. Ладно, пойду выключу газ под кастрюлей. Без пельменей постараюсь как-нибудь заснуть.
Отключил газ. Направился в спальную, по дороге завернул в ванную комнату. Разделся, залез в душевую, включил воду. Пошла ледяная, и только сейчас он вспомнил, что накануне на первом этаже возле лифта висело объявление, что будет отключена горячая вода ввиду профилактических работ на магистрали. Но не посмотрел на дату, и теперь придется помучаться. Кое-как намылил голову и тут же все смыл, постоял под ледяным душем еще несколько секунд, а потом выскочил из кабины и начал растираться полотенцем.
Вспоминал весь прошедший день, пытался что-то отыскать, что-то проскользнувшее мимо и упущенное им. Но ничего вспомнить не мог. Засыпая, перебирал лица и разговоры. Потом увидел себя в омской маршрутке. Он ехал к Иветте Викторовне[9] с какой-то целью, которую тоже забыл, и вдруг все вспомнил так отчетливо, что захотелось выскочить из микроавтобуса, который еле тащился, и броситься бегом туда, где через несколько минут увидит убитую молодую женщину и киллера, поджидающего его. Это уже было – было совсем недавно – чуть больше недели назад. Тогда все произошедшее с ним было неожиданностью, но теперь он знает, что произойдет, а значит, сможет все изменить.
Игорь подбежал к подъезду блочной многоэтажки и едва не столкнулся с молодой, хорошо одетой женщиной, от которой исходил аромат невероятно свежего желания. Он проскочил мимо, влетел на второй этаж, посмотрел на пролет между этажами – туда, где совсем недавно стоял второй киллер. Но его там не было. Игорь нажал кнопку звонка, потом толкнул дверь и ввалился в квартиру. Иветта стояла на кухне и выкладывала на стол принесенные ею продукты.
– Запирайся! – крикнул он. – Никого не впускай. Если что, беги к окну и ори что есть мочи. Полицию вызову сам…
И вдруг он понял, кото он встретил внизу. Эта была Рачкова – лучшая подруга Иветты… То есть бывшая лучшая подруга, потому что у Светланы Тимофеевны больше нет подруг.
– Запирайся! – крикнул он. – На засовы, на цепочки, и никому не открывай. Даже мне.
Он поспешил вниз по лестнице, прыгая через три ступеньки. Пролетел между двумя парнями в куртках, которые парились в них в такой жаркий летний день. Добежал до угла дома и увидел, как Рачкова садится в черный «БМВ»-купе с тонированными стеклами. Рачкова обернулась к бегущему к ним Гончарову, весело улыбнулась и закрыла дверцу автомобиля.
Машина резко рванула с места. Игорь увидел
