Неле Нойхаус - Злой волк
– Нет. Достаточно! – сказала Эмма решительно и взяла из рук Луизы тарелку. – Скоро уже будет ужин. Лучше расскажи бабушке, что вы делали сегодня в детском саду.
Луиза упрямо сжала губы, затем, поняв, что она действительно не получит третий кусок, разразилась слезами. Она слезла со стула и с яростным видом огляделась вокруг.
– Не смей! – предостерегающе крикнула Эмма, но было уже поздно. Девочка ударила ногой по керамической поилке для птиц, та соскользнула с камня, на котором стояла, и разбилась.
– Детка, такая была красивая поилка! – воскликнула свекровь.
Эмма видела, что Луиза нацелилась на следующий объект – цветочный горшок с цветущей геранью. Она вскочила и успела схватить дочь за руку, прежде чем та сделала следующий шаг. Луиза стала сопротивляться и визжать с такой силой, что задребезжали бокалы, сучить ногами и биться. Эмма привыкла к периодическим выплескам темперамента своей дочери, но сила приступа ярости ее напугала.
– Я хочу пи-рог! Я хочу пи-рог! – кричала она с покрасневшим, как рак, лицом, совершенно потеряв самообладание. Слезы брызнули из ее глаз, и она повалилась на пол.
– Ну, хватит устраивать театр, – прошипела Эмма. – Мы идем наверх, в квартиру, и останемся там до тех пор, пока ты не успокоишься.
– Противная мама! Противная мама! Пирог! Я хочу пи-рооог!
– Да дай ты ей еще один кусок, – вмешалась Рената.
– Ни за что! – Эмма гневно сверкнула на свекровь глазами. Как может она хоть когда-нибудь завоевать авторитет у Луизы, если ее свекор и свекровь срывают каждую попытку воспитания?
– Пирог! Пирог! Пиро-о-ог! – Луиза впала в настоящую истерику, ее лицо побагровело, и Эмма уже теряла терпение.
– Мы лучше пойдем наверх, – сказала она. – Извините. С ней что-то в последнее время не в порядке.
Она потащила свою кричащую и воющую дочь за собой в дом. Мирный ланч завершился.
Бывали дни, состоявшие из череды простых повседневных банальностей, лишенные каких-либо событий, о которых можно было бы вспоминать, оглядываясь назад. Большинство людей проживали такие дни, не задумываясь над ними, измеряя течение лет по дням рождения и праздникам или каким-то выдающимся случаям, которых в их жизни с возрастом становилось все меньше. Уже много лет назад Пия начала вести краткий дневник, в который тезисами записывала все, что произошло за день. Иногда она сама смеялась над тем, какую малозначимую чепуху она записывала, но эти тривиальные заметки приносили ей чувство удовлетворения, помогали воспринимать жизнь более осознанно и не давали ни один день просто вычеркнуть из жизни как бесполезный.
Пия притормозила и поехала правее, чтобы пропустить трактор, который сворачивал с другой стороны в тоннель. Она приветственно подняла руку. Ганс Георг, фермер, у которого наверху, в Лидербахе, было свое хозяйство и который каждый год заготавливал сено и солому, поприветствовал ее в ответ.
В такие дни, как сегодня, дневник часто оставался незаполненным. Что она должна была записать? «Обнаружен труп девушки, допрошены черствые подростки, вскрытие с 12 до 16 часов, принято 126 бесполезных звонков, отклонены запросы прессы, весь день ничего не было во рту, Катрин Фахингер утихомирилась, вечером скошен газон»? Едва ли что-то еще.
Пия добралась до Биркенхофа, нажала кнопку на пульте дистанционного управления, после чего зеленые ворота медленно распахнулись перед ней. Это новшество было одним из предметов роскоши, которые они с Кристофом позволили себе в последние месяцы в усадьбе после того, как городские власти Франкфурта окончательно передали в архив распоряжение о сносе, которое грозило им в течение нескольких лет. Через опущенное окно проникал пряный аромат свежескошенной травы, и Пия поняла, что Кристоф уже приехал. Полоса газона между березами на левой стороне въезда с твердым покрытием, благодаря которым усадьба получила свое название, была аккуратно пострижена.
Это было правильное решение – не покупать Рабенхоф в Эльхальтене. Один только ремонт усадьбы заставил бы ее навек увязнуть в долгах, а так как строительное управление прошлым летом наконец-то дало разрешение на реконструкцию дома в Биркенхофе, они с удовольствием вложили деньги в модернизацию примитивного домика.
