Елена Михалкова - Комната старинных ключей
Но запакованный толстяк, даже подойдя к калитке, не ослабил узел галстука и не расстегнул пуговицу. Он лишь дернул подбородком и толкнул калитку – почему-то ногой.
Полина сразу прониклась к нему неприязнью.
Но и лицо приезжего не вызывало симпатии. Узкие губки недобро поджаты, бледные голубые глаза шныряют по сторонам. Завершая неприятный образ, на носу у толстяка, как жаба на кочке, сидела бородавка.
Гость выглядел, как похоронных дел мастер. У которого давно не было клиентов, и он с надеждой ждет, чтобы в город пришла эпидемия тяжелой болезни.
«Паук какой-то», – подумала Полина, тщетно пытавшаяся пробудить в себе добрые чувства к гостю Ковальского.
Как назло, от волнения имя мужчины начисто вылетело у нее из головы. Что там говорил Василий? Какое-то сложное, длинное отчество… И имя такое же! Или не такое же? Нет, все-таки такое же…
Вот черт! Не лезть же на его глазах в блокнот, судорожно листая в поисках нужной страницы!
Господи, как же его зовут?!
Мужчина уже подошел, недовольно хмурясь. И тут память вернулась к Полине.
– Здравствуйте, Манул Манулович! – радостно брякнула она.
Конечно, он был не Манул Манулович. Тарас Иммануилович Воловик не преминул доложить Василию о промахе экономки.
– Что у вас происходит? – скандально начал он, едва завидев водителя и явно решив, что тот здесь главный. – Какая-то девочка меня встречает, обзывает животным!
Василий уставился на Полину. Третий раз за этот день ей захотелось провалиться сквозь землю.
– Простите, пожалуйста! – искренне повинилась она, хотя уже извинялась за минуту до этого. – Я растерялась и перепутала ваше имя. Простите еще раз!
– Зверем! – не унимался толстяк. – Жирным котом!
Василий поднял брови.
– Манулом Мануловичем, – пробормотала Полина, не в силах скрыть страшную правду.
В лице Василия что-то дрогнуло.
– Вы видели манулов? – визгливо выкрикнул гость. – Это тупое толстое животное! Волосатое!
«И червяком, дождевым червяком», – мысленно пробормотала Полина, чтобы хоть как-то скрасить ожидание расправы.
К ее удивлению, Василий не торопился принести за нее извинения. Он осведомился, где вещи гостя.
– Два чемодана в багажнике, – раздраженно бросил тот. – Вы меня слышите, или я говорю со стенкой? У вас прислуга ни к черту не годится!
– Что-о? – негромко переспросил Василий.
В холле вдруг воцарилась удивительная тишина. Толстяк замер с приоткрытым ртом, как будто у него отключили звук.
Полина словно заново увидела водителя. Она успела привыкнуть и к его огромному росту, и к некрасивому лицу со шрамом, и к разорванному уху. Но сейчас он вновь показался ей таким же страшным, как при первой встрече.
Очевидно, Тарас Иммануилович тоже внезапно осознал, что перед ним не один из его подчиненных. Во всяком случае, он резво отскочил назад, хотя водитель не тронулся с места.
– У нас нет прислуги, – Василий ронял слова по одному, как тяжелые камни. – Если вы имели в виду Полину Аркадьевну, то она домоправительница. А если вы имели в виду меня…
– Не вас! – поспешно заверил толстяк. – Вы здесь ни при чем!
– Вас не удовлетворили извинения, которые принесла Полина Аркадьевна?
Тарас Иммануилович поколебался. Но неохотно признал, что удовлетворили.
– Тогда Полина Аркадьевна покажет вам комнату, – Василий упорно продолжал звать экономку полным именем, – а я принесу вещи. Разрешите, Полина Аркадьевна?
Девушка вздрогнула. Что? Это к ней так подчеркнуто церемонно обращается за разрешением Василий? Василий, который по их молчаливому соглашению на время приезда гостей стал считаться старшим?
Полина изумленно взглянула в прищуренные зеленые глаза.
То, что она прочла в них, заставило ее выпрямиться. В следующий миг она сказала со спокойной властностью:
– Да, Вася, будьте так добры. А затем передайте Кларе Ивановне, что через десять минут можно накрывать на стол.
– Сделаю, Полина Аркадьевна.
– Э-э… Минуточку! – встрепенулся Воловик. – А где Ковальский?
– Он будет позже, – отрезал Василий.
Тарас Иммануилович хотел еще что-то спросить, но водитель уже прошел мимо него и прикрыл дверь. Толстяк взглянул на Полину и злобно оскалился:
– Показывайте, куда идти!
Поднимаясь по лестнице, девушка от души пожалела, что она украсила цветами комнату Тараса Воловика.
