Лариса Светличная - Царевна вечной мерзлоты
— Ясно… Нет, не подвезет.
— Почему? Я ей сейчас позвоню…
— Не надо, она в кафе со своим парнем конфликтует.
— Это надо, ругаться — это дело полезное. Пусть мужчина знает свое место и понимает, как ему повезло! Только мне теперь придется на метро ехать.
— Марина, а давай я к тебе в гости напрошусь, а? Я тихая, ем мало.
— Ты? Мало? Кто в позапрошлый раз почти весь мясной пирог сожрал, а начинку из него кошке унес?!
Да, было, но пирог уж очень вкусный попался, кошка начинку тоже оценила. И зачем же сразу куском хлеба друзей попрекать?
— Мариночка, я больше так не буду! Ну, пригласи, а то у меня дома гости злые!
Марина меня пожалела и повела домой. По дороге пришло сообщение от Андрея, что он отправил всю собранную им информацию на почту. Так что я, придя в гости, тихо размышляла, листала папку, читала почту и тот листочек Марка. И понимала, что я совсем тупая, ибо ничего сообразить не могу.
Марина сидела рядом и читала любовный роман. Ее ими, романами этими, Елена снабжает. Потом не выбрасывает, а на дачу увозит, у нее там целая полка.
— Ты только представь, Миля! Герой сказал Джулии, что не может без нее жить! — Потрясенно выдохнула Марина. На эту литературу она подсела недавно, поэтому простому, как топор, сюжету, пока еще удивлялась. — От моего мужа такого не услышишь.
— Марина! — в комнату, легок на помине, заглянул ее муж Олег. — Я суп сварил, котлеты пожарил и пюре сделал. Есть будете?
— Подожди, не мешай, все потом! — не отрывая взгляд от страницы, отмахнулась подруга.
— У Ксюши я уроки проверил, сейчас поведу ее на рисование.
— Олег, вот ты мог бы для меня сделать что-нибудь романтичное?
— Э, дорогая, нет! Ковер я вчера пропылесосил! Сегодня не буду!
— Вот так всегда, — глядя в спину удиравшего из комнаты Олега, разочарованно сказала подруга. — Не бывает никакой любви!
— Точно, не бывает. Исключение — любовь к животным, — вспоминая кошку, поддержала я.
— И к детям, — думая, вероятно, о дочке Ксюше, молвила Марина.
— Согласна.
— Еще к родителям, — продолжила она перечисление.
— К Родине! — предложила я.
Маринка на меня покосилась, но спорить не стала. Только осторожно спросила:
— Миля, а что там насчет премии?
— Какой премии? — Сделала я искренне удивленное лицо.
— К новому году. По работе со студентами.
— Не знаю.
— И билетов у тебя больше нет?
— Марина, совесть имей! Я ж с тобой поделилась!
— Ты? Да если бы я тебе не напомнила, что мы подруги, то ни за что не поделилась бы.
Мне стало немного стыдно, но только совсем немного. Эти билеты принесли мне и только мне. То, что я ими поделилась — исключительно жест доброй воли, и, что уж скрывать, неудачно сложившихся обстоятельств.
Работу мысли на моем лице подруга уловила и сделала вывод:
— Значит, тебе что-то еще дали, а ты делиться не хочешь. Совершенно напрасно. Думать только о себе — это очень плохая черта характера. Вот я о тебе все время думаю: в гости позвала, на диван посадила, уже час терплю, что ты не со мной общаешься, а пялишься в свои бумажки.
Я молчала, признаваться не хотелось. Премию хотелось, очень хотелось, давно мечталось.
— Марина! — заглянул к нам Олег. — Давай сегодня Ксюша на рисование не пойдет? Штормовое предупреждение объявили.
— Его уже второй день объявляют, — гаркнула на мужа подруга. — Так и говори, что не хочешь заниматься с ребенком!
— Я хочу, но вдруг…
— Да ничего не будет, не верь синоптикам! Лучше послушай Милю, она нам сейчас расскажет, как ценит друзей и хочет поделиться будущей премией.
Я не хотела. То есть, я друзей ценила. Рассказывать не хотела, делиться не хотела. Поэтому решила, что мне пора отсюда. Позвонила Гордею, попросила приехать, он ответил, что уже выезжает, и чтобы я выходила и ждала у подъезда. Ну, я свернула разговор про дележку премии, так как считала претензии необоснованными. Ясно же, что премия моя и только моя. Я и так билеты от сердца оторвала. Еле-еле поддельных им на замену нашла, все ноги сбила.
Тепло распрощавшись с гостеприимными хозяевами, вышла на улицу.
Богдан всей тушей тихонько качался на детских качелях. Сильный ветер распугал всех мамаш с детьми, и на площадке Богдан гулял в одиночестве. Увидев меня, слез с качелей и потрусил ко мне.
— Яна тебе сказала, где меня искать? — утвердительно спросила я.
