Из яблока в огрызок и обратно - Виктор Батюков
– Как же это они тебе оружие доверили? – удивленно спросил Гена, кивнув на оттягивающий карман, пистолет. Андрей усмехнулся, достал оружие и бросил ему на колени. Это была игрушка.
– Ха. Ловко… – Яблочкин повертел в руках пластмассовый пистолет и вернул его обратно. – А не думали бежать отсюда?
– Куда? Документы наши у них, денег нет, жилья тоже, родственников никого. Куда бежать-то?
– Да. Кстати. Сань, документы твои при тебе? – Гена вопросительно поглядел на Шустрика, одновременно ощупывая свои карманы. Александр отрицательно покачал головой и с трудом выговорил: – Они забрали и твои тоже.
– Ясно. – Гена хлопнул себя ладонями по коленям и поднялся. – Значит так. Завтра мы отсюда уходим. Возражения есть?
– Куда? – обреченно вздохнула Светлана.
– Пока ко мне, а там будем искать этих ублюдков. Саша, ты к завтрому сможешь подняться?
– Переломов вроде нет. Думаю завтра сможет ходить. – ответила за него жена.
– Вот и отлично. Тогда оставайтесь здесь, а я в ваше берлогу переберусь. Вам, думаю, есть о чем поговорить. Андрей. Да, сними, наконец с меня эти кандалы! А то как я с таким противовесом домой заявлюсь?
Когда с ноги Яблочкина была снята цепь, он потянулся, пожелал всем приятного вечера, и вышел на воздух.
– Горько! Горько! Горько! – дружно закричали гости, и невеста медленно, словно нехотя, поднялась из-за стола, выталкивая за собой красного от смущения жениха. Их поцелуй, скорее символический, чем нежный, закончился, едва начавшись, и они вновь вернулись к своим рюмкам. Прожевав порцию салата, с очередным тостом встал Яблочкин. Он оглядел небогатый праздничный стол, за которым сидели Шустов с семьей, он с Таней и трое малознакомых ему мужчин из пустыря, и повернулся в сторону молодых.
– Зоя и Ист…, прошу прощения, Николай. Я хочу поднять этот тост за вас. За то, что вы, – он еще раз обвел взглядом всех сидящих, задержался на Тане и вернулся к новобрачным. – И не только вы, все мы, избавились наконец от этого кошмара под названием…
– Рыжий! – воскликнул кто-то.
– Я хотел сказать – бездомность, – недовольно поморщился Гена. – Но, у каждого свои кошмары. А вы, вдобавок к этому, обрели еще и друг друга. Живите счастливо, и пусть вся та страшная жизнь останется в прошлом. За новобрачных!
Гости одобрительно зашумели, и в комнате раздался звон разнокалиберной посуды. Когда тосты за молодых закончились, а голод с большего утолен, за столом завязался разговор. Причем говорили почти все одновременно. Лишь только Александр, так за весь вечер и не притронувшись к спиртному, сидел молча, и с легкой, счастливой улыбкой оглядывал гостей. Левой рукой он то и дело нащупывал ладонь жены и несильно сжимал ее своими крепкими пальцами. Другой рукой изредка поправлял волосы на голове у сына.
– Яблочкину за все низкий поклон. Если бы не он, гнили бы мы до сих пор на пустыре! – выкрикнул один из гостей.
– Правильно! Он меня и от фермеров увез, – поддержал его уже слегка захмелевший Историк.
– Точно. А Шустрик этих козлов из моей квартиры вытурил, – Зоин визгливый голос на секунду заглушил все голоса.
– Саня вообще молодец. Без него я бы один ничего бы и не сделал, – сказал Яблочкин и обнял за плечи Таню.
После того, как каждый высказал слова благодарности и восторга, большую часть из которых получил Гена, разговор перетек в более спокойное русло.
– Слыхали? Фомина посадили, – сказал один из гостей, морщась после очередных сто грамм.
– Раскрутили все-таки его делишки, – облегченно вздохнул Яблочкин.
– Не-а. Кажись за взятки.
– Какие взятки, он же из ментовки уволился?
– Ну. Ты думаешь, он на стройку пошел, кайлом махать. Шиш. Устроился в ГАИ инспектором и погорел.
– Да. Не повезло бедняге, – сочувственно покачал головой Яблочкин. – От судьбы даже полосатая волшебная палочка не спасет. А про Рыжего что-нибудь слышно?
За столом на миг воцарилась тишина.
– Не-ет, – осторожно, чтобы не спугнуть это хрупкое счастье, протянул Историк. – Как тогда от тебя стартанул, так больше никто и не видел.
–Как же, не видели, – охрипшим голосом вдруг выпалила Зоя.
Она опрокинула в рот рюмку водки, хрустнула огурцом и только после этого добавила.
– Заходил сюда пару дней назад. Ты в это время ходил тару сдавать, – пояснила она ошарашенному мужу. – Пришел, пожрать попросил. Потом уговаривал, чтобы с ним пошла, мол, скоро у него бабок будет немеренно. Золотом меня осыплет, а когда я его послала, грозить стал, ругаться, даже пытался, как обычно, руку на меня поднять, но я его быстро осадила. Короче, свалил он отсюда злой, как собака. Сказал на последок, что когда узнаю от чего отказалась, сама к нему на брюхе приползу. И еще добавил, что ты, Гена, удавишься.
– Мне прямо сейчас за веревкой идти или можно доесть картошку? – спросил Яблочкин, хотя в душе у него шевельнулась какая-то тревога.
Поговорив еще о том да сем, гости решили устроить перекур, и дружно вышли из квартиры на лестничную клетку. Яблочкин покинул стол последним, помогая женщинам разобраться с грязной посудой. Он подошел к стоящему чуть в стороне от всех Александру, прикурил у него и, стараясь придать тону оттенок безразличия спросил:
– Что ты обо всем этом думаешь?
–По-моему, пьянка удалась, – глядя в грязное окно, спокойно ответил Шустров.
– Я не о том.
– Знаю, но о другом мне говорить просто не хочется. – Александр вдруг повернулся и взглянул Геннадию прямо в глаза. – Ну чего ты так всполошился? Короля свергли с трона, выдварили из страны, вот он и мечется. Хочет напоследок хоть как-то о себе заявить, напомнить так сказать. Все в порядке, Ген, все хорошо. Лучше расскажи как ты? Сколько мы не виделись? Пол года?
– Чуть больше, с осени.
– Вот. А разговоры у нас такие будто вчера расстались. Все об одном и том же. Учишься?
– Да, учусь, работаю. Вот, Танюшу все в ЗАНС зову. Пока безрезультатно. Яблочкин обернулся на скрип открывшейся двери и улыбнулся вышедшей из квартиры девушке.
– А мы тут как раз о тебе говорим, точнее о нас.
– И что, ты уже успел Александру наябедничать?
Таня всем телом прижалась к Гениной спине и легонько чмокнула его
