Алексей Макеев - Жертва тайги

– Но он же нас обгонит?!

– Да никуда не денется. Не такой же он идиот законченный, чтобы в полной темнотище по этим диким скалам как козел скакать или, что еще опасней, на легкой оморочке против бешеного течения на шесте идти. Поэтому я уверен, что протянет он до сумерек и обязательно там же где-то и заляжет на ночевку. Нам с тобой нечего дурака валять. Ночью мы все равно недалеко уйдем. Считай, что втрое медленнее, чем днем. Да и по-любому лучше в теплом доме ночевать, чем под мокрыми кустами в этой слякоти дрожать как овечий хвост. Выйдем с утра пораньше. Часиков в пять-шесть. Пока то да се, уже и развиднеется.

– Но…

– Все, Игорек, закончили, – отрезал Антон. – Это не обсуждается. Поверь мне, братишка, так только лучше будет.

Чуть позже они завесили мешковиной выбитое окно и сели ужинать. Ингтонка, удрученный вынужденным бездействием, лениво, без малейшего аппетита ковырял ложкой вчерашнее варево.

Глядя на это, Антон не сдержался:

– Ну ты что как дите малое? Ешь давай. Наворачивай. Неизвестно, когда следующий раз пожрать придется. Будешь по тайге как таракан беременный за мной тащиться. Да и вообще нечего тут сопли распускать. Отобьем мы их. Не сомневайся. Я не я буду.

– Плохо, что у нас ружья нет, – сказал Ингтонка, никак не отреагировав на неуклюжую попытку его взбодрить. – Почему-то за весь день ни одна моторка на верхние ключи не прошла. Сейчас же самый рунный ход [60] . Обычно в это время тут уже сплошной рев моторов стоит.

– Может, косяк сюда еще не дошел? Или в низовьях все перегородили глухой забойкой [61] ?

– Вряд ли. Там же рыбоохрана постоянно крутится. Да и старики ни за что такое не позволили бы, любую загородку разнесли бы в два счета. Да за это у нас и пострелять могут запросто. Даже бандюки отмороженные на такую глупость не решатся. Они дедов поселковых как огня боятся.

– Ну, может, еще подойдет кто-то, – сказал Антон и достал сотик из внутреннего кармана. – Как здесь? Берет, нет?

– Нет, конечно. Только у самого моста через Сукпай, перед самым въездом в поселок цеплять начинает. Да и то через раз.

– Хреново, – буркнул Антон, но все-таки проверил.

Приема точно не было.

«Да что я как ребенок? – проскочило в его голове. – Откуда тут связи взяться? Ни одного ретранслятора на сотню верст вокруг. Глухомань, у черта на куличках».

Он повертел в руке бесполезный аппаратик, отключил его и с сожалеющим вздохом убрал обратно в карман.

– Спать, Игорек, будем по очереди. Одному из нас, наверное, все-таки придется на берегу на стреме сидеть. Он, конечно, подгрести сюда никак не должен, но береженого бог бережет. Ты отбивайся, спать ложись, а я первый покукую. Давай-давай, не сиди долго. Нам с тобой отдохнуть позарез нужно. Кто его знает, что нас ждет впереди.

Антон хотел было устроиться на удобной колодине, ранее облюбованной ими, но передумал.

«Слишком далеко от дома. Надо где-то у причала сесть. Так надежнее. Это единственный выход с реки. Нигде больше поблизости из воды не вылезешь».

Он прихватил из кучи дров короткий чурбачок и свернул на тропинку, ведущую к берегу.

Едва стемнело, как кругом началась привычная таежная ночная шебаршня. Проснулись мыши, засновали, зашуршали в мокрой траве. Низко, с придыхом прогавкал где-то недалеко старый заматеревший козел, еще не успевший остыть после основного гона [62] , по привычке отваживая наглый подросший молодняк от своего гарема. Простонала что-то озабоченная самка иглоногой совы, ей с готовностью откликнулся покладистый самец. В кустах тут же хрустнуло. Это перепуганная до смерти пищуха [63] мигом рванула в сторону.

Громко затрещал валежник на дальнем берегу. Антон подобрался, нащупал колун, лежащий рядом, но услышал приглушенное фуканье и отвел руку, опять вернул ее на колено. Понятное дело, стадо кабанов в кедрач на шишку повалило. На падалицу после дождика.

Он осторожно покурил в кулак, пряча уголек сигареты, раззевался и откинул капюшон плаща. После ужина его начало клонить в сон. Через минуту голова промокла, волосы слиплись, ледяные капли поползли за шиворот. Зато Антон пришел в чувство, в замутненных мозгах появилось просветление.

«А неплохой парнишка вроде, – подумал он об Ингтонке. – Да и неглупый, видно, если о подобных вещах всерьез задумывается. Сейчас таких ребят в маленьких городках почти не встретишь. Одна шваль подзаборная осталась. Работать не заставишь. Только квасить да ширяться – одно на уме. Похоже, не женатый. А ведь ему уже под тридцать. Сейчас не женится, потом его в хомут уже никакими коврижками не заманишь. Так и будет вольным стрелком до скончания века. А дети-то все равно нужны. Как же без них-то? Не жизнь, а маета никчемная.

