Алексей Макеев - Жертва тайги

Как только рассвело, Антон с тяжелой головой, напрочь осоловевший, вывалился из фанзы вслед за дедом и парнем. Они, в отличие от него, выглядели бодренькими, прямо огурчики.

С утра опять накатила хмарь. Низко над тайгой, зацепившись за голые верхушки гольцов, недвижно висели в полном безветрии черные взъерошенные тучи. Пахло прелой листвой, спелой полынью, волглой опавшей хвоей.

Громко и протяжно, нагоняя тоску, прокричала где-то вдали потревоженная желна [59] .

– Его на дождь орет, – пристроившись к кусту, через плечо, не оборачиваясь, глубокомысленно изрек Геонка. – Его так ори – скоро дождик будет.

– Нежелательно, – откликнулся Антон. – Пока дотянем до поселка, насквозь вымокнем.

– Ничего, – сказал старик. – Моя тебе солдата плащик даст. Твоя тепло хорошо будет.

– Ладно, мужики, – вставил Ингтонка. – Вы тут возитесь потихоньку, собирайтесь, а я пойду мотор посмотрю. Что-то плохо заводиться стал. Надо свечи прокалить, пока не закапало. – Он уже ступил на тропинку, ведущую к речке, и озабоченно бросил: – Что-то я Найды нигде не вижу?

– Его частенько убегай, – отмахнулся старик. – То ли где мышка гоняй. То ли норка барсук копай. Его всегда дела много. Везде ходи-залезай, везде нюхай.

Но собака так и не объявилась ни через час, ни через два. Антон с Ингтонкой уже покончили с завтраком и попрощались с хозяевами. По старинному обычаю, они троекратно облобызались с Геонкой, кивнули нелюдимой Одаке и переступили порог фанзы.

– И куда же она могла подеваться? – Парень теперь уже встревожился не на шутку. – Обычно Найда далеко не убегает. Искать-то ее уже некогда.

Но звать собаку он не стал. Ингтонка, как и любой другой абориген, по-видимому, не терпел лишнего шума в тайге.

– Ладно. Посмотришь тут за ней, хорошо? – сказал он, обращаясь к дяде. – А я завтра к вечеру вернусь.

– Чего ее смотри? – недовольно пробурчал Геонка. – Его детка, что ли?.. Суля привези. Надо Позя угощай, однако. Его корми, пои – фарцуй проси. Или твоя совсем понимай нет?

Они спустились к реке, забрались в самодельную плоскодонку с дюралевым днищем и низкими, широко разваленными бортами. Старенький двадцатисильный «Вихрь» завелся с полтычка, заурчал размеренно и тихо на холостых оборотах. Ингтонка отвязал швартов, в плавном развороте отвел моторку от причала, выровнял ее и поддал газу. Лодка, подхваченная мощным течением, постепенно набирала ход. Через несколько секунд она уже стремительно неслась вперед, прихлопывая днищем на зловещих водяных воронках.

Первое время Антон сидел, напружинившись, мертвой хваткой вцепившись в борта, но быстро убедился в том, что Ингтонка мастерски управлял хлипким на вид суденышком. Он своевременно, без рывков перекладывал румпель из стороны в сторону, уверенно обходил любые препятствия, возникающие на пути.

Антон немного расслабился, слегка распустил спину, окаменевшую от напряжения. Он натянул на голову капюшон плащ-палатки, пригнулся, заслоняясь от мороси, летевшей в лицо, прикурил и спрятал сигарету в ладони.

Отвесные скалистые берега, по самую кромку заросшие беспросветными хмурыми дебрями, в опасной близости проносились мимо. Взгляд не успевал даже задержаться на какой-то отдельной детали. Оттого Антону казалось, что они на бешеной скорости несутся по глубокому извилистому каньону, который вот-вот, за очередным крутым поворотом закончится тупиком. Под ложечкой постоянно погано ныло.

«Не дай бог приключится что-нибудь с движком! Тут же нигде к берегу не пристанешь! Так и будет со всей дури тащить и тащить вперед, пока не загонит, как шар в лузу, под какой-нибудь залом!»

Как в воду глядел. Накаркал!..

Лодка пронеслась впритирочку с очередным высоченным завалом из замшелых полусгнивших бревен, обмазанным понизу клочьями ржавой пены. Мотор надсадно взревел, захлебнулся и заглох.

Ингтонка схватил весло, вскочил на ноги и, быстро выгребая к середине реки, крикнул Антону:

– Бери багор! Если к берегу прижмет, толкаться будешь!

Им повезло! Причем капитально. И минуты не прошло, как за поворотом открылся взору короткий, но спокойный плес за узкой изогнутой косой. Ингтонка не мешкая направил туда лодку. Скоро она проскрежетала днищем по гальке и застыла на месте.

