Светлана Алешина - Тень на плетень
Получалось нечто извращенческое: я изо всех сил старалась отвлечься от Маринкиного голоса и сохранить свои мозги в недосягаемости от Маринки.
Наверное, получилось, потому что она несколько раз спрашивала меня, почему я ей не отвечаю и слушаю ли я? Я упорно молчала, и она получила такую великолепную возможность потрепаться и отвлеченно порассуждать в конкретном приложении к моей скромной персоне, что немедленно ею и воспользовалась. Отвлеченности, конечно же, у меня ни фига не получилось. Весь Маринкин разговор вертелся вокруг воображаемого ею моего романа с этим придурковатым мальчиком в кожаных штанишках.
Так мы незаметно и подъехали к зданию, где располагалась редакция «Свидетеля». Я поставила «Ладу» на привычное место, недалеко от входа.
— Уже подкатили? — Маринка удивленно завертела головой. — Надо же, а я и не заметила. — Она передохнула мгновенье и спросила:
— Как ты думаешь, Оль, наши ровесники, кроме юношеской гиперсексуальности, имеют еще что-нибудь за душой? Вот это твой парнишка, например…
Выходя из машины, я, чтобы перебить разговор и перевести его на другую тему, спросила:
— А как ты думаешь, Марина, не являются ли кожаные брюки признаком нестандартности в сексуальной сфере?
Маринка задумалась даже на более долгое время, чем требовал такой простой вопрос, — я же пошутила. Мы уже подходили к двери здания, в котором располагалась редакция, когда она наконец выдала:
— Ты думаешь, он, встречаясь с девушками, маскируется? Тогда он просто гад!
Я шмыгнула носом, скрывая усмешку, и потянула дверь на себя. Она легко подалась.
— Ты смотри, — удивилась Маринка, — а я-то мечтала, что мы приедем самые первые! Во дает Сергей Иванович: как рано ни примчись на работу, а он уже тут! И не спится ему!
— Он на работе отдыхает от семьи, забыла, что ли? — улыбнувшись, сказала я, вспомнив один из любимых афоризмов Кряжимского.
— Да, ты права, Оль, мерзавцы мужики, что и говорить, — поддержала меня Маринка, выворачивая мои слова в своем любимом ракурсе, — это мы, горемычные, от них отдыхаем на работе, а они-то отдыхают всю жизнь! Это уж точно!
Мы с Маринкой вошли через входную дверь, поднялись по лестнице и прошли по коридору к редакции.
— А помнишь, вчера что случилось? — шепотом спросила меня Маринка и прижалась ко мне.
— Прекрати немедленно! — прикрикнула я на нее, уже не сдерживаясь. — И без тебя нервы не в порядке, а тут ты опять с этой чушью!
Маринка, раскрыв рот, вытаращилась на меня и словно задохнулась, будучи не в силах вымолвить ни слова. Она так затянула процесс молчания, что я, удивившись, даже несколько раз посмотрела на нее. Да нет, не умерла, однако случилось торможение какое-то странное и на нее не похожее.
Я недолго удивлялась. Распахнув дверь в редакцию, я услышала у себя за спиной обиженно-ядовитое:
— Ну спасибо, Оленька! Ну спасибо! Я так и…
Не дослушав новый перл, я прошла в комнату редакции. Первым делом я заметила, что Сергея Ивановича нет за компьютером, и вообще его компьютер, кажется, даже не был включен. А еще я заметила, что кто-то прячется за Маринкиным столом.
Я остановилась как вкопанная, потом подумала, что пора прекратить дурью маяться — это наверняка сантехник или электрик. Сами же вызывали на прошлой неделе, и вот кто-то из них и явился.
Скорее всего, электрик, потому что для сантехника здесь не тот пейзаж.
— Здравствуйте! — громко и весело произнесла я. Настроение у меня на самом деле стало быстро улучшаться, тем более что здесь, можно сказать, в родных стенах — метафорически, конечно же, — я чувствовала себя защищенной.
— Это ты с Сергеем Ивановичем здороваешься? — недовольным голосом спросила у меня Маринка, входя следом.
— Ау, где вы, Сергей Иванович? — крикнула Маринка, направляясь к своему столу.
Я, ругая себя за подлое злорадство и мстительность, увидела, что Маринка не заметила электрика под своим столом, и решила не попадаться ей под горячую руку, когда она наткнется на этого мужика и разорется, как резаная, от испытанных переживаний.
Я быстренько, как только смогла, не вызывая подозрений, подошла к кабинету, отворила дверь и вошла в него. Прикрыв дверь за собой, я только шагнула по направлению к своему столу, как сразу же услышала из комнаты редакции великолепный Маринкин крик. Это был даже не крик, а рык, прекрасно затяжной и переходящий в подскуливание.
Вот теперь ты поймешь, швабра, что такое испугаться!