Да. Не хотелось бы его, конечно, расстраивать, но дед с девчонкой, скорее всего, уже мертвы. Стал бы этот мокрушник с ними долго возиться? Не думаю. Чем быстрее спишет, тем меньше ему головной боли. Хотя девчонку мог и оставить. У него, наверно, здесь без этого дела уже давно прострел в мошонке. Еще не совсем старый пенек-то.

Он, похоже, от меня уже не отвяжется. Но почему? Неужели все дело в этих его гребаных аптекарских весах? Ну, увидел я их, в руках подержал. И что с того? Могу теперь предположить, что он здесь золотишко втихаря моет или, как Ингтонка говорил, у бичей его скупает. Даже поделиться могу с кем-то этой своей догадкой. Тоже мне, секрет Полишинеля. Да в поселке, наверное, уже давно каждая собака об этом знает, если даже приезжему Игорьку все известно. Стоит ли в таком случае на себя еще одну мокруху брать?

Может быть, ему в моем рассказе что-то не понравилось? Какая-то деталь его сильно напрягла, а он тогда просто вида не подал? Да что тут переливать из пустого в порожнее! Теперь уже совсем неважно, почему он на меня окрысился, чем я ему не угодил.

Именно я. Ингтонка, по-видимому, просто со мной на пару под раздачу попал. Хотя стрелял он почему-то по нему, а не по мне, как-то слишком уж позорно промахнулся? Там же максимум полста метров было. Да и лодка в тот момент шла идеально прямо, без виражей, как по линейке. К тому же он в угон стрелял. Ладно, пусть не совсем. Под небольшим углом. Все же как тут можно промахнуться?..

А если предположить, что он в мотор и метил? Почему нет? Вполне вероятно. Ведь он же не стрелял вторично, когда движок заглох. За то время, пока мы на косу выгребали да там еще не меньше десяти секунд как в тире маячили, спокойно мог и всю обойму по нам высадить. Да что там обойму! И две успел бы запросто.

Но тогда выходит, что убивать он определенно не хотел. Ему просто надо было нас остановить, в тайге придержать. Мы ему зачем-то пока живьем нужны.

Если так, то он нас из поля зрения ни за что не выпустит. Как баранов пасти будет. Однозначно станет на хвосте висеть, все время где-то рядом находиться. Может, эта скотина ушлая и сейчас за мной сечет? – Антон поежился от предположения, пришедшего на ум, но решительно отмел его в сторону. – А зачем это ему? Он же и так знает, куда мы лыжи навострили. Сам же нас сюда и направил. Бичом щелканул и погнал на заклание, прямо как телятей неразумных. А сейчас мурлычет где-то у костерка и довольно потирает потные ладошки, потешается над нами, идиотами.

Вот тогда и канистра эта, якобы случайно в фанзе оставленная, прекрасно в схему ложится. Как и бубен порванный. Это нам элементарные подсказки, чтобы долго в хате голову не ломали. Чтобы нам сразу понятно стало, что дед с Одакой у него и шутить он с ними не намерен, раз собрался все следы зачистить – дом спалить.

Просчитал, скотина, точно, что мы их в беде не оставим, обязательно прямиком к нему на кордон и двинем. Да резво поскачем, чуть ли не вприпрыжку. А там уже делай с нами что захочешь, без затей кончай или на куски режь. Без суеты, спокойно, с чувством, с толком и с расстановкой. А потом и ховай уже надежно и вдумчиво, не так, как в тот раз с этим Падекой, отцом девчонки.

Новый день и новая беда Рассказ Ингтонки. – Нэцке из древних времен. – Встреча с медведем. – Рискуя жизнью из-за чужака. – Страшное наказание за доброе дело. – Теперь в нешутейном плену

Ночь, как Антон и предполагал, прошла спокойно, без всяких происшествий. В половине шестого, еще затемно, они были уже на ногах.

Продрав глаза, Ингтонка тут же засуетился, порываясь броситься в тайгу немедленно.

Но Антон умерил его пыл, настоял на своем:

– Кончай уже, парень, дурака валять. Соображать же надо, куда и зачем идем. Пока не соберемся как положено, я отсюда и шагу не сделаю, с места не сдвинусь. Поэтому давай-ка, Игорек, волочем до кучи все, что только может нам пригодиться. Все, ты меня понял? Если мы сейчас что-нибудь нужное упустим, забудем, потом поздно будет репу чесать. Сюда уже не вернешься.

Наплевав на риск, они зажгли керосинку и приступили к сборам. Через полчаса на кане громоздилась целая гора всякой всячины. Антон не торопясь провел ревизию, отобрал все действительно необходимое: моток крепкого рыболовного шнура, две пачки патронов, увесистую коробушку с капсюлями жевело, остро, под ноготь отточенную острожку без древка на шесть зубьев в прочном кожаном чехле, особенно порадовавшую его, слегка помятый древний немецкий фонарик с запасом батареек, китайский перочинный ножик и прочее, включая двухсуточный запас провизии.