Алексей Хапров - Наследник
И тут у меня мелькнула догадка. Рубильник! Кто-то дернул рубильник на электрощите, который висел у спуска в подвал.
Хлопнула входная дверь. Я от неожиданности вздрогнул. Похоже, таинственный гость решил нас покинуть.
Я зашел на кухню, зажег стоявшую на подоконнике свечу, которая всегда хранилась там на случай временного отключения электричества, взял в руки канделябр, выставил его перед собой, вышел в холл и направился к лестнице, которая вела в подвал. Подойдя к электрощиту, я убедился, что рубильник был действительно опущен. Я дернул его вверх. В доме посветлело. Я задул ставшую ненужной свечу, подошел к телефонам и снял трубку красного аппарата. До меня донеслись длинные, пронзительные гудки.
— Да? Слушаю, — ответил заспанный голос Ширяева.
— Миша, срочно осмотри двор, — попросил я.
— А что случилось?
— В доме только что кто-то был.
— Да кто здесь может быть?
— Делай, что я говорю! — рявкнул я. — Сейчас не время для дебатов.
— Ладно, ладно, — миролюбиво пробормотал мой напарник.
Я вышел наружу. Ширяев ходил вдоль забора с фонариком в руке.
— Ты почему не включил освещение? — поинтересовался я.
— Хозяйка не велела. Негоже, говорит, когда в доме случилась смерть. Кстати, здесь никого нет. Может, тебе померещилось?
— Ничего мне не померещилось, — отрезал я. — Вот что, нарушай запрет хозяйки, и давай еще раз все осмотрим.
Но наши поиски результатов не дали.
— Слушай, а с чего ты взял, что он во дворе? — спросил меня Ширяев, когда мы, обойдя вокруг дома, вернулись к исходной точке.
— Входная дверь хлопнула, — объяснил я.
— Хм! Так, может, он специально ею хлопнул, чтобы ты именно так и подумал, а сам сейчас преспокойно прячется внутри?
Я нахмурился. Предположение моего напарника было резонным. Меня разобрала досада. Как я сразу об этом не подумал?
— Быстро в дом! — скомандовал я.
Мы вбежали на крыльцо и нос к носу столкнулись с Катериной.
— Что случилось? — взволнованно спросила она. — Что вы бродите?
Я коротко объяснил, в чем дело.
— Срочно осмотрите все помещения! — всполошилась хозяйка. — Мне только еще воров тут не хватает.
Мы спустились в подвал, но заходить в него не стали. Не было смысла. Его дверь была заперта снаружи. На ней висел большой амбарный замок. Потрогав его, и убедившись, что он в целости и сохранности, мы снова поднялись наверх.
Исследовав кухню и санузел, заглянув в спальню, мы подошли к крайней двери коридора. Это была гостиная, в которой разместилась Лидия Ивановна. Мы с Ширяевым озабоченно переглянулись. Ни ему, ни мне не хотелось лишний раз сталкиваться с этой вредной, заносчивой особой.
Уловив наше замешательство, Катерина взяла инициативу на себя. Ее рука решительно потянулась вперед. Раздался деликатный стук.
Ответом явилась тишина. Стук повторился. Он стал более настойчивым.
— Мама! — громко позвала хозяйка. — Позвольте нам войти.
Но в ответ по-прежнему не раздавалось ни звука.
На лице Катерины заиграла тревога. Она легонько толкнула дверь. Та бесшумно приоткрылась. Мы осторожно вошли. Хозяйка зажгла свет. То, что предстало нашим глазам, заставило нас отпрянуть.
Старуха неподвижно лежала на полу возле застеленного постельным бельем дивана. На ней значилась лишь одна ночная рубашка. Ее рот открылся в беззвучном крике, а остекленевшие глаза были устремлены куда-то вверх. Вокруг ее головы растекалась огромная лужа крови, сочившаяся из перерезанного горла. Все ее вещи были беспорядочно разбросаны по сторонам. Здесь явно что-то искали.
Катерина ахнула и в ужасе закрыла лицо руками. Меня чуть не вывернуло наизнанку. Невозмутимость сохранил только Ширяев.
— Ничего не трогать! Всем выйти! — скомандовал он, и помчался звонить в милицию.
— Радик! — спохватился я. — Он же там совсем один!
Я бросился на второй этаж.
Дверь "детской" оказалась заперта. На мой стук мальчик ответил не сразу. Только после третьей настойчивой "дроби" я, наконец, услышал его голос.
— Кто там?
— Радик, это я, — сказал я, — дядя Женя. Открой, пожалуйста!
— Зачем? — в голосе ребенка промелькнул испуг.
— Я хочу убедиться, что с тобой все в порядке.
— Со мной все в порядке.
— И все-таки, открой.
— Не открою.
