Пустите тупицу в Америку - Андрей Михайлович Дышев
А может быть, она права? Может быть, это лично мои проблемы?
Я так и не нашел ответа на вопрос. Тем не менее, на следующий день приехал на работу ни свет, ни заря, вошел в интернет и распечатал злополучную диссертацию на принтере. После чего принялся кропотливо, слово за словом, формула за формулой, переписывать ее в отдельную тетрадь. От этого важного дела меня постоянно отрывали телефонные звонки. То поставщики требовали номер платежного поручения, то какие-то проблемы возникали на таможне, то из энергонадзора грозили отключением электричества за долги. Мне приходилось отвлекаться, кому-то что-то обещать, с кем-то ругаться. Вдобавок, в кабинет регулярно заходила Зоя. Пришлось закрыть дверь на замок.
Труд, на который я себя обрек, был титанический. На пятой или шестой странице меня стало неудержимо клонить ко сну. Глаза слипались, рука отказывалась выводить формулы и схемы. Я несколько раз вставал из-за стола, энергично размахивая руками. Это помогало ненадолго. Тогда я сменил вид научной деятельности и стал заучивать наизусть отдельные абзацы, чтобы при необходимости блеснуть интеллектом. Мне почему-то приглянулась такая фраза: «Если поле течения невязкого газа найдено, то появляется возможность проинтегрировать уравнения пограничного слоя и рассчитать распределения напряжений трения и теплового потока на обтекаемой поверхности тела, что, в свою очередь, позволяет определить сопротивление трения и температурный режим поверхности тела…»
Чтобы легче было вложить в мозги эти умные слова, которые так впечатлили французов, я попытался превратить его в стихотворение, и стал подбирать рифмы к ключевым словам. В итоге у меня получилось следующее:
«Если поле течения вязкого газа, То наполни бокал свой водярой два раза. Если видишь струю теплового потока, То плесни из бутылки водяры немного. А уж если ты пьешь у поверхности тела, То подумай: а водка ль тебя разогрела?»Я перевел бы в поэму половину диссертации, но позвонил начальник охраны и сказал, что принесли почту, и там есть «иностранное» письмо для меня. «Это договор из Франции!» – понял я, и мое сердце учащенно забилось от предчувствия важного и радостного события.
Настроение мгновенно улучшилось. Я выскочил из кабинета, счастливо улыбнулся Зое и попросил ее приготовить мне кофе. Секретарша мою эйфорию не разделила и холодно ответила, что при ишемической болезни и стойком атеросклерозе от кофе лучше воздержаться. Но я даже не обиделся. Какие могут быть обиды, когда с неба на голову свалились пятьдесят тысяч баксов!
Я почти бежал по коридору, думая над тем, какой грандиозный подарок сделаю Насте. Ее папочка онемеет и сразу забудет про дипломы, когда увидит на пальчике своей дочери перстень с бриллиантом. И, конечно, уже никогда не будет ворчать по поводу моего поведения.
Михалыч, майор милиции, сидел за пультом и перебирал свежие газеты. Увидев меня, он взял с подоконника пестрый продолговатый конверт и помахал им над головой.
– Пляши!
– Из Франции? – спросил я, с трудом сдерживая радость.
– А я откуда знаю? – пожал плечами Михалыч. – Но то, что из-за границы, это точно.
Я схватил конверт и быстро вышел из дежурки. Хорошо, что письмо не попало в руки директора, иначе обязательно вскрыл бы и прочитал. Потом, может быть, разорвал бы его на кусочки, чтобы мне насолить.
Когда я подошел к двери своего кабинета, Зоя как-то странно взглянула на меня, и мне показалось, что ее лицо озарено блаженным удовлетворением, как у старухи Шапокляк. Ничего не подозревая, я толкнул дверь. За моим столом сидел директор и внимательно читал мои стихи.
Я незаметно смял в руке конверт.
Директор поднял глаза. Он смотрел на меня участливо и с состраданием.
– Сережа, – произнес он, – ты себя хорошо чувствуешь?
– Нормально, – ответил я как ни в чем не бывало. – Мне никто не звонил?
Директор не сводил с меня глаз. Он поднял лист со стихами.
– Что это?
– Где? – уточнил я. – Это? Стихи.
– Ты не переживай, – заботливым голосом произнес директор, – и не волнуйся. Послушай меня внимательно… Это бывает. Даже меня иногда на стихи тянет. Так сказать, реакция на эмоциональный удар. Но здоровье надо беречь. Если вовремя не обратиться к врачу, то в голову могут прийти не только стихи.
– Хорошо, – согласился я. Предложение директора было весьма кстати. – Я в самом деле неважно себя чувствую. Поеду домой.
– Не домой! – резко произнес директор. – А к психиатру!
– Ладно, к психиатру.
Моего терпения хватило только на то, чтобы дойти до машины и сесть за руль. Закрывшись на все запоры, я вытащил из кармана изрядно помятый конверт и внимательно рассмотрел его. Он выглядел солидно. Адрес был отпечатан на принтере, со всех сторон пестрели разнокалиберные почтовые штампы. Сверху, рядом с цветным изображением земли, стоял длинный логотип: «National Aeronautics and Space Administration NASA». В правом верхнем углу гордо развевался полосатый американский флаг.
Кажется, это письмо пришло не из Франции.
Я вскрывал конверт с таким чувством, словно это был пухлый кошелек, набитый долларами. Пальцы мои дрожали. Я вынул листок, украшенный тем же длинным логотипом и пробежал глазами по первой строчке: «Mr. Saveliev! The NASA offers you…»[1]
Я был слишком слаб в английском, чтобы понять, что от меня хотят американцы из национального управления по аэронавтике и исследованию космического пространства и, подняв голову, посмотрел по сторонам. Мои губы пересохли. Я очень хотел пить. В голове звенела пустота. «Мать честная! – подумал я. – Неужели это еще одна просьба опубликовать мою диссертацию? Господи, прости меня, грешного! Но как устоять перед таким соблазном?»
Я снова стал рассматривать письмо, и мой взгляд тотчас наткнулся на одну существенную деталь, которую мог понять и без переводчика: «$800.000».
Письмо выпало из моих рук. Я схватился за голову. Это что ж такое делается? А вдруг директор прав, и со мной случилось тихое помешательство? Надо все выяснить до конца.