* * *Анжей, как всегда, возник из ниоткуда. Материализовался за спиной Полины, застывшей в библиотеке перед любимыми напольными часами, и отразился в их дверце – ни дать ни взять, привидение.
– Как прошло кормление хищников?
Полина даже не вздрогнула. Человек, выдержавший обед в компании гостей Ковальского, на некоторое время становится невосприимчив к внешним раздражителям.
– Прекрасно, – ровно ответила она и повернулась к боссу. – По-моему, все остались довольны.
Внутренний голос Полины демонически захохотал.
О да, прекрасно! Если не брать в расчет, что Давид Романович, отведав супа, зашелся в приступе кашля. Кашель был такой силы, что Давид прижал руку к горлу и согнулся пополам.
– Отравили, – с мрачным удовлетворением констатировал Тарас Воловик. – Я, пожалуй, от супчика откажусь.
Полина побледнела и бросила отчаянный взгляд на кухню. В голове у нее молнией промелькнул сюжет: Клара Ивановна, брошенная жена, много лет спустя встречает бывшего мужа в доме Ковальского. Рука ее сама тянется к банке с крысиным ядом. И белый порошок растворяется в тарелке с супом…
В доме Ковальского не держали крысиного яда. Но Давид Романович выглядел как человек, собиравшийся умереть мучительной смертью.
Положение спасла потенциальная отравительница. Клара Ивановна выглянула из кухни, сориентировалась в ситуации и подбежала к Давиду со стаканом воды. Мужчина жадно опрокинул его и перевел дыхание.
– Перец… – хрипловато пояснил он и вытер слезы. – Вечно от него кашляю.
Полина выдохнула вместе с ним.
Ирма Ахметова, рассуждая о светописи Борисова-Мусатова, задумчиво съела один за другим пять бифштексов. Как будто наверстывала упущенное за время вегетарианства.
Клара Ивановна подносила художнице добавку за добавкой, и на лице ее проявлялся тихий ужас. Бифштексов было всего десять: они с Полиной рассчитали, что этого хватит на троих. Принеся очередную порцию, повариха бросила на экономку отчаянный взгляд. «Остановите ее, Полина Аркадьевна!» – читалось в ее глазах.
«Как вы себе это представляете?!» – беззвучно воскликнула в ответ Полина.
Повариха сжала губы. Такое же выражение лица, вероятно, было у Франсуа Вателя, понявшего, что позор неизбежен: рыба для королевской трапезы не доставлена вовремя.
Ирма доела последний кусочек и отложила вилку.
– Очень вкусно! – похвалила она. – Хочется съесть еще…
«Не надо!» – мысленно хором взмолились Полина и Клара Ивановна.
– Но не буду, – закончила художница. – В моем возрасте надо беречь фигуру.
– Ха! – сказал Тарас Иммануилович.
И уткнулся в свою тарелку.
Ирма повернулась в его сторону, как башня танка. Глаза сузились и стали похожи на прицелы.
«О нет, – взмолилась про себя Полина, – только не это! Не хватало нам конфликта!»
Клара Ивановна, чутко уловив расстановку сил, спряталась в кухню.
– Что это значит? – прохладно поинтересовалась художница.
Первый снаряд упал неподалеку от Воловика.
Тот хохотнул и придвинул к себе салат.
– Ничего, ничего… Я подумал, вы пошутили.
– Когда?
Воловик изобразил недоумение и невинность:
– Когда сказали про возраст и фигуру. Разве вы говорили серьезно?
– Вполне. Что в этом удивительного?
Тарас Иммануилович пожал плечами:
– Мне казалось, в вашем возрасте вопрос фигуры уже неактуален. Значит, я ошибся.
«Вот мерзавец! – ахнула Полина. – Зачем же ты гадости говоришь незнакомой женщине?!»
Но если Воловик надеялся выбраться из этого сражения невредимым, то он просчитался. Ирма мило улыбнулась:
– Вы судите по себе, молодой человек. Но если вы не заботитесь о своем теле, это не значит, что остальные делают то же самое.
Ахметова протянула пухлую руку, двумя пальцами отломила поджаренный тост и с видимым удовольствием положила в рот.
Толстяк порозовел, как креветка. Без сомнения, он сказал бы новую гадость, но его перебил Давид Далиани, спросивший у Ирмы, кого из современных художников она любит.
Ахметова ударилась в рассуждения о постмодернизме и паблик-арте. Половины слов из ее речи Полина не понимала. Тарасу Иммануиловичу оставалось только без аппетита жевать бифштекс, бросая враждебные взгляды на художницу.
Да, вне всяких сомнений, обед удался! Достижением следует считать уже то, что ничей окровавленный труп не остался лежать в столовой, когда гости один за другим покинули ее.
* * *Анжей выслушал краткий отчет Полины, но не выразил ни малейшей обеспокоенности происходящим.
