Четыре крыла - Татьяна Юрьевна Степанова
– Зумеры, – объявил Клавдий. – Типичный их типикал – представитель поколения. Но мы из него вытряхнули сведения о клубе «Малый». Если он нам не солгал.
– Нет, про новое место работы Руслана он нам правду поведал. Возможно, скрывая за ней нечто весьма серьезное и важное, – Макар глянул на друга, сидевшего рядом в машине, – уводя нас прочь из Скоробогатова и… от себя.
– Твой список подозреваемых неполный, братан, – подвел итог Клавдий. – А наша тетя Роза д’Альвадорес?
– Но она же нам все честно объяснила насчет причины скандала!
– В моем списке подозреваемых она на почетном месте. Несмотря на все ее причитания, слезы и куриный бульон.
– Ладно, Клава, я понял. – Макар вздохнул. – Но ты сочини тогда ей и мотив для убийства Александры Севрюниной.
– Их пропажа или смерти могут быть не связаны между собой, – ответил Клавдий. – Нельзя сбрасывать со счетов подобный расклад. Автономные отдельные происшествия. Примерно совпавшие по времени.
Клуб «Малый» располагался в отреставрированной бывшей усадьбе купцов Федоровых-Брехуновых на берегу пруда рядом с Калитниковским кладбищем. Купец-старовер с Таганки в оные времена запрудил речку Хохловку ради водоснабжения кожевенного цеха собственной фабрики, изготавливавшей кошельки и багаж для путешествий. А рядом отгрохал усадьбу-крепость, смахивающую на монастырь за высокой оградой. Клуб «Малый» смотрел подслеповатыми окнами на Калитниковское кладбище – кресты, надгробия, могилы, кладбищенские липы и осины.
Макар посигналил у монументальных ворот. На вопрос охранника: «По записи?» ответил: «Нет. Нам нужно срочно переговорить с вашим менеджером». Охранник окинул взглядом хромированный черный внедорожник и спросил фамилию Макара. Тот представился. Они ждали не больше трех минут – охранник связывался по рации, а затем распахнул ворота – проезжайте. Припарковавшись во внутреннем дворе, они направились к парадному входу усадьбы. Встреченные дюжим бородатым охранником-хостес, миновали вестибюль.
Внутри «Малого» царили покой и благолепие. Витали ароматы престижа, неподвластные времени и моде. Запах сафьяновой кожи, мастики для наборного паркета, амбры, пачулей и… ладана. К ним примешивался запах кухни – гриля и пряностей. В окна скупо заглядывало закатное солнце. Бесплотными безмолвными тенями сновали в зале ресторана официанты.
Подошел менеджер.
– Господин Псалтырников? – осведомился он подобострастно и со скрытой многозначительностью. – Вы сын многоуважаемого покойного Саввы Стальевича, возложившего всего себя беззаветно на алтарь служения…
– Ага, – Макар тряхнул челкой. – Живенько у вас тут very-very[24]. O la la! Si magnifique![25] А я думал, вы все здесь в косоворотках! – он обаятельно улыбнулся местному Арчибальду Арчибальдовичу. – А у вас галстучек лейблом «Гуччи» пестрит. Мило, мило, mon cher![26]
– Чем могу быть вам полезен? – Менеджер и ухом не повел. – Желаете стать членом клуба? А кто с вами?
– Я его секьюрити, – произнес Мамонтов, поправляя руку на перевязи, и представился. – Справьтесь обо мне и моих прежних работодателях в базе. Сами знаете где.
– Нам необходима информация о Романе Карасеве, сотруднике вашего склада, ночном охраннике винного погреба и прочее, – Макар отринул стебный тон. – По нашим сведениям, вы приняли его на работу в конце апреля. Он пропал без вести более двух месяцев назад, и его мать обратилась ко мне за помощью.
– Карасев? Никакого Карасева мы… – менеджер поднял брови. – Ах… тот парень…
– Он вам известен, – кивнул Клавдий. – Вы знаете, где он?
– Мы не обязаны следить за судьбой уволенного персонала, – отчеканил менеджер. – Исключительно из уважения к вашему покойному отцу… Подождите в гостиной клуба. К вам выйдет начальник охраны.
Они проследовали за ним в клубную гостиную. Стены, обшитые дубом, высокие кожаные кресла и диваны, отгороженные кабинки. Сервированные на низких столах напитки – дорогой коньяк в хрустальных штофах, бутылки. Полумрак при свечах. Посетителей не видно, лишь шелест голосов:
– Мы отгружаем, они отгружают… апельсины – бочками, предоплата – чемоданами. Исключительно нал, валюта…
– О Русь моя! До боли нам ясен…
– Бронированный? Точно? А комплектация? Сомневаюсь насчет китайца… Не «Майбах» же… Мы ж привыкли…
– Понятно, с чего у Холмса в клубе «Диоген» треп запрещали, – шепнул Макар Клавдию, когда они расположились в отдельной кабинке. На манящий сервировочный столик со штофом и бутылками он силился не глядеть.
