Димитрис Раванис-Рендис - Современный греческий детектив
Не глядя на спутника, Фотис произнес:
— Любопытно все же, как человек вашего ранга может ехать на этом, как вы изволили выразиться, допотопном рыдване.
— Всякое случается, — нехотя отозвался Макс, вспомнив об аварии.
— Это не ваш ли «мерседес» наехал на платан?
— Какой «мерседес»? — Макс насторожился.
— Да по дороге мне попалась разбитая машина.
— Не обратил внимания! — сухо бросил Макс, давая понять, что у него нет настроения продолжать разговор.
— Умолкаю, чтобы не прослыть бестактным!
Фотис принялся разматывать нить своих рассуждений. Для чего его спутнику понадобилось лгать, будто он не видел разбитой машины? Может, есть особые причины?
Примерно о том же думал и Макс. Поверил ему спутник или притворился? Почему замолчал? От страха? Если немец, оккупант, заявляет, будто понятия не имеет ни о каком «мерседесе», наехавшем на дерево, греку непозволительно сомневаться. Только ли по этой причине молчит хозяин «фиата»?
А Фотис сделал вид, будто поверил Максу, хотя в данном случае не требовалось большого ума, чтобы понять, что немец лжет. «Наверняка теперь удивляется, почему я проглотил его ложь». При этой мысли Фотис невольно засмеялся.
— Чему вы смеетесь?
— Знаете, наверно, я и сам, если б на «мерседесе» врезался в дерево, постеснялся бы признаться в этом.
— А ведь вы правы… — Макс тоже засмеялся, решив больше не лукавить. — Много ль чести выехать из Афин на «мерседесе», потом пересесть на драндулет, а заканчивать путь на черепахе?
— Прошу не оскорблять мой автомобиль! — Фотис продолжал улыбаться. — Эта черепаха движется по меньшей мере в два раза быстрее автобуса. Машина вообще-то не моя, но все равно ваши слова меня задевают. Не забывайте к тому же, что на этой черепахе вы преодолеваете последние километры своего пути. У нас говорят: в дороге главное — начало и конец.
Ничего не значащие фразы, немножко философии — обычный дорожный разговор. За ним у обоих собеседников скрывалась напряженная работа мысли.
У Фотиса разбитый «мерседес» ассоциировался с автомобилем, который, по свидетельству мальчишки, остановился на шоссе, после чего вскоре раздались выстрелы.
Случайное обстоятельство позволило Фотису подойти вплотную к истине.
Мотор «фиата» неожиданно закашлял.
— Ну вот! Ехали, ехали — и нате! Ничего удивительного — бензин-то с черного рынка. Наверно, надо прочистить зажигание.
Оба вышли из машины.
— Это надолго? — спросил Макс.
— Что вы! Пять минут, если не случилось чего-нибудь похуже.
Макс вынул из портфеля термос и отвинтил крышку.
— Хотите кофе?
— Нет, спасибо, — отозвался Фотис из-под крышки капота.
— Может, камень под колеса подложить?
— Если вас не затруднит…
Макс вылил остатки кофе из крышки-стаканчика, нашел подходящий камень и понес его к автомобилю. И в мозгу Фотиса словно вспыхнуло что-то. Убитый лежал на камне… И кофе! Пролитый на дорогу кофе…
Максу, направлявшемуся к машине, тоже вспомнился Аристидис. На какой-то миг он остановился и взглянул на Фотиса, который молча наблюдал за ним, держа свечу зажигания в руке.
Макс с улыбкой подошел и подложил камень под колесо. Мог ли он вообразить, что и водитель «фиата» мысленно воспроизводит сцену убийства? Однако же этот тип вызывал у него подозрения. Немногословность… И взгляд, словно фотографирующий его.
Неисправность была устранена, и они продолжили путь в молчании. Оба хорошо умели скрывать свои мысли, но каждый из них инстинктивно чувствовал напряжение другого.
Фотис уже сделал для себя вывод: сидящий рядом с ним человек и есть «другой»! Противник, с которым он ведет игру с самого утра.
Послышался гудок паровоза. Оба резко повернули головы. И у обоих вырвался вздох облегчения.
— Наверное, тот самый, — предположил Макс.
— Точно! Потому и тороплюсь. Я должен оставить машину в Платамоне и пересесть на него.
— Так вы тоже в Салоники? Мне вы этого не сказали, — заметил Макс, глядя ему в глаза.
Фотис выдержал этот взгляд.
