Четыре крыла - Татьяна Юрьевна Степанова
Локи смотрит на нее.
– Честно, не вру! – Севрюга повышает голос, крепко, до боли, сжимает его руку. – Деньги будут. Поженимся, свалим, купим жилье, и на жизнь нам с тобой останется, на путешествия. Ты институт спокойно окончишь, не вкалывая на подработке. Из работяги сразу обернешься, Финист мой Ясный сокол, Локи мой огненный… белой костью. Элитой.
– Как твой батя-начальник? Да мать твоя лучше тебя живой в землю закопает, чем «пасту» тебе отдаст, крутую вашу домину, – вмешивается Паук. – Мать твоя его, – он кивает на Локи, – выродком при мне тогда назвала, помнишь? Еще в школе. Она тебя скорее убьет, чем позволит вам с Локи ее бабло на путешествия растранжирить.
Локи выдергивает руку у Севрюги. И вытирает место поцелуя о джинсы.
– Поковыряется он в ее пирожке, – продолжил Паук с кривой усмешкой. – Она еще стонет в экстазе, а он мобилу достает. И она ему на карту кидает бабки. Не как проституту, а в виде процентов от бывшей доли.
– Тебе откуда известны нюансы их личной жизни? – осведомился недоверчиво Клавдий.
– Локи мне сам жаловался. Он меня часто тащил на их встречи – якобы у нас с ним срочные дела, и надо по-быстрому перепихнуться. Он с ней только за деньги спал.
– Не любил ее бескорыстно? – уточнил Макар.
Паук хмыкнул.
– Не-а. Он мне признался – он уже и за бабки с ней не хотел дел иметь. Опротивела она ему до дрожи. Мечтал послать ее. Но она ему пригрозила доносом.
– Каким еще доносом? – Клавдий нахмурился.
– «Если бросишь меня, напишу ментам – якобы ты наркоту в своей тачке возишь. Или оружие, патроны». – Паук снова хмыкнул. – У Севрюги соображалка хорошо работала, она текущий мейнстрим секла. Мол, настучу на тебя, пусть менты ничего и не найдут, но нервы тебе измотают. Еще и в камере у них насидишься, и по поселку тебя ославят, с работы выпрут. И в институт телегу пошлют.
– Значит, она ему угрожала ложным доносом? – продолжал допытываться Клавдий.
– Локи принял ее угрозу не за понты, а за чистую монету. Она ведь и раньше в школе на всех капала – я ж в курсе, мать моя начальни… завуч. – Паук скромно улыбнулся, хихикнул. – Мать меня расспрашивала про Севрюгу в педагогических целях, но выволочек ей за ябедничество не устраивала. Страшилась ее папика-шишки. Севрюга им тоже вечно козыряла: мне ничего не будет, меня отец прикроет. Страхом она удерживала своих рабов-должников…
– Ваших общих рабов, – напомнил Клавдий. – Ты ж участвовал, Паук. И ты – кладезь сведений!
– Ага, не дурак, – Паук ухмылялся, оправившись от страха, он уже словно хвастался перед ними своей осведомленностью. – За донос Локи и прибить ее мог. А труп где-то похерить.
– Ты его в убийстве Севрюги подозреваешь? – насторожился Макар. – И в убийстве Руслана?
– Севрюга могла настучать Хвосту, и он бы бросился ее защищать от Локи. Спал и видел отбить ее. Пусть он с хвостом, но он же мужик настоящий. А Локи бы их обоих – кирдык. И трупешники в омут с камнем на шее. – Паук снова щурился. – Севрюга бы по своей воле от Локи никогда не отстала. Я ж говорю – полный краш для нее он был. Психовала она, фанатела сильно… Хотела спать с ним. Любила его очень.
– По-твоему, это – любовь? – удивленно спросил Макар.
– А по-вашему, что? Севрюга сначала с Максом по-хорошему ведь пыталась. В школе в долю взяла, а когда банк схлопнулся, вообще миллионы ему свои предлагала…
– У двадцатилетней студентки колледжа водились еще миллионы? И много? – перебил его Клавдий.
– За половину коттеджа, – пояснил деловито Паук. – Она при мне Локи внушала: после свадьбы матери с Асланом потребую раздела имущества. Половину денег за дом заберу себе. Женишься на мне – все деньги твои. Миллионы. И я – твоя навеки.
– Локи не согласился жениться и разбогатеть? – продолжал расспрашивать Клавдий.
