Мила Бояджиева - Сердце ангела
Он целеустремленно шагал в сторону пустыря, заросшего бурьяном. Резкий ветер гнал на запад низкие тяжелые тучи. Редкая улыбка прорвавшегося солнца казалась растерянной, а резкие набеги сменявшего его мокрого снега наглыми и враждебными. Крис присел на валяющуюся в сухом бурьяне покрышку от трайлера и закурил. Лишь сделав пару затяжек, вспомнил, что уже несколько лет завязал с сигаретами. С недоумением рассмотрел початую пачку «Кемел», достал из кармана бумажник и, обнаружив в нем фотографию пикантно позирующей полуголой красотки, рассмеялся. Конечно же, он спутал куртки! Вся его команда, подражая шефу, вырядилась в черную потертую кожу. А Лиз хорошенькая белокурая акробатка, выходит, подружка осветителя Рея.
Впервые Флавин задумался о личных взаимоотношениях людей своей «фабрики». Выходит, они увлекались, крутили романы, спеша после бесконечных репетиций в уединенный отельчик… И уж как кляли придирчивого, забывавшего о времени шефа!
Крису стало горько от того, что в карманах его куртки никто не обнаружит фотографию Виты. Ее там не было, как, по существу, не было и в его реальной жизни — в его жилище, его постели, в его руках… Но ведь то, что сейчас делал Флавин, посвящалось ей! «Рождение Бабочки» принадлежит Вите!
Когда-то, в перерыве между съемками в Таиланде, лежа в шелковистой, сочной траве, они наблюдали за движением чудесного, невесомого существа, совершающего свой причудливый, словно сон, полет.
— Вот если бы хоть на час стать такой! Ну посмотри, Крис, разве может быть что-то лучше? — Вита запрокинула голову на плечо Флавина, чтобы не упустить из вида бабочку. Душистые волосы коснулись его щеки, совсем рядом любопытно блеснул из-под ресниц желтый от солнечного света глаз, и улыбка приподняла краешек полуоткрытых губ. Боясь пошевелиться, Крис усилием воли превратил мгновение в вечность, наслаждаясь нахлынувшими чувствами. В них было все — щемящая нежность к живому, смертному существу, восторг перед чудом и страстное желание обладать им.
— Ты лучше, — тихо сказал Крис, опуская веки. — Лучше всех бабочек на свете. Нет в мире ничего прекраснее — ни человека, ни цветка, ни звезды, ни зверя.
Он резко сел и перевел дух, словно только что зачитал собственный приговор…
… Крис подставил лицо мокрому снегу. В несколько мгновений серая пустошь с порослью сухого бурьяна скрылась под белым покровом. Словно чистый лист бумаги, на котором предстояло начать писать заново. «Вита…», — прошептал Крис. Разве можно было объяснить кому-то, что значила для него эта женщина. Все, способное тронуть сердце мага умилением и восторгом, напоминало о ней, с Витой были связаны утопические видения счастливого дома — крошечный розовый каменный замок на берегу теплого океана, светлоголовый малыш, чудесная подруга — преданная, нежная, озаренная радостью. Вита, конечно же Вита.
Он видел её, просматривая снятый на пленку полет бабочки. Упругий ход белых, покрытых бархатной пыльцой, пронизанных кружевом тончайших жилок крыльев, напоминал Виту. О ней пели скрипки в смонтированной для номера фонограмме, и только о её теле вопили в тоске несмятые простыни на пустой половине широкой кровати.
«Да, это так. На беду или на счастье, но именно так», — твердо сказал себе Крис, и медленно зашагал к дому, оставляя на снежном листе крупные четкие следы.
У Хью Бранта, звонившего из Москвы, был странный голос.
— Флавин, дружище, у меня скверные новости. Здесь, как на Аляске, сугробы, сквозняки, и у меня вовсю разболелась поясница. Необходима кругленькая сумма на лечение. — Брант нервно хохотнул. — Наличными и поскорее.
— Ты пьян? Где Вита? — Насторожился Крис, почувствовавший что-то неладное. — Да говори яснее, черт побери, или передай трубку тому, кто соображает лучше, — прервал он невнятное бормотание Бранта.
Трубка замолчала, потом раздался щелчок, и Хью, облегченно вздохнув, доложил:
— Слава Всевышнему, они очистили линию. Дело в том, что русские умоляют сохранить инцидент в тайне. Понимаешь, это может вылиться в международный скандал. Но местные власти клянутся, что все уладят в кратчайший срок, если мы подсуетимся с деньгами. Нужны четыре миллиона баксов наличными… Господи, я не переживу всего этого.
— Да что произошло? Выв ограбили Кремль и угодили в тюрьму?