Пия остановилась перед гаражом и вышла из машины. Спустя десять месяцев, которые они прожили на строительной площадке среди лесов, строительного мусора, снятых полов и ведер с краской и раствором, пару недель назад все было готово. Дом вырос на один этаж. Была сделана новая крыша, новые окна, теплоизоляция и, прежде всего, хорошее отопление, так как при прежнем электроотоплении они регулярно оплачивали огромные счета за электроэнергию. Современный воздушный теплообменник и солнечные батареи на крыше обеспечивали тепло и горячую воду. Благодаря таким вложениям они, правда, до предела исчерпали свой финансовый запас, но зато временное сооружение превратилось в настоящее жилье. Красивая мебель Кристофа была вывезена со склада, где хранилась после продажи его дома в Бад-Зодене.
После напряженного дня Пия мечтала только о душе, о какой-нибудь еде и бокале вина на террасе. Лошади находились еще в выгоне, дверь в дом была широко раскрыта, но собак нигде не было видно. Вдали она услышала звук трактора. Вероятно, Кристоф был на заднем лугу, и собаки составили ему компанию. Наконец появился старый красный трактор, на втором сиденье рядом с водителем подскакивало маленькое светловолосое создание и махало обеими руками.
– Пияа-а-а-а! Пия! – заглушал звонкий голос треск мотора. Бог мой! Во всей этой суматохе, которая держала ее в напряжении весь минувший день, она совершенно забыла о том, что сегодня приезжает Лилли. Восторг Пии несколько убавился. Прощайте, покой и отдых за бокалом вина!
Кристоф затормозил под деревом грецкого ореха, Лилли с обезьяньей скоростью слезла с трактора и помчалась к Пие.
– Пия! Пия! Как я рада! – кричала она и сияла во все свое веснушчатое лицо. – Я так рада, что я опять в Германии!
– Да, я тоже! – Пия кисло улыбнулась и заключила девочку в объятия. – Добро пожаловать в Биркенхоф, Лилли!
Малышка обвила руками шею Пии и прижалась лицом к ее щеке. Ее радость была такой искренней и без капли расчета, что это тронуло сердце Пии.
– Здесь та-а-ак красиво, правда! – продолжал восторгаться ребенок. – Собаки такие славные, и лошади тоже, и вообще здесь все такое красивое и зеленое, намного красивее, чем дома!
– О, я рада. – Пия улыбнулась. – Тебе понравилась твоя комната?
– Да, она прикольная! – Глаза Лилли заблестели, и она обхватила руку Пии. – Знаешь что, Пия? Вы ведь мне совсем не чужие, так как мы все время говорим по скайпу. А это так круто! Я точно не буду скучать по дому.
Кристоф, поставив трактор на стоянку, шел через двор в окружении собак, у которых почти до земли свисали языки.
– Мы с дедушкой катались на тракторе, и собаки все время бегали за нами, – рассказывала восторженно Лилли. – Потом мы вместе отвели лошадей в загон, и, ты знаешь, дедушка приготовил мне мою самую любимую еду, точно как я хотела: рулет!
Она вскинула глаза, потерла себе живот, и Пия засмеялась.
– Привет, дедушка, – сказала она Кристофу и усмехнулась. – Я надеюсь, что вы оставили мне немного любимой еды. Я страшно проголодалась.
Луиза наконец уснула. В течение двух часов она сидела в углу в своей комнате с застывшим взглядом и засунув большой палец в рот. Когда Эмма попыталась взять ее за руку, она ударила мать ногой. Потом девочка, вконец обессилев, задремала, и Эмма отнесла ее в постель. Это странное поведение пугало Эмму больше, чем произошедший до этого приступ гнева, который она не могла в себе сдержать. Она сунула под мышку бэбифон и вышла из квартиры. Встреча с Кориной была назначена только на семь часов, и Эмма надеялась, что ей удастся коротко поговорить с глазу на глаз со своим свекром. Может быть, он мог дать совет, как ей вести себя с Луизой.
Дверь в квартиру свекра и свекрови на первом этаже была чуть прикрыта. Эмма постучала и вошла. Из-за жары ставни на окнах были закрыты, и в квартире царил сумеречный свет и приятная прохлада. В воздухе висел аромат свежезаваренного кофе.
– Эй! – крикнула она. – Йозеф? Рената?
Никакого ответа. Может быть, они еще на улице, на террасе?
Эмма остановилась перед большим зеркалом в холле и испугалась, увидев собственное отражение. Она скорчила гримасу. Какой-какой, а привлекательной ее не назовешь. Влажные пряди волос выбились из пучка и вились на затылке, лицо раскраснелось и блестело, как шкурка окорока. Пятая точка и бедра всегда были ее проблемными зонами, которые она хорошо умела скрывать. Но сейчас они достигли слоновьих размеров, к тому же ее ноги отекли от жары. Она удрученно провела обеими руками по ягодицам. Собственно говоря, неудивительно, что Флориан уже несколько месяцев не испытывает желания спать с ней, когда она так выглядит!
