Пропавшая в сети - Анна Андреевна Иванова
Лиза нацелила пальцы на клавиши. Смешки в зале затихли, и в этот момент раздался скрежет, будто кто-то царапал ложкой о тарелку. Не будто и не кто-то. В паре метров от рояля грузный мужчина, насупившись, соскабливал остатки еды с тарелки. Лиза замерла, надеясь, что кто-нибудь шикнет в его сторону. Не дождавшись, пока она заиграет, остальные тоже вернулись к своим блюдам. Постепенно скрежет и звяканье со всех концов зала слилось в единый поток белого шума. Под него хоть и непривычно, но можно было попробовать сосредоточиться.
Лиза наконец-то дотронулась до клавиш. Сначала совсем легко, потом настойчивее. Пальцы заплясали, радуясь привычному занятию, в котором им нет равных. Она впервые почувствовала себя здесь на своем месте. Повторяющаяся мелодия фуги Баха, легкая и умиротворяющая, вытеснила все посторонние звуки из ее головы. Затем до нее донесся крик: «А можно что-нибудь повеселее?»
Как истинный профессионал, она доиграла произведение до конца, в панике перебирая в голове весь свой репертуар. Накануне она уже занималась этим в более спокойной обстановке. Тогда Бах показался ей лучшим вариантом. Правда, она выбирала его почти всегда. Когда сидела вечером дома одна и все еще надеялась, что Полина вернется. Когда уже не надеялась. Когда боялась, что исчезнет сама…
В голову пришел многострадальный «Канон в Ре мажоре» Пахельбеля. Еще до того, как Лиза подобралась к самой динамичной части, из зала полетели новые окрики. Во второй части недовольные голоса смолкли, план сработал. Но легче от этого не стало. Что играть дальше? На ум не приходило ничего более подходящего, чем «Влтава» Сметаны. Но она не устроила Арину Григорьевну. С другой стороны, Лиза ведь прошла с ней собеседование. Стоило сыграть треть произведения, как в глянцевой крышке рояля отразился тонкий женский силуэт. Лиза продолжала, делая вид, будто не замечает подошедшую вплотную начальницу.
– Я же просила, – наклонилась та к Лизиному уху, стоило доиграть, – что-нибудь поживее и попроще. Вы сказали, что сможете.
– Я сыграла «Канон в Ре мажоре», а перед этим…
– Слышала я, что вы играли перед этим. Гостей мне усыпляете. Зачем беретесь, если не умеете? – сквозь зубы процедила Арина Григорьевна, а Лизе до смерти захотелось эти зубы пересчитать.
– Я играю только классический репертуар. И с ним справляюсь на отлично. Еще проще – это уже попса.
– Полина тоже играла классику, но справлялась гораздо лучше, – отступила начальница, улыбнувшись грузному гостю. Тот наконец-то очистил тарелку. По крайней мере, скрести по ней перестал. – Будете дальше такое играть, зарплаты не увидите. И что это за костюм для утренника? Я же просила нормально одеться. Хоть бы маникюр сделали, все же на руки смотрят…
Лиза тоже посмотрела. Аккуратно подстриженные ногти. Все чисто. Когда подняла взгляд, Арины Григорьевны рядом уже не было.
– Ну и черт с вами. – Девушка снова принялась за Баха. – Не нравлюсь, увольняйте.
Конечно, хотелось продержаться подольше. Успеть осмотреться. Да и зарплата бы сейчас не помешала. Лизе до сих пор не на что было пойти в тренажерный зал, куда ходила Полина. Который – сюрприз – оказался дорогим фитнес-клубом. Наверное, подруга справлялась настолько хорошо, что ей и платили в десять раз больше… Слова начальницы так задели Лизу, что она еле сдержалась, чтобы не уйти сразу же. Вместо этого она решила себя побаловать и порепетировать на старинном немецком рояле. Заиграла произведение, которое готовила к конкурсу. Из-за сборов на работу пришлось закончить занятие раньше. Впервые за много лет. Правда, Лиза уже об этом не жалела. Все-таки акустический рояль намного лучше любого, даже самого дорогого гибрида. На таком, конечно, в квартире многоэтажки не поиграешь…
– Простите мою наглость.
Начать то же произведение по второму кругу помешал склонившийся перед ней мужчина непонятного возраста. Может, лет двадцать пять, а может, и за тридцать. Под бородой не разглядишь. Одну руку он прижал к животу, а другую завел за спину. В такой позе, наверное, стояли кавалеры, приглашавшие дам на танец на каком-нибудь великосветском балу девятнадцатого века. Только на кавалере, по идее, должен быть фрак. Современный джентльмен был в штанах с мотней до колен и растянутом свитере. На голове – шляпа. Все вместе, как ни странно, смотрелось стильно. Что это за стиль такой, Лиза не знала, потому что модой не интересовалась, но ей уже не нравилось.
– Прощаю. – Она вернулась взглядом к клавишам.
– Могу я помочь с выбором репертуара?
– Можете за меня сыграть, если так хочется. Эти жлобы меня все равно сегодня уволят.
– Да? Отлично. Зарплату за вечер делим пополам.
– Если будет, что делить.
– По рукам. Подвиньтесь-ка.
Лиза раскрыла от удивления рот, а мужчина в это время присел рядом. Пока она отходила от шока, он заиграл какую-то смутно знакомую монотонную мелодию. Многократно повторяющаяся тема, замедление, нарастание темпа и эмоционального накала, пиковая точка и… Снова та же повторяющаяся тема, с той же переменой ритма. Где она могла ее слышать? В фильме каком-то, кажется.
Лиза не разбиралась в неоклассике, поэтому понятия не имела, что это за произведение. Зато публика, похоже, отлично его знала. Многие прихлопывали, притопывали в такт, а кое-кто даже подпевал. Лиза почувствовала, как краснеет. Какой балаган. Позорище. Захотелось спрятаться за роялем, чтобы ее не было видно, и чтобы самой не приходилось на все это смотреть.
– Ужас, – вырвалось у нее, когда незнакомец наконец закончил играть.
Холеный, самоуверенный, самовлюбленный даже. Знающий мир, в котором она ничего не понимала. Раньше Лиза видела таких только издалека, проходя мимо террас кафе или дорогих бутиков. Это они парковали свои дорогущие машины поперек пешеходных переходов. С такими людьми она дел никогда не имела. И тем более не сидела так близко, соприкасаясь ногами.
– Это называется веселье. – Он повернулся к Лизе, и она почувствовала запах алкоголя. Хотела отстраниться, но застыла под взглядом его серых влажных глаз с расширенными зрачками. Так бездомные собаки смотрят на кусок мяса, прежде чем на него накинуться. – Присоединяйтесь.
Опомнившись, она вскочила, чтобы уйти. Вряд ли Арина Григорьевна заплатит ей после такого. Пусть этот попугай сам требует с нее денег. Глупое было решение – устроиться на эту работу. Сидя за роялем, Лиза все равно не видела ничего дальше клавиш. Незачем все это терпеть. Уже развернувшись, она услышала первые такты следующей композиции и затрясла головой. Быть такого не может. Тот самый вальс