— Почему?
— Я хочу спать.
— Да оставь ты его, — раздраженно бросил подошедший Ширяев. — Цел, и ладно. Опергруппа сейчас будет. Давай пока осмотрим остальные комнаты. Может, убийца прячется где-то здесь. Кстати, ты хорошо запомнил его силуэт?
— Честно говоря, не очень, — признался я. — Он промелькнул слишком быстро.
Хорошенько обыскав весь второй этаж, мы так никого и не нашли…
Глава двадцать четвертая
Мое желание "уйти в отставку" Баруздин воспринял спокойно. Он не проявил даже малой толики каких-либо эмоций.
— Ну, что ж, хочешь уйти — уходи, — пожав плечами, заявил он. — Удерживать тебя насильно я не стану. Хотя, признаться, твое решение меня не радует. Ты хороший сотрудник.
— Роман Олегович, но я действительно больше не могу! — в сердцах воскликнул я.
И это было чистой правдой. Прошедший день меня просто доконал. Сначала это "мурыженье" в прокуратуре, затем — страшная ночь, а под утро, когда приехала милиция, — новый допрос, отнявший у меня последние остатки сил.
Молоденький лейтенант, проводивший дознание, был настроен по отношению ко мне крайне враждебно. Уж не знаю, чем я ему не понравился, но он разговаривал со мной так, как будто старуху убил именно я, и как будто моя вина в этом убийстве была уже полностью доказана.
— Собирайся, — приказал он. — Поедешь с нами. Ты задержан.
От следственного изолятора меня спас Баруздин, примчавшийся сразу же после звонка сестры. Он отвел ретивого служаку в сторону и долго его в чем-то убеждал, пока тот, наконец, с ним не согласился. Мое задержание не состоялось.
Немного поразмыслив, я решил, что приключений с меня хватит.
— …Хотя, должен тебе признаться, ведешь ты себя сейчас не по-мужски, — продолжал Баруздин. — При первом же стрессе расклеился, как кисейная барышня. Наши ребята тебя не поймут. Они тебя уважать перестанут. Даже руки не подадут. Мужик должен быть мужиком, а не размазней.
— Их бы на мое место, — проворчал я.
— Да были они на твоем месте, — откликнулся мой шеф, — и неоднократно. У них еще и похлеще переделки бывали.
Во мне заговорил стыд.
— Что же мне делать? — упавшим голосом произнес я.
Мне не хотелось больше оставаться на этой работе. Но и чтобы мой уход выглядел как побег я тоже не хотел.
— Прежде всего, отоспаться, — посоветовал Баруздин. — Если я не ошибаюсь, ты уже целые сутки на ногах. Это любого свалит. Ступай к себе и принимай горизонтальное положение. А ближе к вечеру поговорим. Как решишь — так и будет. А, вообще, применительно к прошедшей ночи, должен сказать тебе так. Молодец! Твои действия заслуживают самых добрых слов. Катерина и Михаил мне уже все рассказали. Сработал ты профессионально. Если бы я не был тобой доволен, я не стал бы отбивать тебя у "ментов".
Спал я плохо. Меня опять преследовал какой-то кошмар. Я то куда-то брел, то от кого-то убегал, то куда-то падал. Точного сюжета я не помню. Он забылся сразу же после моего пробуждения. Единственное, что сохранилось в моей памяти касательно виденного сна, это отчаянное чувство обреченности.
В общем, отдохнуть как следует мне не удалось. Все тело казалось отяжелевшим, словно на него навесили десяток гирь. Голова болела. На душе было мутно и скверно.
Я открыл глаза, приподнялся, и бросил взгляд на часы. Стрелки показывали половину пятого. Ощутив на себе липкий пот, я, кряхтя, поднялся с кровати и направился в душ.
Прохладная вода меня немного ободрила. Голова перестала ныть. Но тут в полный голос заговорил желудок. Ведь я за целый день еще так ничего и не съел. Хорошенько растерев себя полотенцем, я оделся и прошел на кухню.
Холодильник оказался практически пуст. Кусок колбасы, остатки сыра, недопитый пакет молока, кастрюля с макаронами — вот и все, что в нем осталось.
Да, не густо!
Умяв несколько бутербродов, я вышел в холл и огляделся, пытаясь определить, что произошло в доме за то время, пока я спал. Но вокруг все было без изменений. Разве только прибавилось грязи на полу. Видимо, это был результат визита милиции и "скорой", не привыкших разуваться на месте происшествия. Катерина с уборкой явно не торопилась. Стоявшая тишина буквально била мне в уши. Это что же, я здесь один?
— Почему один? — прогудел Панченко, когда я спросил его об этом по телефону. — Пацан дома. Во всяком случае, я не видел, чтобы он куда-нибудь выходил.
— А Катерина?
