Эдвард Бенсон - Комната в башне

Эдвард Фредерик Бенсон

Комната в башне

Наверное, многие из тех, кому часто снятся сны, хотя бы раз в жизни испытали на собственном опыте, что случаи или ситуации, пережитые когда-то во сне, повторяются позднее в действительности. По-моему, в этом нет ничего удивительного: было бы более удивительно, если бы сны никогда не исполнялись, ведь связаны они с людьми и местами, с которыми мы сталкиваемся наяву, при свете дня. Естественно, что смысл сна очень часто бывает затенен какой-нибудь нелепой, фантастической подробностью, которая не может произойти наяву, однако выглядит вполне правдоподобно, что иногда, по случайности, подтверждает и сон. Недавно я сам пережил нечто подобное и не считаю происшедшее со мной чем-то загадочным или имеющим отношение к области психологии.

Первый случай был связан с моим хорошим приятелем, жившим за границей. Письма от него я получал достаточно часто: примерно раз в два или три дня. Когда же истекли четырнадцать дней, а от моего приятеля не было никаких вестей, я помимо воли стал — сознательно или подсознательно — ожидать письма. В одну из ночей мне приснился сон, что по пути на кухню, проходя через гостиную, я слышу знакомый стук почтальона в парадную дверь. Подхожу и среди корреспонденции обнаруживаю письмо от моего приятеля. В этом месте во сне появляется фантастический элемент; распечатав конверт, я нахожу внутри бубновый туз, на котором знакомым мне почерком нацарапано: «Посылаю тебе на хранение этот бриллиант;[1] как ты знаешь, подобные вещи весьма рискованно держать при себе в Италии». Только мне это приснилось, как следующим же вечером по дороге на кухню я услышал знакомый стук в парадную дверь. Дальнейшее происходило, как и в моем сне: я подошел к двери и среди прочей корреспонденции обнаружил письмо от приятеля. Правда, в конверте не оказалось туза бубен; возможно, я не счел бы это за обычное стечение обстоятельств, если бы нашел его там… Без всякого сомнения, ожидание письма подсказало мне этот сон; приятель же, в свою очередь, не переставал думать, что должен написать мне.

Но не всегда так легко можно отыскать причину подобных явлений, как в этом случае. Сейчас я хочу рассказать историю, которая так и осталась для меня загадкой: возникла из мрака и канула во мрак.

Всю свою жизнь я относил себя к людям, которым очень часто снятся сны; с трудом припоминаю ночи, когда по пробуждении мог бы с уверенностью сказать, что мне ничего не снилось. В сновидениях со мной случались разнообразные приключения, иногда даже целые сериалы приключений — как правило, довольно обычных и в целом спокойных и приятных, — за исключением единственного случая, о котором я хочу рассказать.

Первый раз этот сон приснился, когда мне было шестнадцать лет. Я стоял перед дверями большого особняка из красного кирпича; каким-то образом я знал, что должен переночевать в нем. Слуга, отворивший мне дверь, сообщил, что чайный столик накрыт в саду, и проводил меня через низкую, обитую темными панелями прихожую. Ухоженный газон во внутреннем дворе украшали клумбы цветов. За столиком, накрытым для чаепития, сидело несколько человек, совершенно мне незнакомых, кроме одного — моего школьного товарища по имени Джек Стоун. Как сын хозяина особняка, он представил меня матери, отцу и двум сестрам. Я слегка удивился, почему оказался здесь, так как никогда не был с ним в дружеских отношениях и даже испытывал неприязнь, зная о некоторых его поступках. К тому же он окончил школу на год раньше меня.

Стояла послеполуденная жара, изнуряющий зной пропитывал воздух. У края газона возвышалась стена из красного кирпича, окружавшая сад, с чугунными воротами посредине. Снаружи, за оградой, покачивались ветви грецкого ореха. Мы расположились в тени дома напротив фасада с высокими окнами, через которые угадывались контуры накрытого стола, отражались блики хрусталя и столовых приборов. С одной стороны дом упирался в трех этажную башню, по виду значительно превосходившую его возрастом.

По прошествии некоторого времени леди Стоун, обычно хранившая глубокое молчание, обратилась ко мне:

— Джек покажет комнату, которую я приготовила для вас в башне.

Не знаю отчего, но при этих словах у меня тревожно забилось сердце. Казалось, я наперед знал, что предстоит ночевать в комнате в башне, и меня охватило какое-то недоброе предчувствие. Джек сразу же встал, и я понял, что должен идти с ним. В молчании мы миновали прихожую, подошли к лестнице и по большим дубовым ступеням поднялись на третий этаж, где находились две двери. Отворив одну из них, Джек пропустил меня вовнутрь; сам же не переступил порог, закрыв дверь за моей спиной. Предчувствие не обмануло меня: неведомый страх притаился в комнате, превращая мой сон в настоящий кошмар. Я чувствовал нарастающий ужас, пока наконец не проснулся в холодном поту.

В течение последующих пятнадцати лет этот сон посещал меня в различных вариациях, непременно совпадающих в общей схеме: прибытие в дом из красного кирпича; чай на подстриженном газоне перед фасадом; гробовая тишина, прерываемая единственной фразой, которая на фоне общего молчания звучала подобно могильному стону. Потом мы с Джеком шли в комнату в башне, где притаился страх, и сон неизменно кончался ощущением надвигающейся опасности, хотя я так и не мог понять, что было пугающего в той комнате. Временами мне снились совершенно разные вариации этой схемы. Например, все собирались за столом в гостиной, и я смотрел через высокие окна, те самые, — которые видел из сада, когда первый раз был в этом сне. Но где бы мы ни сидели, за столом царила все та же зловещая тишина, и меня охватывало предчувствие чего-то недоброго. Причем я заранее знал, что леди Стоун обязательно нарушит эту тишину и обратится ко мне: «Джек покажет комнату, которую я приготовила для вас в башне». После этого я должен был вставать и следом за Джеком идти по дубовым ступеням в комнату, которой с каждым разом боялся все больше. Иногда случалось, что мы проводили время за картами в гостиной, ярко освещенной многочисленными свечами, но игра проходила в полном молчании. Гостиная всегда была ярко освещена в противоположность остальным комнатам, где царили тени и полумрак. Несмотря на роскошную иллюминацию, я с трудом разбирал карты, вглядываясь в каждую фигуру. Не имею ни малейшего понятия, что это была за игра, к тому же в колоде напрочь отсутствовали красные масти, а среди черных попадались аспидно-угольные карты, которых я боялся больше всего.

По мере того как сон повторялся, я знакомился с расположением частей дома. За гостиной, после небольшого коридора, обитые зеленым сукном двери вели в курительную. Обычно там было темно, и часто кто-нибудь выходил из дверей, хотя мне не удавалось разглядеть его лицо. Самое любопытное заключалось в том, что персонажи из сна претерпевали изменения, подобные тем, какие переживают люди в настоящей жизни. Например, леди Стоун, которая была брюнеткой, когда приснилась впервые, со временем поседела и уже не так живо вставала из-за стола, чтобы обратиться ко мне со словами: «Джек покажет комнату, которую я приготовила для вас в башне». Джек возмужал и превратился в статного молодого человека с темными усиками, тогда как одна из его сестер вовсе перестала появляться за чаем, из чего я сделал вывод, что она, по всей видимости, вышла замуж.