— А вы не спрашивали. Потому я и сказал, что могу довезти вас только до Платамона…
Макс, конечно, не располагал такой информацией, как Фотис, но и он пришел к выводу, что водитель «фиата» — это «другой», то есть Антонис Канакис. Тут сыграла свою роль прежде всего подозрительность Макса. Он решил снова все вычислить и взвесить, чтобы убедиться в правильности своей догадки. Итак, сколько времени потребовалось бы «другому» с того момента, как произошел телефонный разговор на вокзале? Прикинув время на все задержки, как свои, так и «другого», Макс рассчитал вероятность их встречи. К тому же Фотис, как и он сам, собирался оставить автомобиль в Платамоне и продолжать путь на поезде.
На последнем контрольном пункте перед въездом в Платамон Макс в первый раз вышел из машины, чтобы предъявить документы. До этого он только высовывал руку из окна. Пройдя проверку, они вместе вернулись к машине. И тут Макс произнес:
— Минутку!
И снова подошел к офицеру у шлагбаума. Фотис уже сел за руль и краем глаза наблюдал за ним. «Наверняка спрашивает про мои документы», — подумал он. Быстренько прокрутив в памяти все свои разговоры с немцем, он успокоился: противоречий быть не должно.
Действительно, Максу практически ничего не удалось узнать. Да он ничего особенного и не ожидал. Просто так, для порядка проверил. Зовут его не Антонисом, да и возраст не тот, но это еще ничего не доказывает.
«Фиат» снова покатил к станции.
— А билет до Салоник у вас есть? — спросил Макс.
— Никогда не покупаю билет заранее, — беззаботно ответил Фотис. — Достаточно иметь в запасе блок приличных сигарет, и место в любом поезде обеспечено!
— Тогда идем сразу к поезду… — предложил Макс (они уже приехали).
— Сперва мне надо передать машину! — И Фотис почти бегом удалился.
Макс глядел ему вслед.
Фотис вошел в здание станции через пять минут после прибытия поезда. Маленькая приморская станция. На площади перед ней выстроились пролетки и в ожидании клиентов тележки с разноцветными надписями: «Выполняются перевозки». Чуть поодаль от них два немецких мотоцикла напоминали о том, что на свете существуют и иные виды транспорта.
Фотис вошел в кабинет начальника станции в тот самый момент, когда электрик передавал ему записку от Марианны.
— Есть что-нибудь для Спекулянта? — обратился он к начальнику.
Тот недоуменно посмотрел на Фотиса.
— Молодец! — похвалил Фотис. — Всегда думай, прежде чем отвечать! Я — Спекулянт, жду сведений из четвертого вагона от девушки, которая сопровождает немецкого полковника. Этого достаточно?
— Да. — Начальник станции дружески улыбнулся. — Вот записка. Только что электрик принес.
В записке Марианна сообщала об опасности, нависшей над Йоганном, а также советовала обратить внимание на сундуки в последнем вагоне.
— Ладно… Что девушка? — спросил Фотис у электрика.
— Нервничает.
— Так… Во-первых, мне нужна железнодорожная форма, достаньте и спрячьте в спальном вагоне артистов. И во-вторых, видимо, понадобится надежное укрытие вблизи одной из станций.
— О форме позаботится электрик, — ответил начальник. — По любому вопросу обращайся к нему. Что же касается укрытия — все побережье в твоем распоряжении! Как раз в эти дни в «наших водах» находится капитан Фуртунас с парусниками ЭЛАН.
— Конкретнее…
— Изволь… Не доезжая Катерини, в Дионе, есть соляные разработки. Там около пятидесяти человек рабочих и склад разных материалов — рельсы, шпалы, ну и все такое. Еще есть старый паровоз. Немцы считают, что он не годен, мы же можем привести его в рабочее состояние за десять минут. Там найдешь старика, Козмас его зовут. Я его предупрежу.
Фотис купил билет и поспешил на перрон. Макс поджидал его.
— Решил с вами не расставаться!
— Но ведь у нас наверняка разные вагоны.
— Вы — мой гость. Должен же я хоть чем-то вас отблагодарить.
— А в каком вы вагоне?
— В четвертом, — ответил Макс.
— О, нет, я не рискну сесть в вагон «Только для немецких оккупационных властей».
— Со мной вы ничем не рискуете!
— Ах, ну да, как это я забыл?
Оба рассмеялись и, довольные, направились к четвертому вагону. Каждый считал, что лучше, если противник будет рядом, чтобы следить за ним и предугадывать его действия…
Глава восьмая
…обычного читателя почти невозможно убедить, что при игре в кости двукратное выпадение шестерки делает почти невероятным выпадение ее в третий раз… Заурядный интеллект не может этого воспринять, он не может усмотреть, каким образом два броска, принадлежащие уже прошлому, могут повлиять на бросок, существующий еще пока только в будущем.
