Дело о демоническом коте - Лариса Куницына
Рауль сидел напротив, внимательно следя за выражением его лица.
— Куда идём дальше? — спросил он, когда Марк взглянул на него.
— Вернёмся на улицу барона Гильберта и расспросим соседей о Колетт Боде, — ответил Марк, поднимаясь.
Конец безвестности
Выйдя из таверны, Рауль сразу же свернул в переулок, ведущий на соседнюю улицу барона Гильберта. Идя за ним по узкому проходу, Марк вспоминал события прошедшей ночи, но теперь их сопровождали два рыцаря, в чьей силе и умении биться на мечах сомнений не было. Если комендант так хорошо обучил своего юного сына, то уж подчинённых ему рыцарей должен был вымуштровать на славу.
Потом Марку показалось, что он слышит где-то недалеко сигнальный рожок, но его спутники не проявили беспокойства, и он решил, что ему показалось. Выйдя на соседнюю улицу, они сразу же увидели вдалеке вывеску в виде филина и направились туда. Опыт подсказывал Марку, что трактирщики обычно знают всё о живущих поблизости людях и очень общительны, потому у них можно выспросить многие секреты, которые в другом случае трудно было бы разузнать.
Этот трактир был куда меньше «Золотой подковы», всего лишь один небольшой зал, где в этот ранний час сидели два мастеровых, которые с сосредоточенным видом уминали густую похлёбку, закусывая огромными кусками серого хлеба, да потрёпанный старичок, мечтательно уставившийся в окошко и при этом сжимавший ручку большой кружки с элем.
Скучавший за стойкой трактирщик, увидев гостей, обрадовался, и Марк не стал его разочаровывать. Он вспомнил, что не успел позавтракать этим утром и попросил принести ему что-нибудь поесть. Рауль и рыцари охраны присели рядом, и счастливый трактирщик убежал на кухню. Когда он вернулся и выставил перед гостями миски с похлёбкой, а потом принёс на блюде нарезанный ломтями хлеб и сыр, Марк жестом пригласил его сесть напротив.
Хозяин воспринял это желание посетителя поболтать за трапезой с радостью и уселся на скамью. Не отрываясь от еды, Марк принялся расспрашивать его о Колетт Боде, и тот, вовсе не удивившись, с готовностью отвечал. Он подтвердил, что девица она была грубая и неприятная, ссорилась со всеми, часто оскорбляла тех, кто ей не нравился, но поскольку её хозяйка, дама почтенная и благочестивая, пользуется у всех уважением, то ей всё сходило с рук.
— А что это за история с котом? — спросил Марк, взяв с блюда очередной ломоть хлеба.
— С котом госпожи Картье? — тут же уточнил трактирщик. — Это странная история, господин! Поскольку, хотя кот и существует, и является отродьем едва ли не хуже этой самой грубиянки Колетт, но на сей раз все её обвинения оказались вымыслом и грубой клеветой. Она бегала по всей улице и верещала, что кот этой ведьмы, — это так она называла госпожу Картье, — забрался к ним в дом. Однако никто кроме неё этого кота там не видел и не слышал. И даже стражники, которых она туда затащила, обыскав там всё вплоть до кладовок, кота не нашли. А она его просто ненавидела, и когда встречала на улице, принималась кидать в него камнями. Он же при этом выл и шипел на неё. И потому нет ничего удивительного в том, что однажды он всё-таки разодрал ей руки. Эта бестия, скажу я вам, — прямо дикий зверь. Огромный, косматый, как волк, и с зубами, как у собаки. А когти размером с сапожный нож! Однажды эта зверюга умудрилась утащить у меня со двора курицу, а когда я попытался отнять её, вцепилась мне в руку. Я чуть не остался калекой после этого! Смотрите, — он закатал рукав и показал Марку глубокие борозды шрамов, которые, действительно, выглядели жутковато. — Рука так долго болела, что чуть не отсохла!
— И что же его хозяйка? — спросил Марк.
— О, она-то совсем другая! Это кроткая и болезненная женщина, живёт у нас давно, редко выходит из дома, и от неё никто и слова дурного не слышал. Она так расстроилась, что даже заплакала, потому что кот этот с ней ласков, и для неё — самое близкое и дорогое существо. Она предложила мне компенсацию на лечение и за причинённые мне страдания, и сумма была столь значительной, что я не стал требовать удавить это исчадье. А госпожа Картье, в свою очередь, поклялась, что будет присматривать за котом, чтоб он не воровал кур и не нападал на людей.
— Значит, эта госпожа Картье — женщина добрая и учтивая, — кивнул Марк. — Но почему же тогда Колетт называла её ведьмой?
— Злая девка! — объяснил трактирщик. — Она обо всех распускала всякие слухи, и о госпоже Картье тоже. Как-то у нас в Ранкуре случился страшный град, да такой, что в богатых домах побило в окнах стёкла, а на окраинах — старую черепицу на крышах. Некоторым, кто не успел спрятаться, эти ледяные шарики набили шишек. Вот уж страх-то был! Гроза с громом и молниями! Так вот, после эта Колетт всем говорила, что ту грозу с градом вызвала госпожа Картье, и даже собиралась подать на неё жалобу! Будто бы она видела, как та на своём дворе зарезала чёрного петуха, расплескала вокруг его кровь и при этом пела заклинания и непристойно плясала, а кот сидел рядом, что-то бормотал, как человек, и выл. Никто ей, конечно, не поверил, госпожа Картье уж немолода и слаба телом, какие тут пляски! Но с тех пор иначе как ведьмой она её и не называла.
— А как же она за забором это увидела? — неожиданно спросил Рауль.
— Ну, так чего греха таить! — пожал плечами трактирщик. — Было
