Смерть Отморозка. Книга Вторая - Кирилл Шелестов
Его толстые щеки подрагивали. Норов попытался вспомнить, сколько ему лет: семьдесят, семьдесят пять? Наверное, не меньше…
— Я могу вам чем-то помочь? — вежливо наклонилась к Мордашову бортпроводница.
— Чем? — злобно огрызнулся тот, все еще возясь с ремнем.
— Например, дать по пузу, чтобы примялось? — предложил Норов.
Мордашов оторопело уставился на него. В его глазах, когда-то синих, теперь безнадежно выцветших, мелькнуло замешательство.
— А, это ты? — пробормотал он. — Все шутишь!
— Да нет же, я серьезно, — ответил Норов. — Мне самому любопытно: получится или нет. Давай попробуем?
— Не надо! — воскликнула испуганная стюардесса.
— Раз вы просите, не буду, — согласился Норов. — Только ты матом больше не ругайся, — обратился он к Мордашову. — Тут дети в салоне.
Мордашов, привыкший «тыкать» окружающим, не ожидал подобного обращения от Норова. Он что-то невразумительно буркнул в ответ, кое-как застегнул ремень и отвернулся к окну.
Норов сообразил, что престарелая жертва пластических операций — жена Мордашова, а пухлый мальчик — сын Миши. Они оба расположилась в креслах второго ряда, сразу за Мордашовым и Норовым. Норов оглянулся на них, и ему показалось, что чертами и повадкой мальчуган напоминал Мишу. Догадаться, почему столь важные персоны сидели порознь, было несложно: Мордашов, чье состояние после пятнадцатилетнего грабежа области оценивалось в полмиллиарда долларов, летел бизнес-классом, поскольку за это платило государство, а жену и внука он вез в экономе, — за них приходилось рассчитываться из своих кровных.
Норову вдруг стало жаль бывшую губернаторшу
— Хотите пересесть на мое место? — предложил он ей. — К мужу?
— В бизнес-класс? — переспросила она недоверчиво и с надеждой.
— Мне без разницы, честное слово.
Разница, конечно же, была, но он странным образом чувствовал свою вину даже перед этой неприятной ненатуральной женщиной. А, может быть, это была не вина, а чувство стыда за нее. Так или иначе, но поменяться с ней местами ему было легче, чем продолжать сидеть, зная, что она обиженно ерзает в экономе.
Она заколебалась.
— Тут кормят по-другому, — предостерег Норова Мордашов.
— Я все равно не ем в самолете.
— А зря, — сказал Мордашов. — Мы же платим за это.
— Ты не платишь, — возразил Норов.
Бывшая губернаторша, между тем, уже расстегнула ремень и поднялась.
— Сядь на место! — прикрикнул на нее губернатор. — Ты ко мне, а Кольку куда? Он что, с чужим человеком сидеть будет?
Колькой, видимо, звали внука.
— Я не буду! — тут же сообщил Колька. — Баб, я с тобой!
Его жена разочарованно плюхнулась назад в кресло.
— Я лучше здесь останусь, — со вздохом сказала она Норову. — А то, это…
Она не договорила, видимо, не зная, как закончить, и не поблагодарила, не имея к этому привычки. Норов пожал плечами, достал из сумки книжку Чедвика о ересях четвертого века на английском и углубился в чтение. Мордашов вынул из кармана перед сиденьем глянцевый журнал для пассажиров с рекламой продававшихся на борту товаров и принялся его листать.
Самолет набрал высоту, накрыли откидные столы, стюардесса принесла еду. Мордашов, предварительно расспросивший ее о винах, выбрал себе к мясу белое и принялся за еду. Норов отказался от своего обеда в пользу толстенького Кольки.
— Скажи дяде «спасибо», — спохватилась бывшая губернаторша.
— Спасибо, — сказал Колька Норову. — Только я уже не хочу кушать. Я там объелся, пока ждали, уже не лезет. — Он хлопнул себя по животу. — Там же тоже бесплатно кушать давали, — пояснил он. — В ВИП-руме.
— Там были закуски, а тут — обед, — поучительно возразила Мордашова. — Нехорошо отказываться, дядя обидится.
Норов догадался, что на самом деле, ей самой хочется воспользоваться представившейся возможностью.
— Не обижай меня, ладно? — попросил он Кольку. — А то я заплакаю.
— Ну, ладно, вздохнул Колька. — Не плакайте. Так и быть! Давайте.
Мордашов, прислушивавшийся к их разговору, но не принимавший в нем участия, после поступка Норова несколько потеплел к нему. Он покончил с основным блюдом, попросил еще вина и в ожидании десерта орудовал зубочисткой во рту и причмокивал.
— Ну ты как? — почти добродушно спросил он. — Я имею в виду, вообще?
— Нормально, — сдержанно ответил Норов.
— Ну… это — нормально, — одобрительно заметил Мордашов.
Норов вновь принялся за чтение. Стюардесса унесла поднос Мордашова, и тот с трудом повернулся к жене.
— У тебя моя книжка? — спросил он.
Она порылась в дорогой большой сумке, стоявшей у ног, и протянула ему книгу в мягком переплете. То, что Мордашов читает книги, было для Норова новостью. Не удержавшись, он покосился на обложку. Книжка называлась «Я не могу похудеть».
***
— Не дне рождения Мелиссы Жан-Франсуа впервые увидел Клотильду рядом с Камарком и все сразу понял!.… Он был потрясен… — Лиз говорила медленно и негромко, ни на кого не глядя, опустив взгляд на свои большие сильные руки, лежавшие на коленях.
— Почему? — простодушно удивился Кристоф. — Он что, не знал, что у них роман?
— У Клотильды постоянно случались романы на стороне, — презрительно бросила Шанталь. — Все это знали… Одним больше, одним меньше…
— Раньше она никогда не теряла головы. Мужчины часто влюблялись в нее, она иногда увлекалась в ответ, но всегда держала ситуацию под контролем. Она привыкла доминировать в отношениях. А здесь все было не так… В присутствии Камарка она менялась… становилась сама не своя! В месье Камарке, конечно, чувствовался шик. Он был из Парижа, из старинной семьи… не то, что мы здесь! Умел себя держать, произвести впечатление. Мими из кафе на площади однажды случайно встретила их вдвоем в Альби, и потом сказала мне: «Похоже, бедному Даниэлю скоро придется искать другую жену.»
— Но какое дело до этого было Жану-Франсуа? — Кристоф по-прежнему не понимал. — Они же давно расстались!
Лиз посмотрела на него.
— Он любил ее, — просто ответила она. — А она никогда не любила его… Но прежде он думал, что она к этому неспособна… не умеет любить, и это служило ему утешением. Но тут он увидел ее совсем другой… Это было ударом!
— Клотильда любила Жана-Франсуа, — запротестовал Реми. — Ты этого не видела, но мы-то знаем! Может быть, потом это прошло, но…
— Нет! — упрямо, почти со злобой, помотала головой Лиз. — Не любила! Иначе она бы его не бросила!
Реми бросил взгляд на жену и не решился продолжать спор.
— Продолжайте, Лиз, — сказал Норов.
— Все это мне ужасно трудно… — пробормотала Лиз, сжимая свои широкие руки. — И говорить об этом невыносимо… Я больна, наверное, уже никогда не оправлюсь… Я видела, в каком он ужасном состоянии, пыталась увезти его оттуда, но он ответил мне,
