Отдых на озере - Анна Лерина

– Не знаю уж, что скажет этот угрюмый тип, но хотелось бы максимальной ясности.

– Ты думаешь, эти ммм… процедуры производятся настолько быстро? – с сомнением проговорила я, однако волнение парня в известной степени передалось и мне.

– Не уверен, – покачал головой Влад. – В любом случае, раз лейтенант приехал лично, да ещё и так скоро, что-то там определённо нашли.

– Тогда иди скорее, – поторопила я Севкиного тренера. – Мы с Наташей составим Сергею компанию у бассейна.

Влад быстрым шагом направился к зданию администрации, а я, сунув ноги в пляжные шлёпанцы, закрыла номер и постучалась к Наташе.

Ответа не последовало. Решив, что приятельница принимает душ перед ужином, я побежала к бассейну одна.

Дети брызгались, прыгали в воду с бортиков, толкались и орали. Севка, как водится, вещал что-то свежесочинённое, пытаясь перекричать и без того шумный фон.

– Привет, – сказала я Серёже Шашкину.

– Здравствуй, – грустно кивнул он мне в ответ и медленно наклонился, чтобы достать из воды соскользнувший туда детский тапочек.

Шашкин, как, по-видимому все, нарочито весёлые в общении люди, особенно эмоционально тяжело переживал подобравшуюся совсем близко смерть. Пусть это была смерть и не слишком близкого и дорогого ему человека. После того как стало известно о трагедии, он вёл себя очень тихо.

Вот и сегодня Сергей, в отличие от себя прежнего, не болтал, не пытался развеселить окружающих, а лишь молча и как будто слегка отстранённо наблюдал за вверенным ему участком ответственности. Контраст в его поведении был столь очевиден, что внушал мне серьёзные опасения по поводу душевного спокойствия детей. Тем более что Лиля, как я понимала, тоже продолжала вести себя в этом смысле весьма опрометчиво.

Четверть часа спустя моя голова принялась стойко гудеть от детских воплей. Я с надеждой посмотрела на дорожку, ведущую к бассейну от центральной аллеи. Но возвращавшегося от полицейского Влада, конечно же, там пока видно не было. Севка громко запел популярную песню, вполне складно переделывая её текст на собственный лад. К моему удивлению, несколько детей подхватили. Альтернативный авторскому текст был им явно знаком.

Это определённо успех, с улыбкой подумала я. Впрочем, несмотря на это, мои страдания усугубились. Гудение постепенно перерастало в головную боль.

Я плотнее прижала к лицу тёмные очки и подняла глаза к небу. Кудрявые облака, медленно ползущие там двумя отдельными слоями и поминутно образующие всё новые причудливые фигуры, были белоснежными. Сквозь них уже иногда просвечивали мазки и обрывки голубого цвета. Погода налаживалась, облачность редела. А вместе с этим просто обязаны были посветлеть и наши мысли.

Я ещё раз посмотрела на пустую дорожку, вздохнула и тихим голосом обратилась к Шашкину:

– Тяжело это всё, Серёжа, понимаю.

– Что? – отчего-то побледнел Шашкин.

Я слегка растерялась. Заводя этот разговор, я предполагала, что он позволит парню быстро выплеснуть, прожить и постепенно забыть накопленные эмоции. Ведь как известно, мужчины «не плачут» только среди себе подобных. Но, по моему ощущению, Сергей ещё больше сжался в нервный комок.

– Да, его больше нет, – предприняла я новую попытку разговорить Шашкина. – Судьба порой выкидывает с нами жестокие шутки. Помочь ты Артёму всё равно уже ничем не сможешь. Только себя измучаешь. На тебя же смотреть больно. Ты это понимаешь?

Я сделала паузу. Серёжа Шашкин по-детски недоверчиво смотрел на меня из-под нахмуренных бровей. Помедлив, он осторожно кивнул.

– Ты ведь хорошо к нему относился… при жизни, – запнувшись на непростом моменте, продолжила я. – Мелкие стычки в коллективе не в счёт. А значит, и эта непонятная тяжесть на душе, я уверена, скоро растворится. К чёрту предрассудки, я читала, что надо проплакать свою боль. Ну, возможно, каким-то своим, мужским, способом.

– Да, наверное, – хриплым шёпотом ответил Шашкин, и, мне показалось, его плечи при этом сразу расслабились.

– Вот! – обрадовалась я и, чувствуя себя почти великим психотерапевтом, продолжила приглушённым голосом увещевать: – Поэтому перестань, пожалуйста, так откровенно страдать. Мало того, что Лилька второй день плачет, так ещё и ты бледный как полотно. Дети – не глупый народ. Сопоставят факты – потом проблем не оберёшься. Влад в одиночку всё это не вытянет.

Шашкин открыл было рот, чтобы ответить, но в этот момент боковым зрением я заметила на дорожке приближающуюся к нам фигуру. Сергей обернулся вслед за мной.

– Владец, я… ну что там? – снова сжавшись, спросил у коллеги Шашкин.

– Влад, что тебе сказал Гришин? – нетерпеливо присоединилась я, пристально вглядываясь в выражение лица парня.

– О, Влад, ты же ещё не слышал нашу новую песню! – заорал внезапно Севка и мигом влез между мной и двумя тренерами.

Я мысленно выругалась и принялась набирать воздуха, чтобы выразить свои эмоции несносному ребёнку вслух, но Влад жестом остановил меня и, махнув рукой в направлении гостевых коттеджей, сказал:

– Беги к себе, Наташа тебе всё расскажет.

Удивлённо приподняв брови, я между тем подчинилась и бегом помчалась к нашей веранде. Всё ещё гадая, при чём тут может быть Наташа, я застала её там сидящей с пачкой чипсов в руках.

– Скаталась в магазин, – спокойно пояснила приятельница. – Так есть хочется, а ужин только через полчаса.

Я уселась на скамейку напротив и выразительно уставилась на неё:

– Ну?

– А что «ну», – улыбнулась Наташа. – Утонул Артёмка, в нашем озере утонул, исследование это стопроцентно доказало. Несчастный случай. Есть там, правда, один нюанс малоприятный, но он в целом лишь подтвердил нарисовавшуюся картину.

– Так. У меня сразу два вопроса, точнее, три, – затараторила я. – Во-первых, откуда ты взяла эту информацию? Тебе Влад уже успел растрепать? Во-вторых, неужели случай Артёма – это тот самый, редкий, когда смерть от утопления происходит позже, уже на суше? Ну и третий: о каком малоприятном нюансе идёт речь?

– Мне с какого вопроса начать отвечать? – подчёркнуто невозмутимо осведомилась Наташа и ещё глубже засунула руку в пакет с чипсами.

– С любого! – выпалила я, чувствуя нарастающее раздражение. – Ты издеваешься надо мной?

Соседка, захрустев чипсами, аккуратно выбралась из-за стола, подошла к краю веранды и заглянула за угол. Затем она обернулась и негромко сказала мне:

– Нет, пойдём лучше внутрь.

Осознав, что Наташа хочет сказать мне что-то, не предназначенное для случайных ушей, я не заставила себя долго ждать. Быстро вошла в её номер, залезла на застеленную покрывалом кровать, примостившись в позе лотоса на самом её краешке, и приготовилась слушать. Приятельница закрыла входную дверь, уселась на стул и, временами похрустывая вредной едой из пакета, поведала мне следующее.

Вернувшись