— Йес! — сказала я самой себе, сопровождая это слово соответствующим жестом. — Мы сделали это, Ольга Юрьевна!
В прекраснейшем настроении я подошла к столу, бросила на его блестящую поверхность сумку и, почти с улыбкой вспоминая происшествие в машине, четко сказала себе, что больше без Виктора никуда не поеду как минимум неделю, а лучше две.
А по поводу мальчика в кожаных брюках сегодня же позвоню майору Здоренко. Путь принимает меры, расследует, охраняет меня со своими пятнистыми мальчиками, и вообще, не мое это дамское дело — сидеть в собственной машине под стволом чужого пистолета.
Я села за стол, расстегнула сумку, и тут дверь моего кабинета медленно отворилась. Вошла Маринка и не закрыла за собой дверь. Даже не покраснев от аморального удовольствия видеть ее, такую перекошенную, с дрожащими губами, я достала из сумки пачку сигарет, диктофон, полученный сегодня от Ромки, и небрежно, словно и не догадываясь ни о чем, спросила:
— Ты что там расшумелась? Таракана в кофеварке увидала? — Я осуждающе покачала головой, с трудом сдерживаясь, чтобы не улыбнуться. — Нужно будет купить… забыла… Ну, короче, это средство, по телевизору про него постоянно говорят… как же оно? «Мортал комбат», кажется…
Маринка, не отвечая, медленно подошла к столу.
— Да что с тобой? — против ожидания я даже немного взволновалась. Что происходит, в конце концов? Не было еще такого в нашей практике, чтобы Маринка переживала так сильно по поводу подобной ерунды. Или, может быть, это электрик или кто он там еще оказался тем самым парнем, которого она подцепила на прошлой неделе, поверив, что он — долларовый миллионер? Да, от такого разочарования, пожалуй, можно и перекоситься ненадолго. Но почему все же она молчит?
— Оля, — Маринка помассировала горло ладонью, хрипло откашлялась и тяжело оперлась на столешницу. — Оля, он там мертвый. Убитый.
У меня под столом.
— Кто? — не поняла я и услышала, как мой голос тоже сел. — Кто там мертвый?
Я почему-то сразу же поверила Маринке, и мне стало дико жалко Сергея Ивановича. А ведь иногда он действительно принимал нитроглицерин, как я могла забыть.
— Ну что же ты тормозишь! — вскричала я. — Вызывай «Скорую» скорее! Сергей Иванович!
— Его там нет, — тихо произнесла Маринка, — там только один комендант.
Я замерла на месте, укладывая в голове Маринкины слова. Какой комендант? Что за очередная херь?
— Позвони, Оль, — слабо попросила Маринка и села на стул для посетителей. Мне даже показалось, что она сейчас упадет в обморок.
— Да что там происходит? — проговорила я, быстро выходя из-за стола и приближаясь к Маринке. — Кто умер? Кого убили? Говори толком!
Маринка кашлянула и тихо произнесла:
— Коменданта, я же сказала!
Я недоуменно посмотрела на нее и поняла однозначно, что мы дождались: у Маринки съехала крыша. Ну что ж, если быть честной, я давно этого ожидала, еще, кажется, в прошлом году.
— Тебе нехорошо? — участливо спросила я, поглаживая Маринку по голове.
— Сейчас и тебе нехорошо станет! — взревела Маринка, зверски откидывая мою руку. — Иди сама и посмотри! Нечего тут меня за дуру держать!
Там у нас покойник лежит! Под моим столом!!!
Озадаченная этим взрывом эмоций, веря и не веря в одно и то же время, я внимательно посмотрела на Маринку, выискивая у нее на лице скрытую усмешку. Но усмешки не было. Значит, нужно было действовать.
Я четким, ровным шагом подошла к двери, думая, что сейчас Маринка расколется и признается, что она просто глупо пошутила по своему обыкновению.
Маринка же молчала, и моя смелость, так лихо проявленная в первые секунды, возле двери стала понемногу испаряться.
Обернувшись назад, я увидела, что Маринка вовсе не смотрит ехидно мне вослед, как должно было бы быть в случае розыгрыша, она, наоборот, сидела за столом, уронив голову на руки и покачивая ею. От всей ее позы веяло таким отчаянием и безнадежностью, что меня даже передернуло от холодной волны страха, вдруг налетевшего неведомо откуда. Господи! Ну что еще за чертовщина произошла у нас в редакции?!
Внезапно я услыхала в комнате редакции тихие, медленные шаги. Я едва не сплюнула: ну надо же, чуть было не попалась!
Распахнув дверь, я увидела, что это пришел на работу Сергей Иванович.
— А вы уже здесь. Ольга Юрьевна! — произнес Кряжимский, снимая пиджак и вешая его на спинку своего стула. — Что-то вы рано сегодня приехали. Я увидел вашу машину и даже подумал, что что-то случилось… — он вопросительно взглянул на меня.
