Смерть Отморозка. Книга Вторая - Кирилл Шелестов
— У мадам Кузинье возник роман с месье Камарком? — спросила мадам Гейнсбур.
— Больше, чем просто роман. Клотильда в него влюбилась по-настоящему. Дело приняло серьезный оборот, и Даниэль испугался не на шутку. Впрочем, сам бы он вряд ли решился на убийство, — слишком труслив. Ему нужен был сообщник, более сильный, чем он сам,… вроде Лиз. Лиз особенная: она страстная, импульсивная, хотя и скрывает это. Такие чувства — большая редкость в наши дни, когда люди вокруг безнадежно обмельчали, и быт стал для них смыслом жизни. Вы мне очень нравитесь, Лиз, даже сейчас, несмотря на все, что вы натворили. Вам должно быть, очень трудно постоянно себя обуздывать. Думаю, Даниэль нарочно растравлял вас, рассказывая о том, как Жан-Франсуа страдает по Клотильде. Он плакался на вашем плече, да, Лиз? Вы жалели его как брата по несчастью?
— Хватит, Поль! — перебил Реми. — Взгляни на нее, неужели тебе ее не жаль! Зачем ты ее терзаешь? Лиз и без того достаточно перенесла!
— Реми, она убила твоего сына.
— Нет! — отчаянно замотала головой Лиз, и длинные густые волосы закачались из стороны в сторону, придавая убедительности ее словам. — Нет! Я не убивала!
Кристоф бросил быстрый взгляд на отца и на мать:
— Вам лучше уйти, месье! — вдруг объявил он.
— Сначала я закончу, дружок.
— Я не могу это слушать! — заявила Шанталь.
— Вы что, не видите, какую боль причиняете маме? — не унимался Кристоф.
— Правда — неприятная штука, но все же лучше ее знать. Однажды, когда Клотильда в очередной раз вернулась со свидания с Камарком, Даниэль сорвался и устроил ей скандал. И она объявила ему, что уходит от него. Он не знал, что делать, потерял голову. Это было пару недель назад. А в день рождения Мелиссы он выследил их и рассчитался с Камарком… весьма варварски, должен заметить.
— Полагаю, полиция проверяла алиби месье Кузинье, — задумчиво возразила мадам Гейнсбур. — Уверена, они не оставили без внимания такую версию событий.
— Полиции больше пришлась по вкусу идея, что Камарка убил богатый русский из мести за то, что тот втридорога продал ему шато. Я не знаю, каким образом Даниэль подтвердил свое алиби, но Клотильда говорила мне, что, когда она была с Камарком в шале, она видела, как он прятался в кустах…
— У вас есть какие-то доказательства или все это — ваши домыслы, месье?
— Кое-какие есть.
Норов достал из кармана телефон.
— Здесь запись признания Даниэля. Хотите послушать?
Мадам Гейнсбур на минуту задумалась, потом покачала головой.
— Нет. Я не стану это слушать. Во всяком случае, не сейчас.
— Почему?
— Потому что такого рода запись не является уликой. Ее не примет ни один суд.
— А где сам Даниэль? — нетерпеливо спросила Шанталь. — Мы столько говорим о нем в его отсутствие!
— Он здесь, в машине, — сказал Норов.
— В машине? — удивился Реми. — Но я его не видел!
— Он в последнюю минуту вдруг застеснялся, — уклончиво пояснил Норов. — Не захотел идти, сказал, что подождет снаружи…
— Если он здесь, то необходимо его пригласить, — рассудительно заметила мадам Гейнсбур.
— Действительно, — откликнулся Кристоф. — Пусть он подтвердит ваши слова!
Норов с сомнением оглядел напряженные, почти враждебные лица родственников Жана-Франсуа. Он не хотел приводить к ним Даниэля. Во всей правде Даниэль так и не сознался, и Норов опасался, что почувствовав их поддержку, тот вообще откажется от всех своих слов. Норов надеялся добиться подтверждения от Лиз. Но Лиз пока молчала
***
Семейство Мураховских все еще придирчиво обсуждало меню, выбирая блюда.
