Алексей Макеев - Она слишком любила красное
– Ты хочешь откровенного разговора? – спросил я.
– Именно об этом я тебя и прошу. Мне надоели твои догадки, твои абсурдные подозрения…
Я вновь саркастически усмехнулся.
– Ты ведь была в туфельках на высоких шпильках? – вкрадчивым голосом уточнил я.
– Да. Я была в своих любимых туфлях. Мне в них очень удобно. Не вижу в этом ничего предосудительного.
Я прищурил правый глаз и меланхолично покачал головой.
– Так значит, ты порвала обшивку зонтиком?
– Да! – выкрикнула Виктория. – Сколько раз можно повторять одно и то же? Я порвала обшивку зонтиком!
– В теплый солнечный день?
Мне нравилось изображать из себя Шерлока Холмса.
– Утром было прохладно и пасмурно.
– Я этого не заметил.
– Последнее время ты много чего не замечаешь.
– Снова повторяю вопрос! – уже издевательским тоном произнес я. – Чем ты порвала обшивку салона?
Виктория вскинула голову и сжала кулачки, но ответить мне грубостью она все ж таки не решилась.
– Зонтиком! – хорошо поставленным голосом сказала она.
Это единственное слово было произнесено на уровне заключительного монолога прокурора: «Приговор окончательный и обжалованию не подлежит!»
– Мне кажется, ты испортила эту обшивку шпилькой собственной туфельки! – съехидничал я.
Виктория округлила глаза.
– Каким образом? – вновь задыхаясь от возмущения, спросила она.
– Тебе виднее, – отпарировал я.
Она, словно ужаленная, вскочила с кресла.
– Ты на что намекаешь, Роман? – выкрикнула Виктория в порыве ярости.
– Просто констатирую факты! – холодно подытожил я.
– Чтобы порвать шпилькой туфельки потолочную обшивку салона, я как минимум должна…
Она остановилась на полуслове. Ее лицо вновь вспыхнуло ярко-алым румянцем.
– В том-то и вся суть, дорогая… У меня есть серьезные основания подозревать, что именно так и произошло.
– Роман…
– К чему пустые слова, любимая?
– Но ведь это совершеннейшая глупость! Неужели ты всерьез думаешь, что мы с Данилой…
– Нет, дорогая! Ни в коем случае, – возразил я. – Данила обучал тебя вождению задним ходом. Ты, моя прелесть, то заезжала в ангар, то выезжала из него…
– Роман! Твои мысли меня пугают.
– Сколько раз можно повторять одно и то же? Твои поступки меня пугают еще больше! – не скрывая возмущения, воскликнул я и тут же продолжил: – Даже самые последние рогоносцы имеют право на снисхождение. Пожалуйста, избавь меня от своей бессовестной лжи! Я никогда не смирюсь с тем, что стал обманутым мужем, и тем более никому не позволю делать из меня клоуна! – громогласно добавил я и гордо вышел из гостиной.
16
Следующие полторы недели мы с Викторией продолжали жить под одной крышей, но все это время почти не разговаривали друг с другом. Я уезжал из дома рано утром, когда она еще спала, а возвращался из офиса поздно вечером, когда она уже спала. Мы даже не переговаривались с ней по телефону. Насколько я смог заметить, Виктория перестала интересоваться автомобилем. Она не выезжала из гаража и целыми сутками сидела дома в гордом одиночестве. Данила Луговой вновь устроился на прежнее место работы в свою бывшую мастерскую, и я о нем почти ничего не слышал. Мне были неприятны разговоры на подобную тему да и расспрашивать о нем Степаныча тоже не хотелось. Я знал, что наша размолвка c Викторией не будет продолжаться бесконечно долго. Или я, или она должны будем пойти на примирение. Но Вика не спешила просить у меня прощения, а я не собирался ронять в ее глазах свою честь и мужское достоинство. Моя гордость не позволяла мне сделать первый шаг к налаживанию наших отношений. Проходили дни, а над нами все сильнее сгущались сумерки, и однажды внезапно разразилась гроза. Я, как обычно, был в офисе и изучал смету на новые продукты. В какой-то момент я нажал кнопку селектора и позвонил в приемную. Буквально через пару минут Людмила принесла чашечку кофе и по обыкновению поставила передо мной вазу с печеньем.
– Людочка, – сказал я, с хрустом надкусив одно из них, – где вы покупаете такую замечательную выпечку? Даже в моих магазинах нет ничего подобного. Она приятна на вкус, тает во рту и имеет фруктовый аромат. Если не ошибаюсь, сегодня отдает черешней?
– Вишней, – подметила Людмила.
– И где же вы берете этакую прелесть?
– Роман Александрович, – улыбнувшись, сказала она. – Я никогда не покупаю подобные сладости.