– Ничего не пойму, – недоуменно проворчал парень, бросив весло. – Вроде бы я все проверил перед выездом. Даже свечи прокалил. Может быть, помпа навернулась. А это что? Не понял!.. – Он пощупал пальцем ровное круглое отверстие в правой боковине кожуха.

– Похоже на дырку от малопульки, – рассеянно произнес Антон, инстинктивно вобрал плечи, пригнулся и закрутил башкой по сторонам.

Одновременно, не сговариваясь, они вылетели из моторки, проломились через гривку тальника, распластались на земле и замерли, боясь пошевелиться.

– А у нас, как назло, и оружия никакого нет, – с досадой прошептал Антон, не поднимая головы. – Хорошо еще, что этот урод за речкой, на другом берегу.

– Но он же не знает, что у нас нет оружия, – вставил Ингтонка.

– Вот тут не согласен. Думаю, что он наши с тобой сборы дотошно отследил. Этот чухонец долбаный где-то совсем близко тихарился.

– Подожди, Антон. Так ты думаешь, что это Лембит?

– Ну а кто ж еще? Он, скотина. Больше некому.

– Да мало ли всякой швали уголовной по тайге шатается!

– Да он это! Он! Нутром чую! Решил, наверное, свое гнилое дельце до конца обстряпать. Потому и Найда твоя пропала.

– Думаешь, убил?

– Скорее всего. Чтоб не мешала, под ногами не путалась. Она же у тебя доверчивая, совсем как щенок двухмесячный, судя по тому, как легко ко мне в тайге прибилась. Даже голос не подала, сразу же лизаться бросилась.

– А не рискнет ли он переправиться?

– На чем? Мы же лодки никакой не видели.

– Но если у него оморочка есть, то он мог запросто ее на веревке на скалу поднять.

– Скорее всего.

– Может, попробуем лодку с косы потихоньку стащить? Шесты вырубим и пойдем дальше сплавом. Он, наверное, ушел уже.

– Нет. Не думаю. Я бы на его месте не стал торопиться. Да он, похоже, на это и рассчитывает. Моторка наша у него под прицелом. Все барахло в ней осталось. И топорик, и продукты. Значит, по его разумению, мы обязательно вернемся к лодке. Тут он прав, зараза. Нам же все равно возвращаться придется. Нет у нас с тобой никакого другого выхода. Только давай уже полной темноты дождемся. Тогда можно будет незаметно на косу вылезти.

Прошло несколько минут. Первые капли дождя, крупные, как горошины, нерешительно, словно на пробу, дробно пробежались по листве. После небольшой паузы тайгу накрыло сплошной шелестящей водяной завесой.

Путники ползком перебрались под развесистую ель, приткнулись вприсядку спинами к ее шершавому стволу.

– А знаешь что, Игорек… я думаю, не стоит нам все-таки здесь до темноты валандаться. Все равно не даст он нам к лодке подобраться. Мы же обязательно нашумим хоть чуть-чуть. Как только галька зашуршит, он и влупит сразу, не раздумывая. А там всего-то метров сорок от силы. На таком расстоянии мелкашка твою лоханку запросто прошьет навылет. Вот и нашпигует он нас с тобой свинцом по самое не могу.

– Согласен. Тогда надо назад к Геонке возвращаться, пока не стемнело.

– Зачем к Геонке? Неужто мы без продуктов до поселка не дотопаем?

– Но если это Лембит, как ты предполагаешь, то он от нас все равно не отвяжется. Ему на этот берег переплыть – раз плюнуть. Что мы можем против него сделать с голыми руками? У дядьки хоть ружье есть. Против нарезухи, конечно, слабовато выйдет, но все-таки. Да мы же не слишком далеко и отплыли. Километров пятнадцать-двадцать. За три-четыре часа должны до фанзушки добраться.

Они тащились по чащобе безостановочно, пока хватало сил. Через пару часов беглецы начали поминутно спотыкаться и падать, свернули под старый огроменный ильм в два обхвата и присели на валежину. Мужики хотели посмолить, но не тут-то было. Сигареты отсырели, в единственной имеющейся в наличности Игорешиной зажигалке кремень замочило.

«Да, непростительная тупость, – желчно укорил себя Антон. – Таежник, блин, придурошный! Это ж надо так опростоволоситься, НЗ не в карман, а в рюкзак засунуть! А если плутанем, не дай бог, и в этом киселе заночевать придется? – Он поднял глаза на Ингтонку и понял, что тот тоже мысленно крыл себя матюками. – И поделом обоим, как говорится».

Они молчком поднялись и побрели дальше. Шли гуськом, друг за другом, попеременно меняясь местами, в размеренном и все еще приличном темпе. Но в какой-то момент, когда до стариковской заимки, по их прикидкам, оставались считаные километры, Антон и Игорь незаметно для себя прибавили ходу, а потом и вообще перешли на бег. Зашевелилось, заворочалось внутри какое-то смутное дурное предчувствие.