Сладких снов - Андерс Рослунд
По улице проехала машина – первая за последние полчаса. В Лердале ночь начиналась рано.
Гренс поднялся со стула, рассчитанного на ребенка и потому неудобного, и вышел в третью, последнюю комнату. В гостиную, где когда-то стоял компьютер, спасенный молодым датским коллегой, вломившимся сюда через балконную дверь по пожарной лестнице.
Компьютер, теперь надежно запертый в одной из комнат местного отделения полиции. Это ради него они сюда вломились, а теперь еще ждут специалиста из Копенгагена. Этот компьютер охраняют как зеницу ока. Никому не разрешено прикасаться к нему просто так, тем более входить в систему, пока есть риск тем самым уничтожить доказательства, которые позволят довести дело до суда.
Только когда появится копия жесткого диска, с которой можно будет работать, откроются ворота в мир, о котором до сих пор ни один из них не имел ни малейшего представления.
Для ареста нужны доказательства, в достаточном количестве. Если не успеют их собрать – решение об освобождении отчима и матери будет принято незамедлительно. Времени оставалось мало. А когда из датской столицы наконец прибыл эксперт по компьютерам, этот срок и вовсе сократился до всего ничего.
Вероятно, поэтому Эверт Гренс так удивился, когда драгоценные часы с минутами стали тратить на то, чтобы установить его личность.
– Вы, собственно, кто?
Женщина, по виду лет сорока с небольшим, приготовилась заняться копированием жесткого диска, когда Гренс расположился на стуле за ее спиной.
Когда же она повернулась к комиссару и он встретил ее пристальный взгляд, он искренне пожалел, что не подготовился к этому разговору лучше.
– Эверт Гренс, комиссар криминальной полиции из Стокгольма.
– Если это международная операция, мне нужно подтверждение вашего задания.
– Эта операция – моя инициатива с самого начала.
– Тем не менее мне нужно письменное подтверждение от вашего начальства.
– Вы получите его завтра утром.
– В таком случае могу я попросить вас покинуть отделение?
Эверт Гренс никогда не избегал конфликтов. Скорее искал их, потому что конфликты заряжали его энергией. Но только не сегодня. Все, что ему было нужно, – по возможности не привлекать к себе лишнего внимания.
– Мы можем переговорить с глазу на глаз?
Она посмотрела на него. Как будто размышляла, насколько ей все это нужно. Быстрый взгляд на копенгагенских коллег – и те удалились в дальний угол просторного зала.
– Конечно, только быстро.
По коридору напротив небольшая комната отдыха. Гренс встал, закрыл дверь.
– У меня нет задания, – сказал он. – Потому что ни мой шеф, ни родители пропавших девочек так и не предоставили мне никаких полномочий. А родители второй девочки, которые, собственно, все это и затеяли, даже не захотели со мной разговаривать. Наконец, как будто всего этого недостаточно, я был отстранен и отправлен в вынужденный отпуск.
Гренс выдвинул простой пластмассовый стул.
– Но что-то подсказывает мне, полицейскому с сорокадвухлетним стажем, что я оказался в нужном месте в нужное время. И если в дальнейшем выяснится, что это не так, я без разговоров отбуду в Хельсингёр[6], а оттуда домой, прикупив по случаю лучшей в мире ветчины, которая, я знаю, продается в одной из тамошних лавок. Если же, напротив, наше сотрудничество будет иметь продолжение, я предоставлю вам все необходимые документы, как только улучу минутку, когда мне в этом никто не сможет отказать. А теперь решайте сами, стоит ли дать мне шанс.
Она ничего не ответила, только коротко кивнула. А когда десять минут спустя Гренс закончил рассказ о странных похоронах с пустыми гробами, кивнула еще раз:
– Даю вам отсрочку до утра понедельника.
– Спасибо.
– Кстати, меня зовут Бирте.
Она протянула руку.
– Эверт.
– Добро пожаловать, Эверт, на изнаночную сторону реальности.
– Даркнет. Зашифрованные теневые Сети под прикрытием обычного Интернета.
Она взглянула на него с удивлением:
– Так вы в курсе?
– Интернет вне зоны досягаемости официальных поисковых систем. Сайты со скрытыми IP-адресами, на которые нельзя выйти, просто погуглив.
– Как женщина-полицейский, я часто сталкивалась с предубеждениями на свой счет, а теперь вот сама ловлю себя на том же. Судя по возрасту и остальному, вы не производите впечатления человека, который знает теневую сторону Сети как свои пять пальцев.
– Знаю, – улыбнулся комиссар. – С сегодняшнего утра.
Она улыбнулась в ответ. Села за компьютер, в то время как Гренс вернулся на стул за ее спиной.
– Они хорошо поработали, друзья из Нюкёбинг-Фальстер. Не каждый раз у нас получается… вовремя оказаться на месте и завладеть компьютером, прежде чем адвокат успеет подтереть улики.
Она обернулась так, словно опять усомнилась в уместности здесь Гренса. Теперь уже по другой причине.
– Пароли и коды, это может занять некоторое время. Бо́льшая их часть шифруется автоматически, но шифруется жестко. У меня, конечно, набитая рука, тем не менее я должна вас спросить – уверены, что хотите сидеть так и ждать все это время?
– Да.
– Скоро полночь. У нас есть комната для отдыха. Я разбужу вас, как только управлюсь.
– Я останусь, за этим я сюда и приехал. И я давно не спал всю ночь до утра. Последний раз лет тридцать назад, я думаю.
Ночи в Лердале темнее, чем в Стокгольме. Стоило Гренсу бросить взгляд за маленькое окошко в здании отделения полиции, как он чувствовал, что начинает тонуть. Потому что именно так представлял себе последний вдох перед окончательным погружением на морское дно.
В то же время ему нравилось наблюдать за методичными поисками датского эксперта. Это успокаивало. Даже не ее манера обращения с клавиатурой, показавшаяся Гренсу не совсем обычной, а профессионализм. Гренс по-своему утешался, глядя на людей, которые знали или умели то, с чем сам он имел в лучшем случае шапочное знакомство. Это создавало иллюзию защищенности, того, что есть на кого положиться. Заглядывая Бирте через плечо, на заблокированный компьютер, все еще не оставивший попыток сопротивления, Гренс одновременно слушал записи первых допросов, только ставшие доступными на его телефоне.
Самый первый, совсем короткий, с учетом позднего времени, имел скорее форму беседы. Коллега Бирте из Копенгагена хотела подготовить девочку к просмотрам видео, которые планировались уже назавтра, то есть по свежим следам. Отсрочка означала опасность подмены реальных событий их ментальными отражениями и грозила, по мнению инспектора, искажением реальности, в зависимости от эмоционального состояния на момент допроса.
Гренс отрегулировал наушники, чтобы не мешать продолжавшейся на расстоянии