— Хуже. Виту похитили здешние бандиты. Им нужен выкуп в течение двадцати четырех часов. Считай, час уже прошел. Я не знаю человека, который смог бы справиться с этой ситуацией так как ты — точно и бесшумно. Понимаешь, абсолютно бесшумно. Звонок Президенту отменяется. Русские полностью обеспечивают твой перелет. Через час в кабинете начальника аэропорта тебя будет ждать человек, который сопроводит тебя в Москву спецрейсом. Господи Боже, как нам повезло, что ты оказался на месте… Это так страшно!.. — Хью подозрительно засопел, и Флавин понял, что нервы старика на пределе.
— Ладно, держись, Хью. Я скоро появлюсь с необходимым грузом. Предупреди московских товарищей, что я шутить не намерен. — Флавин с силой сжал челюсти, — на скулах выступили белые пятна.
«Ну, что ж, дорогие россияне, мастера бандитских трюков. Вы ещё не пробовали демонстрировать свои дурацкие штучки Крису Флавину. Считайте, до сих пор вам страшно везло», — прошептал он сквозь зубы, с хрустом раздавив в кулаке шариковую ручку.
… Через полчаса Крис был полностью готов к путешествию. В аэропорту Кеннеди его ждал представитель российского посольства со всеми необходимыми документами.
«Кто знает, может, тебе предстоит выступить в самом забавном представлении, Верзила», — подмигнул своему отражению Крис и упаковал в несгораемый стальной кейс «подарок» для москвичей. Он надел костюм из черной кожи, который выбрала для него Вита в бутике Флоренции. Они вылетели туда в конце октября, чтобы доснять небольшую натурную сцену. Вита щеголяла в коротком пальтишке из блестящего черного лака и длинных мягких сапожках. Ей показалось веселым одеть себя «в тон» Крису, а потом слоняться с ним по старым кварталам города, подобно влюбленным студентам. Никогда Флавин не был так близок к последнему шагу. «Вон там, у статуи, я поцелую ее», загадывал он. Потом на очереди был фонтан, фонарь или ваза с бегониями. Но они проходили мимо, сохраняя незримую дистанцию. Волосы Виты трепал влажный ветер, она широко шагала, склонив голову к плечу Флавина, и не было человека, который не проводил бы взглядом сказочную пару.
А вечером, на ужине, устроенном в честь завершения съемок, Виты уже не было — заехавший за ней по пути на семейное празднество в Венецию герцог забрал подружку. Крис хотел было загулять с какой-нибудь красоткой, но вместо этого, улизнув из ресторана, тяжело и одиноко уснул в своем гостиничном номере.
… - Далеко собрался? — Стоящая в дверях Абра окинула его пристальным взглядом. Двигалась она быстро и бесшумно. Каждый стремительный порыв завершала статичная живописная поза, как жирная точка в скорописи. И теперь мулатка не просто застыла у притолоки, — она словно возлежала, закинув руку за голову и опираясь округлым бедром о деревянный косяк. Негу, истому, угрозу излучало обтянутое алой лайкрой тело.
— Уезжаю. Я предупредил ребят. Без комментариев. Гуд бай, крошка, тороплюсь.
— Можешь не напрягаться, объяснения мне не нужны. Только не забывай, что я говорила тебе, — Абра заслонила путь Флавину и в упор посмотрела ему в глаза. Помни о моем предупреждении. Ведь я не шутила тогда. Ты послушался. Послушайся и теперь: не переступай черту, если хоть капельку дорожишь ею.
Флавин протянул руку, чтобы оттолкнуть Абру, но она вывернулась неуловимым движением змеи и скрылась в темном коридоре. Он с секунду постоял, прислушиваясь к удаляющемуся глухому хохоту, затем вышел и запер за собой дверь. В пустом кабинете раздался телефонный звонок.
«Не возвращайся — дурная примета», — сказал себе Флавин. Но вместо этого вернулся и снял трубку.
— Мистер Флавин? Это говорит Рэт Ласкер. Прошу прощения за беспокойство. дело в том… Дело в том, что мне необходимо срочно увидеться с вами. — Незнакомый мужской голос, протараторив с запинками, очевидно, заранее подготовленный текст, умолк.
— Это совершенно невозможно. Я уезжаю. Договоритесь с моим секретарем.
— Простите ещё раз, но речь идет о жизни человека.
— Я улетаю в Москву.
— В Москву?! О, Господи… Какое везение! Я постараюсь приехать к вам как можно скорее. Ведь я, прежде всего, врач, и должен заботиться о пациентах.
— Любезный, вы не поняли меня. Я исчезаю, — Флавин едва не отключил связь, но что-то заставило его вновь поднести трубку к уху.
— Врач? Вы — доктор Виталии?
— Да, прежде всего. А потом уж — глупый старик. Поверьте, я в растерянности, и не могу взять всю ответственность на себя. Возможно, вы… Вероятно, вам… будет удобнее… — Ласкер замялся.