— Ты возьми норвежского лосося, а я — медальон из телятины, — говорила дочь мужу. — А потом мы поделимся друг с другом…
— Рекомендую меню а-ля рюс, — проговорил Норов подходя. — Устрицы, блины с икрой и черным трюфелем. И полусладкое шампанское.
Ленька опустил карту и смерил его недовольным взглядом. И вдруг его красное сердитое лицо просветлело.
— Пашка! — воскликнул он, грузно поднимаясь и стискивая в объятьях Норова. — Пашка, черт!
— Ну, не совсем уж черт, — улыбаясь, возразил придушенный Норов, тоже обнимая его и тоже радуясь. — Не ангел, конечно, вроде тебя, но все же и у меня есть светлые стороны.
— Женька, это же Пашка! — не слушая его, бросил Мураховский жене так, будто делал ей подарок. — Пашка Норов! Помнишь его? Ты его еще в Саратове видела, да и в Москве, кажется… Нет?
Жена изобразила любезную улыбку и кивнула. Похоже, Норова она не помнила.
— Не говорите ему! — быстро прошептал ей Норов. — Он ничего не знает!
— Чего я не знаю? — подозрительно нахмурился Ленька.
Норов в притворном отчаянии зажал рот:
— Он услышал!.. Все пропало!.. Ото всего отпирайтесь!
— Папа, да он же тебя разыгрывает! — первой догадалась дочь и рассмеялась.
Жена тоже улыбнулась, уже весело. Ленька хмыкнул и хлопнул Норова по спине.
— Вечно приколы! А я каждый раз покупаюсь! Ты что здесь делаешь?
— Тебя караулю. В России-то к тебе не прорваться!
— Ты ведь в Питере, да? Мне Володя Коробейников говорил. Где работаешь?
— Нигде.
— Вообще нигде? Но чем-то ты же занимаешься?
— Как тебе сказать? С твоей точки зрения, ничем серьезным. Размышляю о смысле жизни.
— А живешь на что?
— Кое-что от прежнего осталось.
— Ты хочешь сказать, что ничего не зарабатываешь?! — Ленька был поражен.
— Нет, — Норов невольно улыбнулся прозвучавшему в его голосе ужасу.
— А когда деньги закончатся, что будешь делать?
— Об этом я еще не думал.
Ленька покачал головой и вздохнул.
— Счастливый человек! А мне так нельзя. У меня вон — семейство. Еще внуков двое, плюс родственников куча…
— Ну, пару родственников я могу усыновить, только, желательно, без домашних животных и вредных привычек.
— Иди ты! — рассмеялся Ленька. — Лучше женись на Женьке!
— Не беспокойся, — насмешливо отозвалась жена. — Когда я по разводу у тебя половину заберу, сама решу, за кого мне выходить замуж!
— Вспомните тогда, что живет в Петербурге один холостой романтический мужчина, — отозвался Норов, чтобы сгладить несколько неприятное впечатление от ее слов.
— Нет, Пашка, не женись на ней, — добродушно сказал Ленька, ничуть не задетый словами жены. — Видишь, какая прагматичная. Всю жизнь работать придется, да еще должен останешься.
— Можно подумать, я тебя заставляю работать! — парировала жена.
— Мам, ну что ты цепляешься, папа же шутит, — укоризненно проговорила дочь.
— Ты с кем здесь? Один? — спросил Ленька у Норова. — Давай к нам.
— С товарищем, — Норов кивнул на свой стол.
Ленька взглянул и брезгливо сморщился.
— С этим придурком? На хрен он тебе нужен? Он же пустой, как бубен! Сидит тут, щеки надувает, оппозиционер хренов! Кому он в России нужен?