Я изумленно посмотрел на нее. Она снова улыбнулась и неторопливо ответила на мой вопрос:
– Всякий раз, когда я выставляю перед вами вазу с печеньем, я угощаю вас своими изделиями.
– Вы занимаетесь выпечкой? – спросил я.
– Почему бы и нет, Роман Александрович? Помимо того, что я работаю у вас секретарем-референтом, я ведь еще и женщина…
Мне нечего было возразить.
– Спасибо, Людочка! – поблагодарил я. – Никогда бы не подумал, что вы такая искусная…
Я не смог подобрать подходящее слово.
– Кондитер… – подсказала она и тут же добавила: – Мне нравится возиться с тестом.
– У вас замечательное хобби! Главное – весьма аппетитное и очень вкусное, – пошутил я. – Мне остается лишь позавидовать тому мужчине, который получит возможность ежедневно пробовать вашу продукцию.
– Кроме вас, я больше никого не угощаю.
– Кроме меня? – переспросил я, поперхнувшись печеньем.
– Да, Роман Александрович! Вы перепробовали буквально все, что я могу выпечь.
– Секундочку… – возразил я. – Но ведь иногда вы приносили кусочки торта…
– Я никогда не покупаю ничего из мучного.
– Значит, и торты тоже ваши?
– Если пожелаете, я приготовлю вам торт по спецзаказу.
– Ради меня? – задумчиво поинтересовался я.
– Почему бы и нет, Роман Александрович? – Она вновь приятно улыбнулась. – Надеюсь, моя услуга не будет расценена как дача взятки вышестоящему лицу?
– О-о-о! Конечно же, нет, Людочка… – с восторгом произнес я. – Мы с вами столько лет работаем вместе… Почему бы вам не угостить меня печеньем?
Я на мгновение задумался. Мне вдруг стало стыдно за то, что я ни разу не подарил ей плитку шоколада. А ведь мы действительно проработали вместе с ней довольно-таки продолжительное время. Я постарался напрячь память, но когда понял, что все мои старания напрасны, посмотрел на нее отрешенным взглядом.
– К сожалению, не могу вспомнить, – признался я, – сколько же лет вы у меня работаете? Пять или шесть…
– Восемь с половиной, Роман Александрович!
Я уже был готов сказать, что за такой период времени с моей стороны было бы благоразумно преподнести ей небольшой подарок, но в это мгновение затрещал зуммер сотового телефона.
– Виктория? – удивленно произнес я. – Что-нибудь случилось? Мы не общаемся уже вторую неделю…
Людмила наклонилась ко мне.
– Я пойду, Роман Александрович? – тихо спросила она.
Я махнул ей рукой, успев при этом уловить непривычный запах духов. Проводив ее взглядом, я обратил внимание на ее новый костюм, в котором она смотрелась весьма элегантно. Мне показалось странным, что Людмила решила сменить имидж.
– Роман, – услышал я голос из мобильного телефона, – нам необходимо поговорить.
– Разве по ночам я не бываю дома?
– Нам нужно поговорить прямо сейчас! Немедленно!
– Прекрасно, дорогая! Я тебя слушаю…
– У нас чересчур сложные отношения.
– У нас вообще нет никаких отношений! – поправил я.
– Так больше продолжаться не может.
Я закинул ноги на стол и небрежно развалился в кресле.
– Ну и что ты хочешь мне предложить? – поинтересовался я с нескрываемой иронией в голосе.
– Пока я могу предложить только временное перемирие.
Я даже присвистнул.
– Вот это новость! Ты больше ничего не придумала? – усмехнувшись, спросил я. – Заманчивая идея…
– Перестань паясничать, Ромчик! Если ты намерен продолжать в том же духе, то я что-нибудь с собой сделаю.
– Что именно, дорогая? – с еще большей иронией спросил я. – Ты утопишься в Кольском заливе или вскроешь себе вены?
Я отчетливо слышал ее тяжелое дыхание.
– Прекрати, Роман! – выкрикнула Виктория. – Перестань надо мной издеваться! У меня сейчас не то настроение, чтобы я могла воспринимать твои идиотские шутки.
– Я не шучу! – строго ответил я. – У каждого начала есть конец. По-моему, мы не подходим друг другу.
– Даже так? – поникшим голосом спросила она.
Интонация ее голоса меня ничуть не смутила. Ради того чтобы меня разжалобить, Виктория могла прикинуться даже умирающим лебедем.
– Может, ты готов подать на развод? – осторожно спросила она.
– Может быть? У меня есть веские основания.
– Какие у тебя могут быть основания? – выкрикнула Вика. – У тебя не было и нет никаких оснований! Это у меня есть сомнения…
– Насчет чего?
– Насчет твоей верности!
– У тебя?
Я опустил на пол ноги и даже приподнялся в кресле.