Кроме нее некому. Она в кафе на мое место к окошку села. Поэтому видела нас с Мариной. Это только я возле того окошка ничего не замечала.
— Откуда ты знаешь?
— Догадалась.
— И почему я не стал звонить в квартиру твоей подруги, тоже догадалась?
— Она бы тебя не пустила.
— С тобой страшно. Ты сразу все просчитываешь. Все про всех знаешь. Тебя ничем не удивить.
— Чего ты тогда за мной ходишь, если страшно?!
— Мама велела. И ты еще говорила, что сводишь меня в зоопарк.
Ну, я в шоке. Как хорошо, что не все мужчины такие, как этот. Страна бы давно погибла. Такие в меньшинстве, к счастью.
Приехал Гордей на большой красивой машине. Без охраны и фанаток. Сперва удивленно воззрился на Богдана, потом махнул рукой. Видимо, решил, что я его таскаю за собой просто так. Таскают же некоторые дамы с собой маленьких собачек. У меня вместо маленькой собачки — Богдан. Можно было кошку с собой брать, но кошка меня не поймет. Она свободу любит.
— Куда едем? — спросил меня Гордей.
— В зоопарк! — быстро предложил Богдан.
— Просто едем по городу, — не согласилась я.
Богдан примолк на заднем сидении. Надеялся, что мы передумаем. Но мы ехали и болтали о всяких разных вещах. Болтала в основном я, а Гордей слушал. То есть, я не болтала, я жаловалась. Мне обидно было. Янка разборку устроила на пустом месте, притом, что я вообще ни в чем не виновата. И с покойниками этими опять засада. Все документы просмотрела, и никакого толку. Тот листочек, что мне дал Марк, наизусть выучила. Папку, которую сегодня с такими приключениями получила от Витька, тоже прочла несколько раз. И документы, что Андрей прислал, тоже без внимания не оставила. Везде упомянуты почившие родственники, или список перевозок гробов, но возраст покойников вообще не тот.
Можно, конечно, принять на веру слова того деда из соседнего дома о воскресшей матери, которая с ним общалась, и об отце, который тоже пришел навестить семью, но не верилось. И в документах, которые прислал Андрей, говорилось, что матери этого деда было двадцать три года, почти двадцать четыре, и она до того, как решила воскреснуть и с сыном поговорить, лет пятьдесят в земле пролежала. Та девушка в гробу, которую я видела, совсем молоденькая. Не верю, что одна и та же.
— Ничего не могу понять! — жаловалась я Гордею.
Машин по дорогам ездило совсем мало, видимо, все вняли штормовому предупреждению по Москве и области. Богдан смотрел в окно и нас не слушал.
— Чего именно ты не можешь понять? — Гордей включил народную песню в собственном исполнении. Веселую, чтобы улучшить мне настроение.
— Если перевозят гробы с покойниками из вечной мерзлоты, как эти покойники должны выглядеть?
— Интересные у вас разговоры…, - прислушался Богдан.
— Сначала ничего так выглядят, а потом…, - цокнул языком Гордей.
— Вот и я считаю, что не лежал этот покойник ни в какой вечной мерзлоте. Просто умер и все. Не понимаю, зачем мне все эти папки, бумаги, листочки. Не умирала в то время девушка подходящего возраста!
— Для чего подходящего? — спросил Богдан.
— Для того чтобы лежать в моей квартире в гробу на барных стульях!
— Поехали лучше в зоопарк?
В зоопарк мы не поехали. Гордей петлял по городу, поворачивал на широкие проспекты, выныривал в узеньких улочках. Я горевала, все слушали и терпели, но терпение уже подходило к концу.
— Придется выбросить все бумаги и забыть про этот случай. Но не хочется. Жаль, что я ничего не поняла. Марк мне честно вспомнил всех знакомых покойников, но не то. Вот если бы у этого Марка, или хоть у кого-нибудь, на днях померла молоденькая дочка, то сошлись бы концы с концами, а так…
— Нельзя желать людям зла! — назидательно посмотрел на меня Гордей.
— Я и не желаю. Дочек ни у кого нет. У Марка вообще детей нет.
— Откуда ты знаешь?
— Он сам сказал.
— У него есть дочь.
— Что?! — я подскочила, едва не врезавшись в потолок. — Нет у него дочери!
— Есть. Ну, или была только что. Он ее удочерил года четыре назад. Женился на женщине, и ее дочку удочерил.
— И где теперь жена и дочка?
— Жена — не знаю. Развелся, вроде бы, и она куда-то уехала. А дочку я всего один раз мельком видел, давно еще. Она у него домоседка. Даже обучалась на дому. Никуда не ходит, про ее друзей я не слышал.
— Стой! — заорала я.
Гордей мгновенно остановился, и мы влетели вперед. Я — почти в стекло, а Богдан — в сиденье. Хорошо, что в нас никто не въехал.