Возле их кресел бесшумно, словно привидение места, возник массивный, квадратный, седой коротко стриженный мужик за шестьдесят в черном мешковатом костюме.
– Мамонтов? – осведомился он. – Я Карамазов, здешний начальник охраны.
– Вы после отставки служили личником у… – Клавдий Мамонтов назвал громкую фамилию прежнего работодателя Карамазова.
– Схоронили клиента на Троекуровском, отпевания в Христа Спасителя не удостоился, – равнодушно отрезал Карамазов, покосился на перевязь Клавдия. – А вы Мамонтов. Имя у вас редкое весьма.
– Разные необразованные тупицы вечно дивятся имени моего друга. Его назвали Клавдием родители, большие поклонники Роберта Грейвса и его знаменитого романа[27], о котором сермяжные простаки, наверное, даже не слыхали, – пояснил самым вежливым тоном Макар.
Карамазов скользнул по нему взглядом. И вновь обратился к Мамонтову:
– Вы в полиции трудились, по слухам? Ранили вас серьезно при задержании преступника.
– Я теперь служу семье Псалтырниковых, – ответил Клавдий. – Инвалидность себе не заработал.
– Что вы Карасеву? Что вам Карасев? – переиначивая Шекспира, осведомился образованный начальник охраны Карамазов.
– Ищем его. Я принимаю деятельное участие в судьбе Руслана по просьбе его матери. Он у вас до сих пор служит или уволился? Когда? – начал Макар тоном истинного сына «Псалтырникова, возложившего всего себя беззаветно на алтарь».
– После кипежа – хайпа вселенского его… точнее, их обоих след простыл, – ответил Карамазов.
– С ним была девушка? Александра Севрюнина? – решил уточнить Макар.
– Насчет девушки я не уверен. Возможно, и была, – Карамазов смотрел на Клавдия Мамонтова. – Карасев после всего случившегося на работу не вышел. Его уволили. А второго… мы его внесли в черный список. Навечно.
– А кто второй? – хладнокровно поинтересовался Клавдий. – Нам позарез информация нужна, коллега.
Но тертый калач Карамазов проявлял крайнюю сдержанность.
– Мы заплатим, – елейно, тоном искусителя шепнул Макар.
– Я с суток и до сих пор в клубе торчу. У меня здесь еще дел часика на два, – понижая голос, ответил Карамазов. – Мечтал домой и на боковую. Но ради помощи коллеге… Только не здесь. Встретимся в другом месте. Вечерком.
– В восемь. Ресторан «Большой» подойдет? Я забронирую столик, – Макар кивнул. – Приглашаем вас на ужин. А вы… Дмитрий или Иван, или Федор, или Алексей Карамазов?
– Павел Федорович, – представился Карамазов. – До встречи в «Большом».
– Типикал Смердяков? – полюбопытствовал Макар, когда, покинув угрюмый «Малый», они направлялись в московский особняк Макара в Спасо-Наливковском переулке в Замоскворечье, передохнуть, пока оставалось время до встречи в «Большом».
– Нет. С ним все сложнее. Но сдерет он за инфу по высшей мере, – расстроился Клавдий.
Глава 14
«Большой»
В ресторан «Большой», на уголу напротив ЦУМа, Макар и Клавдий не опоздали. В фойе и залах – огромные, почти до лепного потолка пирамиды цветов, букеты в вазах, венки на стенах. Странная, инфернальная атмосфера, словно на картине Никола Пуссена «Царство Флоры», – смесь волшебной красоты и траура. Макар даже поинтересовался у хостес – не поминки ли в ресторане по кому-то? Но получил ответ – нет, цветы – «остатки» вчерашнего банкета, под который арендовали «Большой» целиком. Карамазов в ресторан явился минута в минуту. Расположились втроем в «Темном» зале на кожаных диванах за столом.
– В «Большом» аншлаг, – кисло усмехнулся Карамазов, разглядывая заполненный зал, обшитые коричневым стены и цветочные пирамиды. – Вчера корпоратив был приватный, роскошествовали, словно эти ваши, Клавдий, древние римляне-цезари. А сегодня текущие сделки обмывают: сосед Центральный Универсальный от флагмана гламура скатился к комиссионке-люкс. Натырили неликвидов из Дубая и сюда – шушукаться, маржу подсчитывать под телячьи щечки с коньячком. Я бы тоже в Дубай слетал. Охота мне путешествовать, мир смотреть, пока жив я. Вывод: вам нужна информация, а мне свобода маневра. Значится так: денег я с вас за свои комменты не возьму.
– Чем же нам с вами расплачиваться, Павел Федорович? – поинтересовался Клавдий, наливая начальнику охраны дорогой коньяк.
– Макар, – Карамазов перевел тяжелый