– Я ж вам русским языком объясняю: Макса от Севрюги тошнило. От ее закидонов и сволочного характера. И самое главное – она же кубышка. Ни кожи ни рожи. А на Локи даже ее крутая мамаша-красотка заглядывалась, я сам свидетель, хотя и обзывала его отродьем шлюхи.
– И тебе, и Локи, оказывается, отлично известно место работы в Москве Руслана. Только не ври, мол, Локи о нем не знал, – оборвал его Клавдий. – Почему вы за два месяца не сообщили столь важные сведения ни его матери, ни участковому?
– Я за Локи не ответчик. Сами его пытайте, – огрызнулся Паук. – Тете Розе про «Малый» я не вякал по категоричной просьбе Руслана. Не желал он матери ни адреса московского открывать, ни зарплаты своей. А то зенки зальет и припрется прямо в клуб деньги у него клянчить. Откуда я знаю, где он шляется? Вы проверьте, может, он в клубе пашет? Только с матерью связи намеренно оборвал. Вертухаю… то есть участковому, я вообще ничего никогда не скажу, хоть он на куски меня порежет.
– Причина? – бросил Мамонтов.
А Макар подумал: разглагольствования Журова входят в противоречие с его прежними словами, но уличать его в отсутствии логики сейчас явно бессмысленно.
– Он меня вором однажды обозвал, – Паук скривился. – Ты, говорит, вор, но тебя еще за руку не ловили. Где, что, у кого я украл?! Доносить, стучать – проще всего. Большого ума не надо. А на меня в школе разные уроды – и наши из класса, и даже училки, вечно стучали, завидовали матери моей – завучу и подсиживали ее, клевеща на меня.
– Из ЧОПа почему тебя выперли? – подвел итог Клавдий. – Тоже наветы? Поклеп? Или мелкое воровство у своих коллег?
– А пошли они все на…! – прошипел злобно Паук. По его скривившемуся лицу Клавдий понял – его предположение попало в яблочко. – Я сам ушел.
Глава 13
«Малый»
– Круг подозреваемых ширится, – констатировал Макар. – Как и территория поиска.
Они отвезли Паука в Скоробогатово. Заправили внедорожник на АЗС, но в автосервис по соседству не заглянули – Клавдий Мамонтов решил пока отложить общение с Локи «по вновь открывшимся обстоятельствам». Макар, слушая его полицейский жаргон, согласился – их ждет Москва, закрытый элитный клуб «Малый». Мамонтов уточнил в интернете адрес: Калитники. Его удивило, что клуб подобного уровня располагался не в престижном центре, где-нибудь на Остоженке или Пречистенке, а неподалеку от метро «Пролетарская».
– Клава, помимо бесценных сведений о месте работы Руслана мы получили ворох информации. У всех наших свидетелей, оказывается, имелись причины для расправы и с ним, и с Александрой, – задумчиво изрек Макар, когда они по пробкам направились в столицу. – Локи мог убить Александру, свою надоевшую пассию, из-за угрозы доноса с ее стороны и Руслана, если бы тот заступился за девушку. Мать Александры и ее жених не желали допустить дележа имущества и продажи коттеджа. Теоретически они бы убили и Руслана – опять же если бы он за свою тайную любовь заступился. Правда, этой версии противоречит записка, оставленная самой Александрой, но вдруг она все же подложная? Неприятно, но факт – и сам Руслан теперь на подозрении: убил Севрюгу, приревновав ее к Локи, и скрылся, оборвав все связи.
Клавдий лишь мрачно хмыкнул.
– Настенька Котлова из парикмахерской, должница Александры со школьных времен, тоже имела веский повод, если не хотела возвращать бывшей однокласснице крупную сумму. Правда, мы ее видели с тобой, Клава. Трудно мне представить Настеньку, лишающую жизни здоровяка Хво… – Макар запнулся и сразу поправился: – Руслана.
Клавдий снова лишь невесело усмехнулся. Он о чем-то сосредоточенно думал. И Макар догадывался о предмете его скрытого эмоционального напряжения. Поразительный вопрос, заданный Клавдием Пауку, – где та осина? Рисунки Августы… Но спрашивать Клаву сейчас бесполезно, он отмолчится.
– Паук – тип довольно скользкий, – продолжил Макар нейтральным тоном. – И закрытый. Наболтал он нам много, когда ты его припугнул. Но все ли он нам сказал? Вдруг у него самого имеется весьма существенная причина для убийства и девушки, и приятеля? Мы про его отношения с ними знаем лишь с его слов. А он в разговоре
